От советов к олигархам: неравенство и бедность в России с 1905 по 2016 год (ЛП) - Пикетти Томас. Страница 10

Мы представляем наши результаты в отношении эволюции неравенства доходов и богатства в России. Мы начинаем с неравенства доходов и долгосрочных тенденций, прежде чем перейти к более тесному анализу последних десятилетий, сопоставлению с другими странами и, наконец, неравенству богатства.

4.1. Неравенство доходов: долгосрочная картина.

Наши общие результаты по долговременной эволюции неравенства в России за период с 1905 по 2015 г. обобщены на рисунках. Основная картина довольно очевидна: неравенство доходов было высоким при царской России, а затем упало до очень низких уровней в советский период и, наконец, поднялось до очень высоких уровней после падения Советского Союза.  Согласно нашим базовым оценкам, доля дохода в топ-10% составляла около 45-50% в 1905 году, снизилась примерно до 20-25% в советский период и в 1990-х годах снова выросла до 45-50%, прежде чем стабилизировалась на этом очень высоком уровне. Верхняя доля дохода в 1% в 1905 году несколько ниже 20%, в советский период упала до 4-5% и за последние десятилетия выросла до 20-25%.

Несколько замечаний в порядке. Во-первых, эти широкие данные можно считать надежными, но небольшие вариации не следует воспринимать слишком буквально, учитывая сильные ограничения наших источников данных. В частности, наши контрольные оценки показывают, что уровни неравенства в царской и постсоветской России примерно сопоставимы. Очень высокие доходы кажутся немного большими в постсоветской России. Этот вывод можно интерпретировать таким образом, чтобы показать, что современные экономические и финансовые технологии (включая международные нефтяные рынки и оффшорное богатство) способны генерировать более экстремальное денежное неравенство, чем традиционные общества, такие как Императорская Россия. Можно также утверждать, что крайнее неравенство может быть менее драматичным (и более приемлемым), когда средний уровень жизни намного выше. Однако мы также должны четко указать, что различия между этими двумя периодами могут быть не совсем значительными, поскольку из-за отсутствия подробных данных по подоходному налогу и общей недостаточной финансовой прозрачности и коррумпированности российской правовой и экономической системы наши оценки за относительно короткий период времени (мы позже вернемся к этому); и следующее, а самое главное, потому что оценка за 1905 год неточна.

Она опирается не на фактические данные по подоходному налогу, которые никогда не были реализованы в царской России, а на прогнозы подоходного налога, которые были сделаны Имперским налоговым управлением в то время, когда режим рассматривал возможность введения такого налога. Аналогичные оценки были сделаны в аналогичном контексте в других странах конца 19-го и начале 20-го веков (например, во Франции), и сравнение этих прогнозов с фактическими данными о подоходном налоге, полученными в результате применения новой налоговой системы, показало, что налог администрация значительно недооценивала высокие уровни доходов (см. Piketty, 2001). Конечно, мы никогда не узнаем, что произошло бы, если бы налог на доходы был бы реализован в царской России, но вероятно, что результат был бы выше тогда. Представляется более безопасным сделать вывод о том, что уровни неравенства в царской и постсоветской России очень высоки, – и примерно сопоставимы, возможно, с более высоким уровнем в более позднем периоде. Наконец, стоит подчеркнуть, что меры денежного неравенства, очевидно, пренебрегают неденежными измерениями неравенства, что может привести к смещению неравенства со временем по всему обществу. Например, неравенства в личном статусе и основных правах (включая права на мобильность) были широко распространены в царской России и сохранялись долгое время после официальной отмены крепостного права в 1861 году. Суммирование такого неравенства с помощью единого денежного показателя явно

чрезмерное упрощение сложного набора силовых отношений и социального господства, и их следует иметь в виду при проведении исторических и международных сравнений. Это же общее замечание относится и к советскому периоду. Денежное неравенство было сокращено до очень низких уровней при советском коммунизме (а также в других коммунистических странах, как мы увидим позже). Например, доля 1% дохода в размере около 4-5% означает, что топ-1% владельцев дохода зарабатывают всего 4-5 раз больше среднего дохода того времени, по сравнению с 20 раз, когда верхняя 1% доля равна 20%. Это нежелание полагаться на расширенные денежные иерархии является особенностью, которая подтверждается всеми советскими обследованиями домохозяйств и административными документами по шкалам окладов. Кроме того, советский режим отменил частную собственность (за исключением некоторых случаев для небольших капиталовложений) и, следовательно, подавил высшие капитальные доходы (которые в других обществах всегда представляют собой значительную часть верхних доходов). Он также очень сильно сжал иерархию зарплат и трудовых доходов. Однако это, очевидно, не означает, что у советской элиты не было доступа к превосходным товарам, услугам и возможностям. Это могло бы иметь разные формы – доступ к специальным магазинам, отпускам в других странах и т.д., что фактически позволило бы советским топ-1% пользоваться жизненным уровнем, который в некоторых случаях мог бы быть значительно выше, чем в 4-5 раз средних доходов (хотя, вероятно, это было немного ниже, чем при царизме или в постсоветской России). К сожалению, у нас нет возможности количественно оценить это.

Наконец, стоит отметить, что хотя в течение советского периода денежное неравенство было очень низким, есть интересные среднесрочные колебания. А именно, мы наблюдаем очень сильное сжатие распределения доходов на первом этапе революции (что привело к большому упадку неравенства между 1905 и 1925 годами), за которым последовало относительное расширение иерархии доходов между 1925 и 1956 годами в сталинский период, постепенное снижение в период между 1956 и 1980 годами и рост в 1980-х годах и в начале экономических реформ. Эта периодизация уже была отмечена другими учеными, использующими советские источники в отношении распределения доходов и заработной платы (см., например, Аткинсон и Миклуарт, 1992).

4.2. Кто выиграл от постсоветского перехода?

Теперь мы рассмотрим более подробную информацию за последний период. Во-первых, поразительно видеть, что рост неравенства в доходах произошел очень быстро после падения Советского Союза. Согласно нашим базовым оценкам, 10%-я доля доходов выросла с менее чем 25% в 1990-1991 годах до более чем 45% в 1996 году. Стоит также отметить, что этот огромный рост произошел в результате массового краха нижней 50-процентной доли, которая снизилась с примерно 30% общего дохода в 1990-1991 годах до менее 10% в 1996 году, прежде чем постепенно вернуться к 15% к 1998 году и примерно 18% к 2015 году.