В чем заключаются внешние задачи России - Карцов Юрий Сергеевич. Страница 1

Юрий Карцов

В чем заключаются внешние задачи России

Цель настоящего очерка — дать определение, в чем заключаются внешние задачи России. Спросите англичанина: как разумеет он английские интересы? Ответ вы получите стереотипный и ясный. Скольких бы вы русских ни спрашивали — каждый ответит по-своему и совершенно различно. Русский простолюдин горячо любит свою родину, но ему неизвестно, в чем заключаются ее интересы. Этого не знает и наша витающая в отвлеченностях интеллигенция. Не знают этого и те, кому по долгу службы ведать бы надлежало, — политики-профессионалы.

Между тем без уяснения конечных целей, чисто эмпирически, вести политику невозможно. Поэтому на поставленный ребром вопрос так или иначе, но ответить необходимо. Если предложенная автором формула неудовлетворительна — faciant meliora potentes [1].

Глава I

Внешняя политика. Ее определение и составные части

Под термином «внешняя политика» мы подразумеваем ведение международных сношений. Предмет этих сношений не выдумывается — сама жизнь его выдвигает и ставит на очередь. Внешнее представительство или дипломатия, домогаясь чего-либо от другого народа, сначала склоняет его, доказывая, что уступить — его прямая выгода, предлагает компенсации, пускает в ход обещания и прельщения, и лишь после того как средства убеждения исчерпаны, переговоры прекращаются и стороны берутся за оружие. Отсюда внешняя политика есть искусство преимущественно практическое.

Исходная точка внешней политики — общенародная польза. Однако история показывает нам многочисленные примеры, когда соображения государственной пользы заведомо приносились в жертву либо личным влечениям народоправителей, либо материальным интересам правящих сфер. По дружбе к прусскому королю Фридриху II Император Петр III возвратил ему Восточную Пруссию, которая была завоевана и занята русскими войсками. Союз с французским императором Наполеоном I был для России чрезвычайно выгоден: на севере Россия приобрела Финляндию, на юге ее стремлению к Ближнему Востоку открывался широкий простор. Но был выдвинут аргумент, будто континентальная система препятствовала сбыту произведений сельского хозяйства. В действительности (что в тогдашнюю эпоху было гораздо важнее) она способствовала вздорожанию предметов роскоши, без которых придворная знать обойтись не желала. Под давлением среды Император Александр I вынужден был, вопреки интересам России, порвать с Наполеоном и французскому союзу предпочесть союз с Англией.

Но и помимо вопроса о добросовестности, в области внешней политики элемент субъективный имеет значение решающее. Обыкновенно при вступлении на престол новый Государь дает заверение, что во всем он будет следовать заветам предшественника. Не подвергая сомнению искренности возвещаемых с высоты престола намерений, все, однако, понимают, что в народной жизни совершился перелом и наступила новая эра.

Но если на ходе политических дел неизбежно отражается личность Государей, то, по крайней мере, министрам иностранных дел надлежало бы держаться направления одинакового. Служа единому делу, они, казалось бы, обязаны соблюдать преемственность мыслей и действий. Между тем редкий министр не презирает своего предшественника, а про себя не мнит, что настоящая здравая политика начинается только с него.

Оставляя официальную сферу и переходя к общественной деятельности и публицистике, мы и тут констатируем неограниченное господство субъективизма. Как мы видели, государственные люди и политики-профессионалы — и те не в состоянии превозмочь личных симпатий и предубеждений и удержаться на почве чисто деловой. Тем более от частных лиц трудно ожидать, чтобы они не поддавались внушениям прессы и о текущих событиях судили самостоятельно. В 60-х годах русское общество увлекалось объединением Италии, хотя было очевидно, что Австрия, вытесненная из Италии, обратится на Балканский полуостров, где для нас явится опасным соперником. Кроме того, общество нередко бывает обмануто и о действительном положении вещей узнает уже после того, как событие миновало. Когда в 1870 году парижская чернь кричала «a Berlin», она со своей точки зрения поступала последовательно: ее уверяли, что армия в полной готовности, стало быть, победа обеспечена.

Итак, если в основе внешней политики и лежит стремление государственной пользы, то сущность этой пользы и способы ее достижения всякий понимает по-своему. В исполнении дипломатов-ремесленников внешняя политика обращается в простое механическое отражение событий на умы правительственных лиц и общественные страсти. При таких условиях мыслимо ли вообще действия внешней политики подводить под систему и для них устанавливать руководящие принципы?

Совершенно иная получается картина, как только во главе политики становится человек выдающийся. Подобно войне, политика имеет своих великих людей — Ришелье, Фридриха II, Бисмарка и других, — оставивших потомству в назидание вечные памятники дипломатического творчества. Тут уже нет места случайности; между замыслом и выполнением строгая связь не прерывается ни на минуту; конечный результат — тот именно, который намечался вначале. Изучение классических образцов дипломатического искусства дает нам возможность вывести известные положения, в совокупности составляющие теорию внешней политики.

Как в целом объеме, так и в каждом отдельном проявлении или политическом акте внешняя государственная политика образует силлогизм. Первая часть этого силлогизма — постановка цели, вторая часть — выбор средств и третья — выполнение.

Каждую из этих частей мы рассмотрим: а) вообще, б) в применении к России.

Глава II

Первая часть силлогизма: постановка цели

Внешняя политика определяется, с одной стороны, соображениями государственной безопасности и могущества, а с другой — народнохозяйственной деятельностью и экономическими задачами государства.

Важнейшие элементы могущества, а следовательно, и безопасности, составляют: пространство занимаемой государством территории и количество его народонаселения. Необходимыми условиями народного благосостояния являются промышленность и торговля. На торгово-промышленной почве происходит соревнование, которое в мирное время носит название конкуренции, а в военное — борьбы за обладание путями сообщения и торговыми пунктами. Путь самый дешевый и безопасный есть море. Отсюда у всех народов — стремление продвинуться к морю и завладеть морским берегом. После того между ними неизбежно возникает спор о главенстве на море или торговой монополии.

Совпадение очертания территории с естественными границами государства есть существенный залог неразрывности его частей и вообще его неприкосновенности. Естественные границы образуют моря и горные хребты. Реки, по руслу которых движутся суда, и развивается торговля, народы не разъединяют, а напротив, способствуют их сближению. В истории мы встречаем случаи вторжения территории государства в естественные границы государства соседнего, и даже владения чересполосного. Аномалии подобного рода ведут к периодическим войнам, оканчивающимся восстановлением нарушенного естественного положения. Несмотря на все усилия, Австрия была вытеснена из Италии, Англия отступилась от Ганновера, Россия от Голштинии и т. п. Заморские колонии, при условии главенства на море, под понятие чересполосицы не подходят. Государство, по географическим причинам лишенное естественных границ, силою вещей распадается и становится добычей соседей. Такова была трагическая судьба Польши.

Чем племенной состав государства однороднее, тем государство плотнее и в действиях своих тем более проникнуто оно единомыслием. К различиям этнографическим присоединяются различия вероисповеданий. Пользуясь минутой государственной опасности, подавленные инстинкты, племенные и вероисповедные, оживают и стремятся если не вернуть утраченную самостоятельность, то, по крайней мере, выговорить себе в смысле отдельности какие-нибудь льготы. Так, в войнах Франции с Англией французам содействовали ирландцы, а врагам России помогали поляки. Всеми мерами добивается правительство населяющие его народности ассимилировать. Главными орудиями объединения служат сознание экономических выгод, обязательное преподавание государственного языка и повсеместное введение общеимперских законов.