Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху - Калдор Мэри. Страница 50

Вначале я аргументирую, почему американское видение тех войн, которые они вели, лучше описывать в терминах обновленной «старой войны», а затем проанализирую действительную обстановку с точки зрения «новой войны»: общие условия частично недееспособных государств, воюющие стороны и их цели, тактика и методы финансирования и то, в какой степени США и их союзники пытались адаптироваться к сложившимся условиям. В заключительном разделе я буду говорить о возможностях, благодаря которым альтернативные стратегии могут сократить риски, стоящие перед афганским и иракским населением и перед международным сообществом в целом.

Наукоемкая старая война

В течение последних десятилетий ХХ века череда американских администраций развивала понятие о том, что США могут применять передовые технологии для ведения дистанционных войн теми способами, которые позволят удержать американское военное превосходство и тем самым уверить американских граждан, что правительство США способно их защитить и обеспечить безопасность Америки, не рискуя — или рискуя очень незначительно — потерями среди американцев и не нуждаясь в дополнительном налогообложении.

Истоки этой идеи можно проследить в системе представлений холодной войны. Во время холодной войны ядерное устрашение могло пониматься как воображаемая война¹¹³. Весь период холодной войны обе стороны вели себя так, будто они находятся в состоянии войны, с наращиванием военного потенциала, технологической конкуренцией, шпионажем и контршпионажем, военными играми и учениями. Эта активность помогала напомнить людям о Второй мировой войне и поддерживать на американской стороне веру в американскую миссию защищать мира от зла, используя более совершенную технологию. Технологические разработки были ответом на то, чем, по мнению составителей планов, мог бы обзавестись СССР,—это был так называемый «худший сценарий». Это интровертиро-ванное планирование, о чем я высказалась в другом месте, подразумевало, что американский и советский научно-технический прогресс лучше объяснять так, словно оба эти государства вооружались не против друг друга, а против фантомной немецкой военной машины, которая в воображении составителей этих планов продолжала набирать обо-роты¹¹⁴.

Наступление эпохи информационных технологий породило в 1970-х и 1980-х годах споры о будущем направлении развития военной стратегии. Так называемая школа военной реформы полагала, что оружейные платформы эпохи Второй мировой войны уязвимы теперь не меньше, чем были уязвимы солдаты в Первой мировой войне, по причине использования высокоточных боеприпасов (ВТБ) и что преимущество уже перешло к обороне. Представлялось, что высокий уровень потерь техники в войнах во Вьетнаме и на Ближнем Востоке в результате применения ручных противотанковых гранатометов подтверждает этот аргумент. Поборники традиционной американской стратегии полагали, что наступательные маневры по образцу Второй мировой войны приобретут даже еще большее значение, так как применение боеприпасов для поражения площадей могло бы полностью подавить оборонительные силы и ракетное оружие, а беспилотные летательные аппараты (БПЛА) могли бы заменить уязвимую пилотируемую авиацию. Следствием была стратегия воздушно-наземной операции 1980-х годов, основную часть которой, «глубокий удар» (удар в глубине обороны противника), должны были осуществить новые на тот момент крылатые ракеты «Томагавк», вооруженные тогда ядерными боеголовками.

После окончания холодной войны военные расходы США снизились на одну треть, но сказалось это главным образом на личном составе. Военные исследования и разработка (НИОКР) сократились гораздо меньше, чем расходы в целом, и это позволило разрабатывать и модификации традиционных платформ времен холодной войны, и новые технологии, сопряженные с тем, что стало известно как революция в военном деле (РВД). По сути, РВД была преемником концепции воздушно-наземной операции, но с еще большим упором на технологию. Для энтузиастов РВД наступление эпохи информационных технологий имеет столь же важное значение, какое имело открытие стремени или двигателя внутреннего сгорания в революционном развитии способов ведения войны. РВД — это война-зрелище (spectacle war), война, ведущаяся на дальних расстояниях, с использованием компьютеров и новых коммуникационных технологий®. Важный аспект новых технологий — усовершенствования в области виртуальных военных игр, что еще более подчеркивает воображаемую природу современных концепций войны. Министерство обороны все чаще и чаще привлекает к работе голливудских продюсеров, чтобы они помогали придумывать будущие наихудшие сценарии, положив начало тому, что Джеймс Дер Дериан описывает как MIME-NET, военно-промышленно-развлекательные сети (military-industrial-entertainment network)¹¹⁵. Одним из наиболее цитируемых высказываний о войне в Ираке было замечание генерала Уильяма Уоллеса, командующего пятым корпусом армии США и исполняющего обязанности командующего всем вооруженным контингентом США в Ираке, о том, что «враг, с которым мы воевали, несколько отличается от того, против которого мы играли в войну на симуляторах»¹¹⁶.

Термин «трансформация обороны» в качестве нового жаргона начал для администрации Буша вытеснять концепцию РВД. Вот как об этом выразился один энтузиаст трансформации обороны:

Как бы неровно ни крутился приводной ремень, в американскую армию наконец-то проникают лучшие качества современной американской экономики — ее авантюрность, спонтанность и готовность делиться информацией. Как тот тинэйджер, который вырос, копаясь в автомобильных двигателях, помог создать моторизованные армии Второй мировой войны, так и сержанты, привыкшие играть в видеоигры, просматривать вебстраницы и создавать большие таблицы, делают вооруженные силы сегодняшней информационной эры эффективными¹¹⁷.

Дональд Рамсфелд заявлял, что трансформация обороны «нацелена не только на создание нового высокотехнологичного оружия — хотя это несомненно является ее частью. Также она нацелена на новые способы мыслить и новые способы сражаться»¹¹⁸.

Он говорил о «сверхпревосходстве» (overmatching power) в противоположность «подавляющей» силе (overwhelming power):

В XXI веке масса, возможно, уже не наилучшая мера силы в конфликте. Все-таки когда пал Багдад, на суше было чуть более 100 тысяч американских солдат. Генерал Фрэнкс подавил врага не традиционным троекратным преимуществом в массе, но сверхпревзошел врага, используя передовой потенциал инновационных и неожиданных средствД

И все же трудно избежать того вывода, что информационные технологии прививаются сейчас к традиционным взглядам относительно того, каким образом следует применять вооруженные силы, и к традиционным институциональным оборонным структурам. Со времен Второй мировой войны методы изменились не сильно^. Несмотря на происходящую каждые десять лет смену названий (воздушно-наземная операция, революция в военном деле и трансформация обороны), они по-прежнему включают в себя сочетание дальней бомбардировки с воздуха и быстрых наступательных маневров. Само же использование видеоигр предполагает наличие тех геймеров, которые были воспитаны в системе представлений холодной войны.

В случае вторжения в Афганистан на планирование сухопутного наступления с применением обычных вооружений не было времени. Вместо этого ЦРУ получило задачу координирования антиталиб-ских сил, известных как Северный альянс, базировавшихся в основном на севере и северо-востоке. ЦРУ обеспечивало их деньгами, оружием и провиантом, как это делалось во время более ранней войны против советской оккупации. В наземной операции принимали участие силы спецназа, воевавшие бок о бок с афганцами, иногда верхом, и имевшие возможность, используя устройства GPS, вызывать американскую авиацию, наносившую мощные воздушные удары.

При вторжении в Ирак предпринятые действия во многом опирались на американское информационное преимущество. Коалиционные силы были в состоянии обрабатывать информацию, получаемую и со спутниковых снимков, и из сообщений с земли, поэтому беспроводная система Интернет в любой момент могла показать дислокацию войск, где вражеские силы имели красный цвет, а свои — синий. Известный как Force XXI Battle Command, Brigade and Below [Концепция боевого командования и управления для сил XXI века на уровне бригады и ниже], данный комплекс был установлен практически на каждую боевую машину. Это позволяло непосредственно уничтожать силы «красных» с воздуха. Макс Бут указывает на то, что в начале Второй мировой войны Германия справилась с разгромом Франции, Нидерландов и Бельгии за 44 дня, потеряв «только лишь» 27 тысяч человек (кавычки его); если сравнивать с сегодняшним днем, вторжение в Ирак заняло у американцев и британцев 26 дней, а это страна с территорией в три четверти площади Франции, и стоило им смерти 161 человека [многие из этого числа погибли под своим же огнем, на военном жаргоне — «синие по синим» (blue on blue)].