О системе образования - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор. Страница 20
• навыка создания настроения (т.е. поддержания эмоционально-смыслового строя и работы психики в алгоритмике третьей схемы обработки информации);
• навыка повторного произвольного переживания событий прошлого, представляющего собой произвольный вызов в настоящем потока чувств, имевшего место в прошлом, — это реальная память, не помрачённая играми воображения, моделирующего прошлое, исходя из нравственно обусловленных предпочтений настоящего, и подменяющего память.
Психофизиологические практики возвращения к видовой грациозности способны решить и эту задачу выработки навыков, необходимых для эффективной учёбы, не только не наносящей вреда организму и психике, но и развивающей их полноценно.
И собственно ради решения этой задачи детские сады и школы нуждаются в том, чтобы была развита ещё одна педагогическая специальность —детский тренер по целостному движению и психофизиологическим практикам. Он необходим для того, чтобы ребёнок мог не только эффективно учиться без вреда для здоровья, но и полноценно развиваться и телесно, и в аспекте биополя (духа), и в аспекте выработки эффективной личностной культуры психической деятельности.
Кроме того, на него же должна быть возложена задача выявления характера ребёнка на момент его прихода в школу соответственно типологии характеров, о необходимости выявления которой речь шла в разделе 1 при обсуждении роли наследия П.Ф. Лесгафта в деле формирования характеров выпускников школ. Без этого задача формирования полноценных характеров взрослых людей решена быть не может.
Подготовка педагогов этого профиля в настоящее время — большая проблема, поскольку система образования ориентирована на программирование психики обучаемых неким набором слов и шаблонных навыков, а детский тренер по целостному движению и психофизиологическим практикам должен быть человеком не затюканным шаблонами, а человеком, свободно [173]творчески действующим по отношению к каждому ребёнку со всеми его проблемами, которые он должен чувствовать, чтобы находить способы их устранения.
Рис. 2. Стандарты почерка: Слева — 1960‑е гг.; справа — с начала 1970‑х гг. и по наши дни.
В детском дошкольном и младшеклассном возрасте возращение к видовой грациозности и выработка навыков создания настроения могут быть организованы в форме игр.
Ещё одна проблема, связанная с видовой грациозностью, — это почерк, его выработка и сопутствующие этому иные результаты. В настоящее время (2015 г.) среди студентов обладатели просто разборчивого почерка — редки, а разборчивого и красивого почерка — уникальны. И если исходить из того, что студенты — такие, какие они есть, всё же — лучшие выпускники школ [174], то это тоже один из показателей деградации общества. Дело в том, что в XVII—XIX веках принтеров, графопостроителей, пишущих машинок не было, но чертежи в инженерном деле применялись, и на них были пояснительные надписи. Надписи были выполнены обычным рукописным почерком, и этот почерк был однозначно-разборчивым, а не гадательно-предположительным. В 1920‑е гг. в СССР ликвидировали неграмотность, и одним из следствий этого стала неразборчивость почерков некоторой части населения, в том числе и будущих студентов. В итоге на утрату разборчивого и красивого почерка значительной долей населения инженерное дело отреагировало появлением ГОСТ-овских чертёжных шрифтов: т.е. в своих конспектах и в письмах родным студенту было предоставлено право писать любыми каракулями, но в чертежах — никакой отсебятины в шрифтах: все буквы и цифры по ГОСТу, а потом на работе — одна не по ГОСТу написанная буква или цифра, и нормоконтроль имел полное законное право отвергнуть весь чертёж, как не соответствующий требованиям ГОСТа, что влекло за собой потерю времени на исправление чертежей, снижение заработной платы и другие неприятности.
Тем не менее такой предмет как чистописание сохранялся в начальной школе, и до конца 1960‑х гг. школьникам предлагалось осваивать почерк, стандартное написание букв в котором представлено на рисунке 2 слева. А справа на этом же рисунке представлен стандарт «улучшенного» почерка, пришедший на смену этому «архаичному почерку» в 1970‑е гг.
В чём разница?
Внешне видимая разница:
• Прописи 1960‑х гг. предлагали осваивать навык каллиграфического письма на основе использования чернильной ручки с открытым пером (фото слева). Ранее, в 1950‑е годы наиболее распространённой была ручка со вставным пером, обмакиваемая в чернильницу; с начала 1960‑х основным пишущим средством стала перьевая ручка со встроенным резервуаром для чернил и автоматической подачей чернил на перо — авторучка. При движении пера вниз следовало вести линию, нажимая на ручку, в результате чего линия получалась толще; при движении пера вверх следовало вести линию без нажима, и она получалась тоньше. Это касалось и «хвостиков» букв «Ц» и «Щ». Кроме того, в заглавных буквах наличествуют завитушки-украшения, не обязательные для различения и идентификации букв. Элементы многих букв начинаются точками, которые надо было прорисовать. В прописях 1950‑х годов таких украшающих буквы элементов было несколько больше, чем на представленном выше рисунке: в частности горизонтальную палочку строчной буквы «Н» предлагалось писать как волну (как это видно на фотографии открытого пера авторучки выше и аналогично тому, как написана верхняя полочка цифры «7» и заглавной буквы «К» в левой части рис. 2), а не как прямую линию. При этом стандарт почерка содержал и средства защиты информации от небрежности в написании. В частности, цифра «7» имела перечёркнутую ножку, что было дополнительным средством отличия её от цифры «1» при не очень аккуратном написании, а цифру «3» в ряде случаев рекомендовали писать так, чтобы её верхняя часть была не округлой, а угловатой (по типу цифры «7») для того, чтобы в тексте она всегда была отличима от буквы «З». Как видно по левой части рис. 2, ноль тоже был отличим от буквы «О» во всех вариантах её написания [175].
• Почерк, предлагаемый к освоению прописями, начиная с 1970‑х гг., графически проще: в нём нет завитушек-украшений, которые не обязательны для того, чтобы различать разные буквы. Кроме того, он ориентирован на безотрывное письмо, т.е. на то, чтобы свести к минимуму количество переносов пишущего элемента без контакта с бумагой от конца одного элемента буквы к другому её элементу или к началу другой буквы. Если говорить о средстве письма, то этот почерк, в отличие от почерка прописей более ранних времён, казалось бы, не обязывает пользоваться каким-либо определённым видом пишущих средств. Поэтому он позволяет начинать обучение письму сразу же шариковой ручкой как наиболее распространённым средством письма в наши дни. Благодаря упрощению начертания букв (отсутствию завитушек-украшений, ликвидации точек в элементах букв, ориентации на безотрывность письма и т.п.), он позволяет писать быстрее, нежели почерк из прописей 1950‑х — 1960‑х гг. Однако этому утверждению сопутствует парадокс: позволяет писать быстрее, но… только при определённой личностной культуре микродвижений кисти пишущей руки, которую этот вид почерка не позволяет выработать (особенно при начальном обучении письму шариковой ручкой), вследствие чего эта возможность оказывается не реализуемой в большинстве случаев [176](возникновение этого парадокса будет пояснено ниже).
Казалось бы, налицо прогресс, если оставить без внимания тот факт, что цифры «1» и «7», ноль и буква «О», цифра «3» и буква «З» стали не всегда различимы. Однако, чтобы оценить этот «прогресс», необходимо обратиться к проблематике всё той же видовой грациозности, но уже не в аспекте макродвижений тела в целом, а в аспекте микродвижений пальцев, кисти и руки в целом и связей микродвижений с психикой. И тут выясняется, что в действительности имеет место регресс.