Наука о социальной политике: методология, теория, проблемы российской практики. Том II. Становление - Ракитский Борис. Страница 19

«Конфедерация Труда выступает за экономическую самостоятельность предприятий, за развитие регулируемых рыночных отношений по мере осуществления широких социальных программ защиты и улучшения жизни трудящихся. Руководство государственными и коллективными предприятиями должны осуществлять органы и люди, избранные самими рабочими, трудовыми коллективами. Права трудовых коллективов и граждан на хозяйственную самостоятельность, на выбор вида собственности, форм организации производства и труда должны защищаться всей силой демократической государственной власти».

По-моему, очень взвешенный взгляд на вещи. Он вселяет оптимизм.

Печатается по публикации в книге: ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ / Сост. А. А. Протащик. – М.: Прогресс, 1990, с. 262–292.

Сентябрь 1990

К пересмотру всей нашей точки зрения на распределение

Ленинское выражение о пересмотре “всей нашей точки зрении на социализм” стало почти крылатым, и многие употребляют его применительно к задачам переориентации современного советского общества. Ни В.И. Ленин, ни социализм в этом случае ни при чём. Ленин ставил вопрос о том, что социалистическую цель и способы движения к ней надо понимать иначе, чем понимали их революционеры прежде. У нас же, говоря о социализме, имеют в виду фактически сложившуюся общественную реальность. Но она – не социалистическая, она псевдосоциалистическая, тоталитарная. Об этом теперь перестают спорить – настолько ясен вопрос.

Тем не менее, рассматривая не строй вообще, а конкретные сферы отношений, сплошь и рядом пытаются описывать существующие здесь реальности категориями и законами социализма. К примеру, берут сферу обращения и говорят: социализм построен на отрицании товарно-денежных отношений, на прямом предписании траектории движения товаров и услуг к потребителю, на нормативно-командном назначении цены и т. п. Да, в советском хозяйстве всё так, но социализм-то тут при чём? Получается, что знак равенства поставлен между тоталитаризмом и социализмом. И когда надо сказать “долой тоталитаризм!”, говорят “долой социализм!”.

Точно так же обстоит дело и с описанием сложившихся в СССР отношений распределения. Многие годы мы пытаемся раскрыть их социалистическую природу, устранить искажения и недостатки. Успехов, если говорить о практике, очень мало. Очевидно, теория неадекватна реальности. Нужна другая теория – теория распределения в тоталитарном, псевдосоциалистическом обществе.

Предлагаю такую теорию. Она многое ставит на свои места, снимает зашоренность, открывает путь к реалистическому рассмотрению фактического положения дел.

К глубокой и полной характеристике отношений распределения методологически оправданно восходить, начиная с общих свойств общественного строя, с социальных ценностей.

Социальные ценности отражают общественное положение человека, социальной группы, класса. Власть в хозяйстве (собственность) находит свою реализацию в социальных ценностях, устойчивое, надёжное обеспечение которых (в том числе и экономическими средствами) считается общественно нормальным. Укоренившаяся в сталинистской политэкономии манера рассматривать общественно-экономические отношения, игнорируя социальные ценности, – это яркое проявление экономического детерминизма, политэкономии без человека, без примата социальных целей (и ценностей).

Чтобы рассмотреть отношения распределения, “не потеряв человека”, надо принять во внимание по крайней мере такие социальные ценности, как социальная защищенность и социальная справедливость. Социальная защищенность – тип и уровень обязанностей общества по отношению к человеку и любой социальной группе, степень реальности их прав и свобод. Социальная справедливость – социально-психологическое восприятие принципов и форм организации общества как отвечающих интересам людей и социальных групп.

Фундаментальная связь человека с обществом в тоталитарном государстве – отчуждение народа от власти, антинародность власти. Права и свободы в таких условиях приобретают сугубо номинальный характер, а защищённость реально возникает лишь в случае прямой “поддержки” руководства. Социальная ценность, адекватная положению человека в тоталитарном обществе, – беззаветная преданность руководству. Именно руководству, хотя до сознания человека это может доводиться и доводится в виде формул “преданность делу коммунизма”, “преданность партии”, “преданность народу”, “верность интернациональному долгу” и т. п. На деле же вся система казарменного “социализма” цементируется преданностью вышестоящему начальству.

Отчуждение народа от власти складывается как система кастового расслоения общества. Правящая каста (номенклатура, элита) обладает властью, но и здесь чёткая иерархия позволяет и требует осуществить принцип беззаветного подчинения руководству. Остальные касты общества подчинены правящей, но одновременно являются и орудиями осуществления её власти над народом.

Казарменному псевдосоциализму присуща своя специфическая мера социальной справедливости – иметь то, что “положено”. Кем положено? Руководством. Кому положено? Той или иной касте, а значит, и человеку, принадлежащему к ней. Своё “положено” – руководителям (номенклатуре), своё – военным, своё – крестьянам, свое – рабочим, свое – интеллигенции.

Итак, беззаветная преданность руководству и справедливость “положенного” – вот основные социальные ценности казарменного псевдосоциализма. Эти его истинные ценности обряжены обычно в социалистическую фразеологию. Никто в казарменном обществе не сопоставляет декларируемые ценности и реальность. А если кто сопоставляет, тот изолируется как враг или диссидент, а то и как психически больной. Таков механизм усвоения массой ценностей казарменного псевдосоциализма как ценностей “реального социализма”. Ко всему человек привыкает и радуется привычному. По умению привыкать и радоваться “положенному” казарменный строй производит отбор годного народа от не годного для будущего. Такова социальная селекция казарменного псевдосоциализма.

В отличие от социализма, в котором труд должен быть высшей и даже единственной мерой справедливого распределения благ между трудоспособными, казарменный псевдосоциалистический строй непременно отрывает распределение от производства. Глубинная причина такого отрыва понятна: положение человека и социальной группы должно зависеть не от них самих, а от руководства. Руководство может организовать распределение и по принципу стимулирования, но при этом оно всегда будет добиваться, чтобы решающее слово в формировании доходов оставалось за ним.

Принцип отчуждения человека от общества имеет своей оборотной стороной приобщение человека к руководству. Отчуждение от общества включает в себя и отчуждение от производства. Командно-карательная власть не может состояться, если человек чувствует опору в обществе, в товарищах по работе, в коллективе, если основные параметры (условия) его жизни увязаны с его трудом, с эффективностью производства. Отрыв всех условий существования и развития человека и социальной группы от объективных условий и результатов их деятельности, недопущение непосредственной (прямой) увязки интересов человека с результатами его производственной и общественной деятельности – таковы логически завершённые требования к организации распределения в казарменном псевдосоциализме. Между интересом человека и эффективностью его работы должен стоять руководитель, из рук и но решению которого человек получает то, что “положено”, и которого он поэтому благодарит за заботу о своём благе. В СССР этот принцип был отлит в чеканную формулу “заботы партии и правительства о благе народа”.

Итак, первый принцип распределительной политики в казарменно-“социалистическом” обществе – монополия руководства на определение уровня дохода, общественно нормального уровня жизни.

Второй принцип распределения касается дифференциации доходов. Дифференциация доходов (уровней жизни) в казарменном обществе осуществляется по кастам, то есть но функциям в системе воспроизводства этого общества. Разные функции – разные касты – разные доходы. Таков принцип. Важно подчеркнуть, что не следует искать объективные основы дифференциации наподобие экономических закономерностей. Здесь иные закономерности. Здесь руководство ранжирует важность той или иной функции для жизнеобеспечения казарменного “социализма” в данное время. В иной ситуации ранги могут быть пересмотрены. Одна и та же деятельность, работа с одной и той же эффективностью – вовсе не основание для равенства дохода. Тут важно, одинаково ли кастовое положение. Если оно разное, по-разному и “положено”.