Живые и мёртвые - Уорнер Уильям Ллойд. Страница 45

Хотя священник Первой церкви в Янки-Сити (унитарианской, игравшей очень важную роль в праздновании трехсотлетия) сознательно, разумеется, и не придерживался такой интерпретации, когда читал первую проповедь, посвященную юбилею, его слова эту интерпретацию подтверждают. Тем, кто был напрямую причастен к торжеству, он говорил — подготавливая их к пониманию стоящей перед ними задачи, — что «мужественность, сила и суровость пуританства, сформировавшие нас, являются абсолютно необходимыми ингредиентами любой дельной религии». «Наши отцы, — говорил он, — достигли того, чего они достигли, благодаря тому, что в них силою духа была вложена мощная взрывная энергия».

С темой «Великого дня рождения», в которой элементы женственности, природы и плодородия плотно сгруппировываются во взаимодействии со взрывной мужской энергией доминирующей пуританской цивилизации, была связана еще одна тема, которую нам необходимо проанализировать. Многие сцены процессии представляли начало всех вещей, когда происходило зарождение тех или иных видов деятельности или институтов. Однако только две из них изображали заселение новой земли: первой была сцена «1635 г. Заселение Янки-Сити», второй — последовавшая далее после многочисленных других эпизодов сцена «1786 г. Вперед, на Запад! В поисках новых земель». Лишь в этих двух эпизодах женщины играли первые роли наряду с мужчинами. Там, где мы находим период творения — поселения человека на этой земле, — повествующий о зарождении ныне существующего порядка вещей, главную роль играют женские и женственные символы. Основными символами, сопутствующими появлению города и Запада, являются женщины. Эти сцены были отобраны и поддержаны женскими организациями, которые тем самым придали им публичное значение, помогающее другим людям понять, что такое Янки-Сити и кто такие они сами.

В процессии была одна-единственная сцена и один-единственный момент, когда женщины не находились под властью мужчин. В самом начале, «до пришествия человека», женский «Дух дикой природы» был свободным, не связанным социальными последствиями видовых условий женского существования. Однако вместе с тем женщина пребывала также и вне человеческого мира и репродуктивного цикла. В мифологии того времени первозданный лес был символом тишины, спокойствия, вечной вневременности, когда ничего не происходило и все пребывало в молчаливой неподвижности. Женственность, пассивность, девственность, вневременность — такова группа значений, выраженных в «Духе реки и дикой природы». Когда состоялся «ее» контакт с господствующей мужской цивилизацией Запада, она стала «матерью», из лона которой родилась великая нация. Где нет мужчины, там нет и времени, ибо не существует символов времени, от которых оно зависит, и отсутствуют его измерение и человеческая значимость. Для понимания нерациональной идеи, нашедшей выражение в первозданном лесе, важно понять, что как «мать», из которой вышли все люди, «она», будучи вечно плодородным началом, сама по себе остается рождающим лоном, в котором времени не существует. Благодаря контакту с мужским началом она рождает на свет поколения людей, находящихся в плену времени, чьи линейно протекающие события, зримо упорядоченные в движущейся веренице процессии, дают пространственное выражение линии времени, всегда тянущейся из прошлого в настоящее.

В Янки-Сити, каким он предстает в процессии, главенствует мужское начало. Его культура — мужская культура. Его значимость и выдающиеся достижения — целиком и полностью мужские.

Нигде — ни в какой-либо из сорока двух сцен Процессии, ни в сцене визита Вашингтона — сексуальность как могущественная побудительная сила, оказывающая важное воздействие на жизнь мужчин и женщин и события времени, не изображается и не получает сознательного выражения; не присутствует она и в текстах соответствующих исторических очерков. В них нет страсти. Ни в одном из них не становится главной темой страстная любовь мужчины к женщине. Хотя женские абстрактные образы и используются для выражения значений природного мира, ни в одном из них женщина не символизируется средствами классической или романтической образности как воплощение трансцендентных идеалов женственности, которым подчиняют себя и свое поведение мужчины. Ни в одной из сцен не была выражена в качестве основной или второстепенной темы романтическая любовь. Юная красота и сексуальное очарование не были представлены как атрибуты девушек Янки-Сити; не было здесь ни Джульетты с ее Ромео, ни Тристана и Изольды, которые бы главенствовали на сцене. Демонстрировались элегантные костюмы и аристократизм зрелых, но незначительных леди, которые служили образчиками эпохи и лишь дополнением к мужчинам, занимавшим высокое положение. Часто их присутствие всего лишь придает необходимый статусный акцент контексту, сопутствующему какому-нибудь важному мужчине. Место женщин подчиненное и, несмотря на оказываемое ему уважение и частую его представленность, не имеет серьезного значения для драматических событий истории.

Прежде чем перейти к дальнейшим комментариям, необходимо представить те методы исследования, которые мы использовали для верификации этих и других обобщений. В знаках процессии факты истории становятся символическими продуктами нынешних значений. Пользуясь нашими процедурами исследования, мы рассмотрели сорок с лишним сцен как «истории», рассказанные теми, кто их представлял. Свободно структурированная и неуправляемая история была в этих рассказах компактно преобразована в символические сцены. Герои в окружении второстепенных персонажей разыгрывали некий сюжет, как правило, с драматическим исходом. Значение каждой драматической сцены, поддерживаемое историческим очерком и комментариями тех, кто наблюдал процессию воочию, позволило нам разработать аналитическую процедуру для установления символических элементов, которые можно было идентифицировать и значения которых можно было выяснить.

Процедура была следующей. Определялась сюжетная линия эпизода; устанавливался центральный персонаж, или герой; идентифицировались второстепенные и дополнительные персонажи, а также выявлялись, насколько это было возможно, их символические функции. Посредством интерпретации действующих лиц, включенных в процессию, и посвященных им исторических повествований определялись негативные и позитивные чувства, вкладываемые в эти фигуры, в особенности героя, являющегося основным центром интереса и идентификации [6]. Кроме того, с целью определения основных тем и общего замысла процессии могли приниматься во внимание различные символические элементы всех этих сцен [61b].

В числе действующих лиц было 46 главных персонажей, или «героев»; из них 41 роль была мужской, а 5 — женскими. В четырех сценах основную роль играла женщина; в 38 главными персонажами были мужчины; а в одной сцене были две главные роли, поделенные между полами.

Из пяти главных женских персонажей два представляли жен и матерей первых поселенцев и пионеров, один — жертву трагедии из семьи, подвергшейся индейскому набегу, один — «гонимую» старую женщину (и жену), которую осудили и признали виновной в колдовстве, и один — абстрактный образ, сыгранный молодой незамужней женщиной, представлявший «Дух реки», а вместе с тем и «Дух дикой природы». В главных ролях все женские персонажи, представлявшие человеческих существ, были подчинены вышестоящим мужчинам; женский символ природы фигурировал на сцене в одиночестве.

Второстепенных ролей (если не включать в их число дополнительные «проходные» роли) было пятьдесят пять; тридцать две из них были женскими. Среди них были 22 американки, 7 чужестранок и темнокожих, в том числе кубинские и испанские сеньориты и индеанки (девушки и женщины), а также 3 мифических символических образа: китайская богиня луны, земные Ветры и Колумбия [99]. 12 американок из 22 были женами и матерями выдающихся мужчин, остальные — клиентками управляемых мужчинами магазинов, прихожанками, внимающими известным проповедникам, пассажирками знаменитого клипера, построенного выдающимся изобретателем из Янки-Сити, и ученицами старших классов, наставником которых был известный педагог-мужчина. Только одна женщина исполняла профессиональную роль — роль медсестры Красного Креста, принимавшей участие в первой мировой войне.