Рыцари свастики - Ломейко Владимир Борисович. Страница 61

В университете все чаще происходили стычки между Социалистическим союзом немецких студентов и студенческими группами НДП. ССНС выступал против чрезвычайного законодательства, против роста милитаризма и реваншизма в стране, за признание двух германских государств, за незыблемость границы по Одеру — Нейсе, против участия ФРГ в НАТО, против агрессии США во Вьетнаме. Правда, и в самой организации студентов-социалистов были самые разные течения: наряду с толковыми, ясными политическими выступлениями было немало крикливых, запутанных голосов, откровенного самолюбования и злоупотребления революционной фразой.

В Гейдельберге дело часто доходило до открытых стычек. Одна из них произошла на глазах у Роланда. Он шел в библиотеку через внутренний двор университета — и вдруг столкнулся носом к носу с распаленной парой. Взъерошенные и красные от гнева, стояли друг против друга Курт Фольриттер и белобрысый Дитрих. Их спор, видимо, достиг точки кипения, и Дитрих вдруг выкрикнул, задыхаясь от злобы:

— Вы дождетесь скоро, что вам тоже переломают ноги, красные подпевалы!

Роланда даже передернуло от этой фразы: он сразу же вспомнил рассказ Герда после нападения на него трех неизвестных. Сомнения быть не могло: Дитрих либо знал об этой компании, либо сам имел отношение к ней. А значит, за его спиной стоял все тот же напыщенный Леопольд фон Гравенау, отпрыск знатного рода по происхождению и политический гангстер по призванию. Заметив Роланда, Дитрих тогда быстро смотался к своим, которые невдалеке поджидали его молчаливой группой. После стычки в Карлсруэ Дитрих старался избегать его.

Роланд рассказал об услышанном Герду. Тот только стиснул зубы. Он и сам давно уже догадывался, чьих рук это дело, но у него не было никаких доказательств…

1 октября 1967 года в Бремене состоялись выборы. НДП набрала там 8,8 процента голосов и получила восемь мандатов в ландтаг. После выборов в Нижней Саксонии, где 4 июня четверть миллиона избирателей проголосовала за национал-демократов и обеспечила им тем самым 10 мест в местном парламенте, это была уже шестая земля, где неонацисты имели свои фракции. В тот вечер в квартире, которую снимал Леопольд фон Гравенау, допоздна светились окна. Ее хозяин вместе с приятелями отмечал очередную победу своей партии. Дом этот был на другой стороне улицы, где жил Роланд. Вместе с Гердом, который зашел к нему в тот вечер, они могли слышать, как веселилась компания. В открытую форточку временами доносилось пьяное пение.

— Как ты думаешь, чем все это кончится? — спросил Герд.

— Что ты имеешь в виду?

Роланд внимательно смотрел на друга.

— Конечно, национал-демократов. Ведь они создали партию три года назад, а уже сидят в шести ландтагах. Кто из нас мог в это поверить? И как ни крутись, приходится согласиться, что Восточный Берлин и Москва были правы в своих предупреждениях насчет растущей опасности неонацизма.

Герд возбужденно ходил по комнате.

— Ну, положим, дело обстоит не так уж плохо, как ты думаешь, — заметил Роланд. — Для паники нет причин. В конце концов их поддерживает не более десяти процентов.

— Это все так. Но я имею в виду не НДП — вернее, не столько НДП, сколько окружающую среду, которая создает благоприятные возможности для ее роста. Ведь уже сейчас правые силы в ХДС используют НДП как прикрытие для своей политики. Национал-демократы взяли на себя основной огонь критики, а ХДС втихую проводит, по существу, ту же самую великогерманскую политику, проповедует реваншистские взгляды вовне и антидемократические внутри. И на фоне экстремизма НДП их политика выглядит гораздо безобиднее. Более того — НДП раздувает костер великодержавного национализма, в который ХДС незаметно подбрасывает свои поленья. И вокруг этого костра уже исполняются воинственные пляски. НДП опасна тем, что в целях мнимой борьбы с ней правые в ХДС — ХСС требуют проведения открыто националистического курса. Недаром Штраус заявил после баварских выборов: «Если мы придадим нашей политике определенный национальный аспект, то эта партия вскоре исчезнет». Кстати сказать, национал-демократы потому так нагло себя и держат, ибо они знают, что нужны боннским политикам.

Я долго думал над этим, Роланд, и сделал для себя твердый вывод: нельзя оставаться нейтральным.

Национал-демократы заинтересованы в том, чтобы создать активную партию и прорваться в бундестаг, опираясь на массы разочарованных и недовольных. И чем больше будет равнодушных, тем легче они осуществят свой прорыв. А потом уже часть болота примкнет к ним, это всегда бывало в истории. Десятого ноября НДП проводит свой третий съезд в Ганновере. Я поеду туда, чтобы принять участие в демонстрации протеста. А как ты?

Он остановился и в упор смотрел на Роланда.

— Видишь ли, — медленно начал тот, — я не хочу отрываться от занятий. Мне столько нужно еще сделать. А кроме того, что дают эти демонстрации? Вот мы ездили в Баварию, шумели, протестовали, а им начхать на это… Признаться, мне это все порядком осточертело. Я хочу, чтобы меня оставили в покое…

Адольф фон Тадден стоял у окна «Нидерзаксен-халлё» и смотрел на море людей, собравшихся перед зданием этого крупнейшего в городе зала, со смешанным чувством. Его самолюбию льстило, что съезд его партии привлек такое внимание общественности и собрал огромную демонстрацию протеста. Такого не было ни во время первого, ни во время второго съезда НДП: значит, с ними считались, они стали силой, достойной сопротивления. В то же время его не могло не беспокоить последовательно нараставшее движение за запрет партии, движение, в котором выступали уже не просто разрозненные одиночки, но целые организации профсоюзов, студенческие и молодежные союзы. И бессильная ярость комком подкатывала к горлу, когда он вчитывался в лозунги демонстрантов: «Долой фашистов!», «Запретить НДП!»

Сзади к нему подошел Леопольд фон Гравенау.

— Гейдельберг тоже там есть? — мрачно спросил его барон.

— Да, небольшая труппа. Вон там, где два парня держат лозунг «НДП растет на дерьме ХДС— СДПГ», — ответил фон Гравенау, стараясь уловить настроение шефа.

— Разбираются, — пробурчал фон Тадден и отвернулся от окна.

Леопольд фон Гравенау, поколебавшись несколько мгновений, осторожно сказал:

— Все обращают внимание на тот факт, что в проекте программы под пунктом тринадцатым: заключительная речь — стоит ваша фамилия. Говорят, что с заключительным словом выступает вновь избранный председатель…

— Ну и что же? — оборвал его фон Тадден.

— Только одиночки морщатся: мол, неудобно предвосхищать события. Большинство одобряет: нечего играть в прятки…

С улицы донеслись лозунги: «Долой НДП!», которые хором скандировали демонстранты. На небольшой самодельной трибуне стоял Вальтер Биркнер.

— Только объединенные решительные действия всех демократов могут заставить правительство прислушаться к голосу протеста против растущей опасности неонацизма, — говорил он хрипловатым, простуженным голосом. — Общество, в котором рождается второе поколение нацистов, осталось прежним. Сегодня так же, как и тогда, монополии поддерживают фашизм, потому что буржуазно-либеральные партии не в состоянии надежно прикрыть их власть и обеспечить новый поход за «Великую Германию». Посмотрите, как надежно охраняют неонацистов наши власти. Они пригнали сюда полторы тысячи полицейских, по одному на каждого делегата. У них три мощных водомета и свора овчарок. И все это на тот случай, если мы с вами захотели бы разогнать это коричневое сборище. Официальный Бонн заботливо охраняет НДП, которая открыто смеется над бундестагом и требует усилить агрессивный курс во внешней политике. Но власти сразу же разгонят любой митинг, где запрещенная компартия потребует изменить нынешнюю политику. Это потому, что у нашей демократии два подхода к ее критикам: она Слегка журит тех, кто критикует ее справа, но смертельно ненавидит всякого, кто критикует ее слева. Исторический опыт говорит: без КПГ нет демократии. Поэтому, требуя запрета НДП, мы одновременно должны требовать отмены решения конституционного суда о запрете КПГ. Только объединившись, западногерманские демократы могут добиться успеха в своей борьбе против неонацизма.