Политика и рынки. Политико-экономические системы мира - Линдблом Чарльз. Страница 16

На рынках третьего вида коммерческие предприятия торгуют между собой. На этих промежуточных рынках, к которым не допускаются ни индивидуальные потребители, ни индивидуальные поставщики, объем обмена обычно больше, чем на двух других рынках, вместе взятых. Розничные торговцы вступают в отношения обмена с оптовыми торговцами, которые в свою очередь совершают обмен с производителями. Производственные предприятия покупают у предприятий-поставщиков комплектующие, сырье, электроэнергию и бизнес-услуги, в том числе ведение бухгалтерии, обслуживание оборудования, рекламу. Кстати, именно этот третий вид рынков, а не два других, обычно исчезает в «плановых» системах советского типа.

Так же, как государственные чиновники отличаются от обычных граждан, управляющие коммерческими предприятиями отличаются от обычных потребителей и служащих. В рыночной системе лидеры или «официальные лица» еще более обособляются от обычных участников рынка, когда на рынок выходят помимо предприятий другие формальные организации. Во многих отраслях с рыночной системой ведущая роль на переговорах о заработной плате и условиях труда отводится лидерам профсоюзов. А правительственные должностные лица, представляющие военное ведомство, ведомства общественных работ и другие правительственные структуры, становятся основными покупателями в рыночных системах.

Сопутствующие формы контроля

В этой главе мы в основном говорим о рыночном обмене, однако обмен широко распространен за пределами рынка. Он, как мы уже видели, является обычным делом в политике. Например, член законодательного органа предлагает поддержать законопроект своего коллеги, если тот, в свою очередь, поддержит его законопроект. С обменом часто смешивают другую, похожую на него форму контроля — не сопровождаемое никакими условиями предоставление какой-то выгоды, имеющее целью получение некоторой ответной реакции, но не определенной ответной услуги в порядке обмена. Например, сокращение налогов, безусловно, выгодно предприятиям — они получают от этого прибыль, и эта мера может вызвать ответный шаг. Но сокращение налогов предоставляется не только тем, кто обещает ответные шаги. Рассматривая в следующих главах сложное функционирование предоставления выгод без условий, мы обнаружим метод контроля, который в некоторых системах на равных конкурирует с обменом, властью и убеждением. Он не уступает им в своей фундаментальной значимости для политико-экономической организации.

В перспективе

Определенная двусмысленность формулировок в книге Гэлбрейта «Новое индустриальное общество» породила следующее толкование его слов: в США обмен замещен властью корпораций — главным координатором экономической жизни^*. Либо это неверное прочтение текста, либо невнятность авторских формулировок. Ясно, что правительство не координирует деятельность крупных корпораций посредством планирования и не осуществляет общее руководство ими в какой-либо иной форме. Это достигается путем рыночного обмена. Компании сбывают большую часть своей продукции путем продажи. Основную долю того, что им нужно для производственных процессов, они получают путем покупки. Если производственный план фирмы требует определенного сочетания потребляемых в производстве ресурсов — рабочей силы разных типов, электроэнергии, сырья, полуфабрикатов и запасных частей, они привлекаются на предприятие не какой-либо координирующей властью, частной или государственной, а путем покупки на взаимосвязанной системе рынков. И если, скажем, общий спрос американских предприятий на рабочую силу примерно соответствует общему предложению, то это соответствие достигается путем продажи и покупки услуг рабочей силы, а не посредством ее планового распределения. (Если соответствие не столь безупречное, как того хотелось бы, — в случае, если возникает безработица, — то это потому, что рыночный обмен далек от идеальной эффективности.) Действительно, корпорации используют власть для своих «внутренних» дел — каждая их них является системой власти по своему внутреннему устройству, — но свои «внешние дела» они ведут путем покупки и продажи на рынке.

Координирующие функции рыночных систем зачастую незаметны — настолько они естественны для нас. Примером является частая смена профессии. В США за 7 лет количество стюардесс удвоилось; число стенографисток, машинисток и социальных работников увеличилось на 50 процентов. В то же время число паровозных кочегаров снизилось наполовину, наборщиков-линотипистов и столяров-краснодеревщиков — на одну треть. Колебания уровня занятости в обе стороны для сотен других профессий доходили до 20 процентов³. В Великобритании за десятилетний период количество рабочих на угольных шахтах и предприятиях, перерабатывающих хлопок, упало более чем на четверть, в то время как занятость в других видах деятельности, в том числе в спорте и сфере развлечений, удвоилась; для ряда других профессий она увеличилась втрое⁴. В бесконечной перетасовке рабочей силы происходит согласование потребительских и профессиональных предпочтений.

Описывая, как миллионы покупателей и продавцов, стремясь совершить обмен, создают при этом огромную систему взаимной координации, Адам Смит пришел к выводу о том, что индивидуума «невидимая миру рука направляет к цели, о которой тот и не помышлял». С тех пор стало общепринятым говорить о рыночных силах как о действующих автоматически, а иногда бессознательно. В мировоззрении Смита нет ничего таинственного. Во всех видах социального контроля есть элементы автоматического, непреднамеренного и бессознательного. Большинство родителей «автоматически» учат своих отпрысков говорить, независимо от того, намереваются ли они это делать, осознают они свои действия или нет. В рыночной жизни люди ведут себя осторожно, обдумывают свои поступки; но их деятельность может привести к тому, на что они не рассчитывали и что не входило в их намерения.

Однако координация имеет свою цену. Существование в условиях гипотетической рыночной системы в чистом виде, без каких-либо модификаций, было бы невыносимым — потому что она отняла бы у индивидуума все возможности обращаться к другим членам общества, кроме одной. Он не смог бы просить их о помощи в беде, как в традиционных дорыночных системах, где признанный член племени или клана имеет право на сочувствие окружающих. В чисто рыночной системе требования человека к другим будут признаны тогда и только тогда, когда он сможет что-то предложить в обмен. Маркс понял это раньше и лучше, чем большинство из нас. В «Манифесте Коммунистической партии» он заметил, что «буржуазия не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного «чистогана». Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость»^*.

В Англии начала XIX века и в разное время в других странах проявлялись характерные черты как раз такой «дьявольской мельницы»⁵. Однако во всем мире рыночные системы в разной степени переплетены с другими методами организации, смягчающими жесткость рыночной системы как таковой. Даже в Англии начала XIX века, в эпоху расцвета принципа неограниченной свободы предпринимательства, как законы о бедных, так и частные благотворительные организации признавали необходимость удовлетворения минимума требований, не являющихся рыночными.

Эффективное ценообразование

При определенных условиях акты рыночного обмена становятся оптимальными или эффективными потому, что люди вступают в отношения обмена только тогда, когда они от этого выигрывают. Однако неадекватные цены блокируют эффективный обмен. Поэтому для понимания рыночных систем (так же, соответственно, как и коммунистических систем, в которых проблемы ценообразования стоят очень остро) абсолютно необходимо усвоить идею эффективного ценообразования, знакомую каждому экономисту.