Проект «Миссури» - Дубинянская Яна. Страница 11

Подтолкнул жену в бок — подвинься, — пристроился на краю перины, поднырнув под нагретое женским теплом пуховое одеяло. Светка что-то пробормотала, сонно обняла мужа за плечи, провела рукой по бороде и привычно коснулась пальцами мочки уха.

Там так и не заросла дырочка. Хотя он уже целую вечность не носил серьгу.

Станция метро «Вокзальная» была точь-в-точь разозленный пчелиный улей. Хаотично-целенаправленное движение гигантского роя, необходимость подчиниться ему и хамские жала при каждом неосторожном движении. Еще в студенческие годы, обязанный хотя бы раз в месяц приезжать на выходные домой, Георгий ненавидел эту станцию.

Хотя вообще метро любил. Особенно его запах — душноватый, здоровый дух земли, придавленной мегаполисом. Когда-то давно даже песня написалась — «Запах метро»…

Шагнув на эскалатор, он попытался мысленно восстановить ее: а ну, не слабо?.. Тяжелое жутковатое соло на басах, переходящее в отрывистый бой дисгармоничных, на грани какофонии, аккордов. Первый куплет — свистящим речитативом:

Данте под кайфом

Вергилий пьяный

добро пожаловать

глубокий вдох

он проникает вам в души и раны

запах

метро!

…Тьфу ты черт, ерунда какая. А ведь когда-то пол-общаги заслушивалось и называло его гением. Георгий хмыкнул; тут же, оттертый от поручней, посторонился. Забыл, что стоять надо по правой стороне: слева какому-нибудь обкуренному Данте непременно приспичит спускаться своими ногами. Прямиком в ад.

Штурмовать первый поезд Георгий даже не стал пытаться. Нет, определенно, таких масс народу в его студенческое время в столице не было; но, может, на вокзал прибыли сразу несколько составов? Поезд отгрохотал, электронное табло обнулилось и начало новый отсчет секунд. Людей на станции, казалось, не стало ни на голову меньше. Георгий протиснулся ближе к краю платформы: кое-как удалось пристроиться во втором ряду.

Последний раз он приезжал в столицу лет пять назад; кстати, на свадьбу Гэндальфа. Вдвоем со Светкой — вот кто панически боялся метро: и турникетов, и эскалаторов, и зовущего, по ее мнению, провала с рельсами. Рядом с ней Георгий чувствовал себя вполне бывалым горожанином, почти хозяином мегаполиса…

А ведь был, был момент истины — еще тогда, в «Миссури», — когда удалось в полной мере осознать себя его хозяином! Был?.. Да черт его знает.

Дверцы разъехались прямо перед тем, кто стоял перед ним, — повезло. Георгий ввинтился в вагон, схватился за кожаную петлю на перекладине, уткнулся в стену. Чуть выше резиновой окантовки окна: «Голосуйте за Будущее!» Еще выше — значок на лацкане серого пиджака. Слегка небритый подбородок и белозубая улыбка. Андрюха Багалий, надо же… хотя что тут удивительного. Давно не виделись. Привет.

— Привет, — сказал Гэндальф. — Дай сигарету.

У него заметно дрожали руки.

Но закурил Сашка с первого щелчка зажигалки, подменяя человеческую координацию движений жестко выверенной последовательностью действий старого автомата. А закурив, стал-таки немного похож на человека. Заросшего, помятого, смертельно усталого — но на себя самого.

— Хорошо, что ты приехал, — затянувшись, хрипло выговорил он. — Надо что-то делать, Герка. Тут такое… В общем, началось.

— Что началось? — спросил Георгий.

Хотя, конечно, сразу и вспомнил, и понял.

— То, о чем говорил Влад.

Они сидели в дешевой забегаловке с пластмассовыми стульями и винно-сигаретным коктейлем вместо воздуха. Произвольно взятое, не помеченное старой памятью и попросту неприятное место. Черт его знает, почему Сашка предложил встретиться именно здесь. Можно подумать, что он скрывается от кого-то… да нет, что за ерунда.

— Нашу газету закрыли, — сказал он.

Георгий вскинул глаза: выходит, почти угадал насчет мобилки.

— …и новости четвертого канала. С этого всегда начинается, Герка. Вопрос только в том, как быстро оно наберет ускорение.

Толстая официантка в засаленном переднике поверх мини-юбки с крайним презрением швырнула на столик два бокала пива. Георгий уже успел забыть, что заказывал его. Гэндальф все так же автоматически подгреб бокал к себе, приподнял над столом и начал хлебать длинными неопрятными глотками.

— Подожди. — Георгий тоже отпил немного; поморщился. — Ваша газета… Кого вы поддерживали? Виерского?

Он интересовался политикой ровно настолько, чтобы не выглядеть «чайником» перед теми учениками, которые имели обыкновение смотреть вечерние новости по первому каналу. Конечно, изображать знатока политических и масс-медийных подводных течений перед Сашкой, у которого вся жизнь была непосредственно связана… Да, собственно, только из этого она и складывалась, его теперешняя жизнь.

Гэндальф досадливо помотал головой. Громко глотнул. Рукавом вытер пену с потрескавшихся губ:

— Правоверные мы были, николаенковские… Но не в этом дело. Наша газетенка — мелочь. Начинать и положено с мелочей. Если сразу по-крупному, может выскочить резонанс. А так— мы, новости четвертого… пустили с утра пару клипов, никто и не заметил.

— Н-да, — выдавил Георгий.

Уж он-то не заметил точно. Он и не помнил, когда последний раз включал телевизор. Включала Светка — сериалы, или пацаны — футбол и мультяшки, а ему приходилось поневоле присоединяться, готовясь к урокам или проверяя тетрадки тут же, в горнице… Но не по утрам. Утро в селе — время не для телевизора. Утром не до новостей, есть они или нет.

— Я пытался дозвониться Андрею, — сказал Сашка.

— И что?

— И фиг. В штабе трындят про поездку по регионам — хотя вчера он еще по-любому был на месте, жеребьевка же. Мобилу со времени того интервью, что я с ним делал, он уже раз двадцать, наверное, поменял. Удалось раздобыть домашний, так там вечный автоответчик. — Он усмехнулся. — Хотя нет: пару дней назад попал на нее… на Алину… черт!!!

— Если это то, что ты думаешь, ее тоже касается, — заметил Георгий.

Гэндальф сумрачно помотал головой:

— Нет. Алька — такая же, как мы с тобой. Я уверен. Процент погрешности, как говорил Влад.

Повисла пауза. Из разряда тех, когда неловко, что кепка уже снята и лежит на столе, а из-за стойки несется жизнерадостная попса. Георгий залпом допил пиво, смахнул пену с усов.

— Тебе кажется, он все-таки был прав?

— Мне ничего не кажется. Я сам там был — сам! — в той лаборатории. Я же вам тогда рассказывал… Знаешь, Герка, я ведь не сомневался, что рано или поздно это начнется. Дай сигарету. — Он снова произвел дрожащими пальцами заученный комплекс движений. — Но сейчас я без понятия, что делать.

Глаза у Сашки были припухшие, воспаленные, в густую красную сеточку. Ясно, что со времени увольнения он ежедневно прикладывается к чему-нибудь покрепче, нежели пиво. Может, с товарищами по несчастью, а может — вообще неизвестно с кем. Неудивительно, что ему начинают чудиться всякие… Георгий поймал свою мысль за слово «чудиться», будто за воротник. Ты ему не веришь. И скорее всего ты прав.

Это все город. Чересчур большой город, из которого Гэндальф не сумел вовремя сбежать — в отличие от тебя самого. Эх, если бы можно было вывезти его на пару недель к себе… но Светка… и потом, это не поможет. Ему срочно нужна хотя бы иллюзия настоящего дела.

— Проведи журналистское расследование, — предложил Георгий. — МИИСУРО — это актуально, у тебя с руками оторвут. Устроишься в хорошее место… сейчас, перед выборами, это не проблема. А потом…

— Хотел бы я знать, на что будет похоже «потом».

Он затянулся и продолжал:

— Фигня все это. Я года четыре назад взялся типа за расследование, когда еще в «Столичной правде» был, помнишь? Причем ни слова о том, что сам видел… Только неоспоримые факты. Собрал мощную статистику по выпускникам «Миссури» разных лет, встретился кое с кем из наших. Черт, ты не представляешь, как мне не хватало той информации, что Влад… Но все равно вырисовывались разные штуки. Например: после нашего с тобой курса проект и вправду был свернут. Понимаешь? Если по первым трем выпускам мы имеем процент погрешности на блестящем фоне, то затем — скорее наоборот. С четвертого года и контрактников начали брать… В общем, много было фишек. Материалец на раз воротище… может, помнишь?