Проект «Миссури» - Дубинянская Яна. Страница 42

Всего лишь старый компьютер. Всего лишь бредовые полуночные россказни парня из комнаты напротив — как некстати вспомнила его сегодня Ленка… Все это Юлия Румянцева предпочла давно и бесповоротно забыть. Спокойно делала научную карьеру, не размахивая понапрасну дипломом одиозного учебного заведения. Такая же, как все; врожденный интеллект, широкая эрудиция и способность творчески мыслить еще никому не вменялись в вину. Она никогда не хранила никаких тайн. Никогда не имела отношения к чему-то крамольному и тем более преступному.

И Саня — не имел. ОНИ просто перестраховываются.

Но так или иначе он никуда не полетит. Она сумеет найти нужные слова. Вечером.

Снова пискнул видеофон: на разгорающемся мониторе мелькнула призрачная физиономия Богуцкого. Дурак. Чем подслушивать ее разговоры, лучше бы сварганил поскорее отчет по программе. Что ж, было бы стыдно дать обскакать себя такому дремучему идиоту.

— Юлия Румянцева. Слушаю.

— Вы уже на месте, Юлия Николаевна? Как хорошо: тут из Института сравнительной политологии третий час вас добиваются… Соединяю.

…Она смогла. Взять себя в руки, жестко переключить внутренний рубильник ролевых функций: солидный ученый, а не обезумевшая женщина со взрывом над Атлантикой в глазах… Сумела дописать статью — с учетом послеобеденных данных от заново накрасившихся социологинь — и вовремя сбросить ее на «Демос&Социс». Села за отчет по программе и успела сделать добрых две трети; завтра можно будет не спеша доработать и сдать в первой половине дня. Заглянув на неофициальный внутриинститутский форум, не без удовлетворения узнала, что сырую писанину Богуцкого в ученом совете завернули чуть ли не со строгим выговором…

Вечер неторопливо, но приближался. Решающий вечер в кругу семьи.

Наконец рабочий день кончился. Юлия уже садилась в лифт-капсулу, когда клипса мягко щекотнула ухо.

— Это я. — Было слышно, что Саня улыбается, а за его спиной плещется море. — Так получилось, я уже на побережье. Переночую тут в гостинице, страшно не хочется завтра вставать в несусветную рань… Извини, Юленька. Поужинайте сегодня без меня… Через три дня вернусь. Поцелуй детей.

Где-то далеко-далеко хохотнула чайка.

ГЕОРГИЙ

Внизу простирались полосатые поля. Зеленовато-желтая полоса, за ней ярко-золотая, потом охристая, коричневая, опять желтая, свеже-зеленая — озимые, черная — под пар… Местами форс-комбайны оставили поперек полос причудливый узор из кругов и колец, похожий на рисунки инопланетян.

— В западном квадрате плохо взошли, — крикнул Богдан. — Придется пересеивать.

Ветер подхватил и унес половину его слов, Георгий восстановил их по губам. Непривычные люди вообще не могут разговаривать на открытых флай-платформах. Но кто-кто, а он сам и его сыновья давно привыкли. Флай-платформа — единственное экологически чистое средство передвижения, пригодное для того, чтобы по-настоящему осмотреть земли. Она летит достаточно быстро и низко, достаточно высоко и медленно. И только она — всякие там телепорткатера и пневмогрузовики отдыхают! — дает возможность ощутить на лице ветер. И свободу.

— А как там с четвертой гречихой? — обернулся он к сыну. — Убрали?

— Экспериментальную— да. — Богдан запрокинул голову, он тоже ловил кайф от полета, каждый раз — как впервые. — А на контрольных участках пока дозревает, Мишка вчера проверял. Дней пять-шесть еще.

— Многовато. — Георгий взглянул на солнце. Оно стояло довольно низко: осень. Пятого урожая в этом сезоне уже не снимешь — а жаль. И озимые подкачали: наверняка генетики снова что-то напутали, на днях надо будет грозно нагрянуть к ним в лабораторию… Впрочем, все это мелочи жизни. По сравнению с чистым ветром и бескрайними полями внизу.

— Я думаю слетать на северный край. — Пышные волосы Богдана летели за ним, словно хвост кометы. — И вроде бы все на сегодня. А у тебя, бать?

Георгий бы попристальнее осмотрел озимые — перед тем, как учить жизни генетиков, — но высказать это предложение помешала щекотка мобил-чипа на вороте.

— Привет, батя! — Средний сын сегодня остался дома, Светка просила его что-то сделать по хозяйству. — Вы долго еще? Тут к тебе гости. Женщина. Городская. Красивая.

Мишка приглушенно рассмеялся и добавил полушепотом:

— Давай быстрее, а то мамка нервничает.

Когда Георгий с Богданом вошли в светлицу, Светлана — и в самом деле растерянная, словно школьница, — уже поила гостью чаем. Трансформенный стол, раздвинутый на полметра шире обычного, ломился от домашней снеди и быстрой выпечки; Мишка-сладкоежка с набитыми щеками заговорщически подмигнул отцу и брату.

Но прежде всего Георгий увидел косу. Черную косу, причудливо сплетенную из мелких косичек и прядей, почти касавшуюся пола.

Коса шевельнулась, как живая; женщина обернулась им навстречу. Конечно, она постарела. Но — по сравнению и со стушевавшейся Светкой, и с ним самим… они ведь ровесники, даже на пару лет моложе, — выглядела просто фантастически юной.

— Привет, Гера.

— Здравствуй.

Он вдруг тоже донельзя смутился. Отступил на шаг, едва ли не прячась за спиной сына:

— Вот это Богдан, мой старший. С женой и Михаилом вы уже, наверное…

Все равно надо бы ее представить, он все-таки хозяин, и она приехала именно к нему:

— Звенислава.

Правила хорошего тона требовали сказать что-то еще, но что? «Мы вместе учились» — кто знает, как она к этому отнесется, по нынешним-то временам. А «знаменитая певица»… Светка и так в курсе — когда-то днем и ночью крутила кассету на стареньком шипящем магнитофоне, — а ребятам вряд ли будет понятно. И потом, она скорее всего сама бы добавила: «Бывшая…»

Георгий внезапно осознал, что уже с полминуты нелепо переминается с ноги на ногу, уставившись в пол. Черт возьми. Хуже Светланы.

— Мальчики, за стол, — засуетилась жена, расставляя тарелки. — Вы же, наверное, устали, проголодались… Знаете, госпожа Звенислава, они каждый день облетают все угодья. И сами работают на полях, даром что персонал и техника… Земля, она ведь требует постоянного внимания! Я так рада, что сыновья пошли по отцовским стопам, тоже трудятся на земле… кроме нашего младшенького, Никиты.

— Ник у нас учится по космической программе, — зажевав пирогом гордость и зависть, невнятно выдал Мишка. — Первый состав экспедиции!

— Их еще сто раз будут тасовать и отсеивать, — солидно бросил Богдан. — Но Никита и вправду способный. Жалко, что вы с ним не познакомитесь.

— Ты надолго? — спросил Георгий; тут же прикусил язык. Вот дурак.

Звенислава отпила чаю и улыбнулась:

— Вечером улетаю. У меня же дочка, я стараюсь пока поменьше оставлять ее одну. Вот она… Златка. Ей пять лет.

Георгий взял в руки стереофото: тоненькая шейка, черные косички и круглые глазищи в пол-лица. Вырастет — будет, наверное, точная копия… Светка, неслышно подойдя к нему со спины, без предупреждения завладела фотографией. Не глядя, он чувствовал, как жена подтянулась и приободрилась: по ее глубокому убеждению, настоящая женщина должна рожать своему мужчине только сыновей.

Пацаны тоже взглянули на снимок — из вежливости. Сама гостья интересовала их гораздо больше.

— Вы живете в столице, да? — Мишка всегда был самым коммуникабельным в их семье. — Я там учусь в Агроакадемии, только заочно, по виртуалке. Последний курс уже, а выпускную сессию буду сдавать вживую, на месте. Где у вас можно круче всего забубыриться?..

— Миша! — Светлана не одобряла сленга.

Звенислава серьезно свела брови; неуловимая, тут же исчезнувшая морщинка над переносицей.

— Я сейчас мало где бываю… Но обязательно позвони, когда прилетишь, что-нибудь организуем… по старым связям. Ты любишь музыку?

Сын слегка скривился:

— Музыка — это скучно… Вирт-моделирово, я имею в виду. Плазмо или трэгг еще туда-сюда… А вот Никита у нас на древней акустике фанатеет. Мы с Бодей тоже когда-то баловались, но теперь-то Ник гитару с собой увез…