Русская апатия. Имеет ли Россия будущее - Ципко Александр Сергеевич. Страница 25

Правда состоит в том, что независимость не только для новой Украины, но и для Белоруссии – это прежде всего независимость от России, это стремление обеспечить условия для проведения независимой и самостоятельной внешней политики, обеспечить условия для резкого крена на Запад, когда он понадобится. Кстати, даже Лукашенко стремится сохранить за собой внешние условия для резкого крена на Запад, когда ему это понадобится. За европейским вектором нынешнего руководства Украины и подавляющей части ее интеллигенции стоит на самом деле не столько выбор «европейских ценностей», сколько страх перед возможным новым поглощением их страны Россией. Не надо особой прозорливости, чтобы увидеть, что присоединение Крыма к России в 2014 году резко усилило эти страхи и тем самым создало дополнительные морально-психологические препятствия для наших интеграционных инициатив. И трагедия состоит в том, что на экономическое сотрудничество бывших советских республик, на различного рода интеграционные инициативы России «мы и они» смотрим разными глазами. Руководство России продолжает верить, что его инициативы по интеграции, к примеру, создание Таможенного союза, Евразийского экономического союза, будут способствовать идеологическому и политическому сближению его участников. Верит в возможность в той или иной форме исправить катастрофические ошибки 1991 года. И вообще складывается впечатление, что нынешнее руководство России оценивает свою роль в истории нашей страны прежде всего по тому, насколько ему удастся соединить разорванные части СССР. Отсюда, кстати, и советское, во многом мифологическое видение истории взаимоотношений «братских народов», нежелание считаться с тем фактом, что на самом деле никакой единой тысячелетней истории у великороссов, малороссов и литвинов (белорусов) не было, что, к примеру, белорусы вошли в так называемую русскую историю всего лишь 200 лет назад. Кстати, Полоцкое княжество имело собственную государственность, независимую от Киева, собственные законы и т. д. А прошлое руководство Украины, и в лице Кучмы, и в лице Януковича, и нынешнее белорусское руководство, напротив, рассматривают экономический союз с Россией и связанные с ним выгоды только как необходимое условие для сохранения и укрепления своей политической независимости. Если с нашей точки зрения экономика должна вести к политике, то для бывших советских республик политика упрочения независимости стоит превыше всего и диктует экономическую политику. Мы до сих пор, о чем, кстати, свидетельствует упомянутая статья Дмитрия Медведева, не хотим признать тот очевидный факт, что США удается «диктовать правила Украине» только потому, что она в этом диктате нуждается, что она согласна на любой диктат, который помогает ей стать окончательно независимой от России. Кстати, еще в конце двадцатых годов ХХ века евразиец Николай Алексеев писал, что «нэзалэжна» Украина после неизбежного распада СССР обязательно превратится в покорного вассала Запада.

Наша беда состоит в том, что постсоветская политическая элита не в состоянии поставить себя на место руководства «братских республик», которое, как видно из упомянутой речи Нурсултана Назарбаева, видит главную цель своей жизни в том, чтобы сохранить на века, по словам Назарбаева, полученную в 1991 году независимость. Мы до сих пор не понимаем, что после того, как, к примеру, Украина и Белоруссия вышли из общей с Россией истории, они вынуждены делать акцент не на том, что объединяло наши народы (на чем делает акцент в своей статье Дмитрий Медведев), а прежде всего на том, что их разъединяло в прошлом и на чем выросла их особенная этническая идентичность, отличная от русских.

Конечно, память о последних общих столетиях, особенно память о совместной жизни в условиях СССР, куда сильнее и прочнее, чем память о пяти столетиях их жизни в рамках Великого княжества Литовского, а затем в Польском государстве. На самом деле памяти о жизни в Западной Руси, когда белорусы назывались «литвинами», а украинцы – «малороссами», нет у подавляющего большинства нынешних украинцев и белорусов. Исключением, конечно, являются прежде всего жители Западной Украины, которые имеют очень короткий (не более сорока лет) опыт совместной жизни, да и то в советской России. И проблема состоит в том, на что я обращаю особенное внимание, что при всех качественных различиях между внешней политикой нынешней Украины, ставшей откровенным вассалом США, и внешней политикой Александра Лукашенко, при котором Белоруссия стала военным союзником России, идеология белорусского суверенитета строится на той же антимосковской, «антимоскальской» матрице, которая лежит в основе идеи украинской «нэзалэжности». И, честно говоря, о чем до сих пор мало кто знает в современной России, у белорусов на самом деле куда больше исторических оснований доказывать независимость своего менталитета от русского. У белорусов не было ни Богдана Хмельницкого, ни Переяславской рады. На самом деле они были присоединены к России насильственно, благодаря трем разделам Польши в конце XVIII века. Более того, многие белорусы были насильственно переведены Екатериной II из униатов назад в православные.

И в этих фактах, на мой взгляд, заключены серьезные идеологические препятствия на пути реальной интеграции постсоветского пространства. Процессы декоммунизации в Белоруссии не так сильны, как в Украине и даже в России. Но культурная политика нынешнего руководства страны на самом деле направлена на всемерную активизацию особой, белорусской идентичности. Примером тому экспонаты музея истории Белоруссии. Два зала музея отданы под портреты польской шляхты, проявившей «белорусско-литовский патриотизм», здесь же говорится о том, что Белоруссия была сердцевиной Великого княжества Литовского, и она действительно была его сердцевиной. Но в то же время обращает на себя внимание диорама «Петр I сжигает Могилев». Конечно, молодежь Белоруссии не взрывает памятники Ленину, как делают это ее сверстники в современной Украине – в Киеве, Днепропетровске, Харькове, – но у нее есть свой тихий протест против русского мира. Сотни молодых белорусов в последние годы охотно ездят в Польшу и Литву по различным образовательным программам. В Белоруссии открыто полсотни Домов Польши, белорусская интеллигенция сегодня обращается к Лукашенко с просьбой перевести вузовское преподавание на белорусский язык. Белорусизация Белоруссии происходит ускоренными темпами.

И здесь возникает главный, судьбоносный вопрос, на который мы не имеем сегодня ответа. Если идейно, духовно уход Белоруссии из когда-то общего русского мира, и особенно уход молодежи, будет происходить столь же интенсивно, как сейчас, если на самом деле мы ничего не можем противопоставить инерции распада СССР, то имеют ли смысл наши отчаянные попытки, наши дорогостоящие усилия сохранить, а тем более воссоздать экономические связи между членами ЕврАзЭС? Имеет ли смысл экономический союз, если он не имеет политических перспектив, если все его субъекты, за исключением России, являются противниками создания наднациональных структур? Ведь очевидно, что и Лукашенко, и Назарбаев не только сохраняют многовекторную внешнюю политику своих стран, но ее укрепляют. Кстати, в упомянутой выше речи Назарбаев все-таки больше внимания уделил рассказу о совместных проектах своей страны с Китаем, чем анализу перспектив Евразийского союза. На мой взгляд, он сказал о нем только для того, чтобы напомнить о своем несомненном авторстве этой идеи. Но что будет, когда и Назарбаев, и Лукашенко уйдут с политической сцены? На самом деле экономическая составляющая Евразийского союза не выглядит очень впечатляющей. К примеру, экспорт в РФ во внешней торговле Казахстана никогда не был выше 9 %. Обращает на себя внимание, что Лукашенко в последние дни, когда решался вопрос о снятии запрета на ввоз мясной продукции Белоруссии в РФ, вдруг опять заговорил о белорусском суверенитете, о мощи своей армии и т. д.

Мне думается, что настало время нам расстаться со многими иллюзиями, связанными с постсоветской интеграцией. Конечно, государственный союз с Белоруссией нам важен, ибо он обеспечивает нам военную безопасность. Но какой смысл тратить неимоверные усилия для интеграции с бывшими советскими республиками, которые не имеют никакого экономического потенциала? Что касается бывших славянских республик СССР, то, наверное, надо расстаться с иллюзиями Бориса Ельцина, что «рано или поздно они сами приползут к нам на коленях». На самом деле мы вряд ли сможем противостоять стремлению бывших славянских республик уйти в тот мир, откуда они к нам пришли, уйти в Европу. Пора осознать тот неприятный факт, что русский мир, несмотря на свои огромные моральные и духовные достижения, который возник в рамках российской империи, уже обречен. А для того, чтобы воссоздать этот русский мир уже на добровольных, неимперских основаниях, наверное, нужно и много времени, и, самое важное, культурное и цивилизационное развитие современной России. Наверное, если бы Российская Федерация сразу, с начала девяностых, строила свои отношения с бывшими УССР и БССР на хозрасчетной основе, не жила бы иллюзиями Ельцина, то шансов на новое добровольное объединение русских племен было бы больше.