Революции. Очень краткое введение - Голдстоун Джек. Страница 15

После того как в 1688 г. у Якова родился наследник, группа британских протестантских лидеров, опасаясь продолжения линии католического наследования, предложила свою поддержку. Вильгельму Оранскому, протестантскому правителю Нидерландов, если он введет армию в Англию и сместит Якова. Вильгельм был женат на дочери Якова Марии, и ему было обещано, что в случае успеха они смогут совместно править Англией. В конце года Вильгельм высадился с большой армией на южном побережье Англии. Поставленный перед фактом вторжения и сраженный дезертирством приближенных, Яков бежал во Францию. Парламент постановил, что Яков тем самым отрекся от престола, и предложил Вильгельму и Марии занять тронов качестве короля и королевы.

Однако истинное значение этой революции проявилось в Акте о веротерпимости и Билле о правах, которые были приняты парламентом в 1689 г. Билль о правах наделял парламент правом устанавливать порядок престолонаследия и границы полномочий короны во внутренних делах, включая запрет на налогообложение без согласия парламента, запрет на содержание постоянной армии без такого же согласия; кроме того, он наделял протестантов правом иметь оружие. Билль определял права парламента, включая свободу слова в парламенте и требование регулярных парламентских выборов, и предоставлял подданным права, включавшие надлежащее назначение жюри присяжных и запрет на чрезмерные суммы залогов и жестокие и неоправданные наказания. Акт о веротерпимости расширил границы религиозной свободы. Хотя он не разрешил публичных богослужений для католиков и позволил только англиканам занимать государственные должности и посты в университетах, акт положил конец раздорам между англиканской церковью и рядом других протестантских деноминаций. Акт предоставлял всем протестантским сектам, признававшим Святую Троицу, право открыто проводить свои богослужения, не подвергаясь при этом штрафам. Это позволило баптистам, пресвитерианам, квакерам и индепендентам занять видные места в экономической и общественной жизни Англии.

Из Билля о правах (1689) [6]:

«[духовные и светские лорды и общины] заявляют, для восстановления и подтверждения своих древних прав и вольностей, нижеследующее:

1. Что притязания на власть приостанавливать законы или исполнение законов королевским повелением, без согласия парламента незаконны.

2. Что притязания на власть изъятия от законов или исполнения законов королевским поведением так, как эта власть присваивалась и применялась в недавнее время, незаконны.

З. Что учреждение суда комиссаров по церковным делам и всякие другие учреждения и суды подобного рода незаконны и пагубны.

4. Что взимание сборов в пользу и в распоряжение короны, в силу якобы прерогативы, без согласия парламента или за более долгое время или иным порядком, чем установлено парламентом, незаконно.

5. Что обращаться с ходатайствами к королю составляет право подданных, и всякое задержание и преследование за такие ходатайства незаконно.

6. Что набор или содержание постоянного войска в пределах королевства в мирное время, иначе как с согласия парламента, противно закону.

7. Что подданные протестантского исповедания могут носить оружие, соответствующее их положению, и так, как дозволено законом.

8. Что выборы членов парламента должны быть — свободны.

9. Что свобода слова, прений и всего того, что происходит в парламенте, не может подать повода к преследованию или быть предметом рассмотрения в каком-либо суде или месте, кроме парламента.

10. Что не допускается требование чрезмерных залогов, ни наложение чрезмерных штрафов или жестоких и необычайных наказаний.

11. Что присяжные должны быть вносимы в списки и призываемы к очереди надлежащим порядком, и присяжные, решающие судьбу человека в делах по измене, должны быть, свободными землевладельцами.

12. Что всякие пожалования и обещания из сумм, ожидаемых от штрафов и конфискации до осуждения, незаконны и недействительны.

13. И что для пресечения всяких злоупотреблений и для улучшения, укрепления и охранения законов парламент должен быть созываем достаточно часто.

И они признают за собою, требуют и настаивают на всех этих пунктах и на каждом из них в отдельности, как на своих несомненных правах и вольностях…»

Трудно переоценить значение этих актов. Впервые со времен Августа божественное право королей было публично отвергнуто, а законы, принятые парламентом, поставлены выше воли короля. По сути дела, парламент объявил, что обладает правом на возложение короны. После нескольких столетий, когда власть королей в Европе крепла, когда такие монархи, как Людовик XIV во Франции, Фридрих Вильгельм I в Бранденбурге-Пруссии и Филипп IV в Испании, ослабили роль своих парламентов и ввели режим абсолютного правления, в Британии права парламента были решительно поддержаны. И в противовес практике, установленной Вестфальским договором 1648 г. и все более твердо проводившейся в большинстве стран Европы, когда монархи могли выбирать государственную религию и навязывать ее своим подданным, Акт о веротерпимости гарантировал свободу вероисповедания некоторым группам диссентеров, не входившим в официальную англиканскую церковь. И хотя революционеры утверждали, что всего лишь восстанавливают традиционное равновесие между королевской властью и парламентом, принятые ими акты легли в основу многих идей, составивших сердцевину революций, которые произошли в следующем веке в Америке и Франции.

ГЛАВА 6

Конституционные революции: Америка, Франция; Европа (1830 и 1848 гг.) и Япония

С древнейших времен и до XVII в. включительно революционеры считали себя борцами за справедливость и творцами новых режимов, но никогда не выходили за рамки традиции. Иначе говоря, они могли свергать короля или сражаться за правление, которое поддерживало одну религию против другой, или даже создавать свободную республику и бросать вызов местным королям или герцогам, но они никогда не боролись против монархии как таковой или самой религии как несправедливых институтов. Ради сохранения порядка революционеры неизменно опирались на поддерживаемую государством религию и на ту или иную форму традиционной власти.

Самые радикальные революции в Древнем мире, благодаря которым были созданы города-государства и конституции Афин, Спарты, Рима и других республик, опирались на местные обычаи и религию. Лидер пуританской революции в Англии Оливер Кромвель, при котором был казнен король и провозгласили республику, выступил, тем не менее, в 1654 г. в защиту «разрядов и чинов, которыми Англия славилась веками… Дворянин, джентльмен, йомен; их достоинства, они важны для нации, и в величайшей степени!» [7] А революционеры 1688 г., создавшие то, что мы ретроспективно называем конституционной монархией, то есть режим, в котором монарх связан законами, принятыми избранным парламентом, не лелеяли ни самой идей, ни-плана конституции. Они считали, что просто возвращают традиционное для Англии равновесие сил между короной и парламентом, которые должны править совместно, и называли свою революцию «Славной», полагая, что она восстановила порядки золотого века.

Представление о революции как полном разрыве с прошлым, а также о том, что революционеры, могут по своей воле создать нечто совершенно новое и установить правление, опирающееся на принципы разума, а не на обычаи или религию, принадлежит исключительно Новому времени.

В XVII и XVIII вв., когда благодаря научным открытиям люди стали со скепсисом относиться к религиозному авторитету и верить скорее разуму и практическому опыту, изменились и представления, касающиеся правления. Из новых идей следовали революционные выводы. Сомневаясь в том, что правители обладают божественным правом на власть, люди начали рассматривать монархию просто как древний обычай, нё имеющий обязательной силы для современного человека, а церкви — как институты, созданные людьми для избранных ими способов богослужения, а не как божественные установления, которым следует безоговорочно подчиняться. Подъем скептицизма и секуляризма изменил и характер революций — революционеры теперь нападали на права королей и права церквей как таковые, а также составляли конституции, основанные на разуме и концепции естественных прав, чтобы освободить мужчин (но все еще не женщин) от этих властных институтов.