Распоротый - Дубов Игорь. Страница 30

Сейчас я был в таком состоянии, что мог улавливать ее мысли. И я отчетливо услышал, как мелькнула у нее в голове безглагольно-чувственная цепочка: "По-моему, он очень несчастен".

– Грустно тебе? – тут же спросила она вслух.

– Не весело, – коротко отозвался я и вдруг неожиданно для себя добавил: – Один я здесь…

Сам не знаю, как это вырвалось. Но предпринимать что-либо теперь было поздно. Начни я объяснять, что я на самом деле имел в виду, вышло бы еще хуже.

– Ладно, – сказал я, делая над собой усилие и разжимая руки. – Пора идти, возница уедет.

Мы вышли к подъезду. Больше всего мне сейчас хотелось узнать, где она живет. Однако на Керсте не принято было провожать дам, и я ограничился тем, что помахал вслед рукой. После этого я не стал возвращаться в Луговой зал, где уже наверняка трудились уборщики, а отправился к себе и как был в мокрой накидке бессильно свалился в кресло перед компьютером.

Мне хотелось привести в порядок спутанные мысли, но вместо этого я без устали снова и снова погружался в происшедшее со мной за последние два часа. Сказать, что у меня давно не было ничего подобного, значило покривить душой. У меня никогда не было ничего подобного. Ни с одной из девушек, с которыми я был близок, ни здесь, ни на Земле, ни на тех базах и планетах, где мы судорожно отдыхали и зализывали раны во время наших коротких передышек, я не переживал столь полного и глубокого слияния тел, а может быть, и душ.

За то короткое время, которое Таш была со мной, она успела вернуть окружающему миру поблекшие и вылинявшие в результате ухода Марты краски. Я словно возвратился на два часа в свое старое состояние, когда бытие имело вкус, цвет и запах и когда я вечером всегда знал, зачем должен просыпаться утром. Жалко, что все закончилось, но, несмотря на тихую печаль, я был бесконечно благодарен Таш. Теперь, после ее ухода, у меня появилась уверенность, что не все еще потеряно и рано или поздно я снова стану самим собой.

Вздохнув, я посмотрел на часы. До сеанса связи с Давантари оставалось больше периода. Я подумал, что ждать этот сеанс абсолютно бессмысленно, поскольку теперь нам нельзя даже толком поговорить. Надо было лететь к оставленным в предгорьях камерам слежения. Кого-то они сегодня, несомненно, взяли. Вот только кого? Вряд ли мне удастся быстро найти этих люден Но если кто-нибудь из них все же попадется мне однажды, я постараюсь его ни за что не упустить.

Я вытащил из ниши кибердоктора и прилепил его на грудь. Охватившая меня после ухода Таш умиротворенность вовсе не исключала возможности очередного приступа. Потом я пристегнул к наголовной повязке локатор, смотал до времени все это в клубок и сунул в карман. Без локатора в сегодняшнем тумане я рисковал вообще не долететь до своих камер. Бластер я решил не брать.

Вылетев за город, где, кроме придорожных, не было других линий электропередач, я спустился пониже и, ориентируясь на шум воды, полетел над Ясоко к горам. Я мчался, опустив голову, сквозь облепляющую лицо пелену мелких капель и, зажмурив глаза, слушал играющую внутри негромкую музыку, имя которой было Таш. Сегодня мне отчаянно повезло, и я хорошо понимал это. Я чувствовал искреннюю благодарность к этой девушке и почти любил ее за то, что она для меня сделала.

У моста, где стояла камера, я приземлился, но задерживаться надолго не стал. Быстро заменив кассетный блок, я поднялся и, снова ввинтившись в туман, полетел к дороге на Лайлес. Самый короткий путь туда проходил через поросший лесом конец горного отрога, отделяющий Драный Угол от долины, в которой находился город. Но я предпочел не рисковать в тумане на сложном рельефе. И только приняв решение, я вдруг осознал его причину. Еще вчера мне было абсолютно безразлично, что случится со мной в ближайшем будущем. Теперь я хотел жить.

Собрав записи, я вернулся в гостиницу, но прежде, чем вставить кассету в рекордер, вывел на экран и быстро прочитал послание Давантари. Давантари беспокоился за последствия знакомства с Принцепсом. В присущей ему настойчивой манере он просил меня глубже внедряться в деятельность правительства, но самому не предпринимать никаких действий. Я раздраженно усмехнулся и стер послание. Легко было догадаться, что сам Давантари ни разу еще не внедрялся в Деятельность какого-либо правительства.

После этого я устроился поудобнее и взялся за собранный урожай. К сожалению, за истекшие сутки из района Драного Угла не велось никаких радиопередач. Но зато видеоматериалов хватало с избытком. По дороге на Каймагир из города проехали пять экипажей и два всадника. При этом два экипажа и один всадник успели засветло вернуться обратно. Присланные мне Давантари камеры работали надежно, их разрешающая способность оказалась достаточно высокой. Несмотря на начавшие проседать облака, лица не только всадников, но и едущих в экипажах просматривались совершенно отчетливо. Я велел компьютеру подготовить рисованные портреты проехавших и стал смотреть запись с дороги на Лайлес.

В сторону Лайлеса проехало всего три экипажа, один из которых ближе к вечеру вернулся обратно К этому времени окончательно стемнело. И поскольку ночью движение по горным дорогам из страха перед «волчатами» прекращалось, я уже было собрался вынуть кассету. Однако не успел я открыть рот, как камера неожиданно мигнула еще раз и показала надвигающуюся на меня сквозь мутную пелену одинокую фару электромобиля.

Я замер, изумленно уставившись на экран. Похоже, это был как раз тот случай, которого я так ждал. Жаль только, что сам я в это время не находился на дороге на Лайлес. В таком тумане я мог беспрепятственно сесть электромобилю на хвост и проследить за ним до самого конца поездки. Впрочем, многое было ясно и без того.

Камера зафиксировала, что через два часа, как раз когда я искал возницу для Таш, электромобиль проехал обратно. За это время он никак не мог добраться до Лайлеса и вернуться. Получалось, что либо электромобиль доехал до какого-то места на дороге, после чего повернул обратно, либо он заезжал в тот самый необитаемый и сильно смахивающий на контрольный пост роя поселок, в котором я побывал прошлой ночью.

Я не сомневался, что электромобиль правительственный. В разрушенной войной стране мало кто мог позволить себе купить вместо предназначенного для перевозки грузов мощного паровика дорогую, но бесполезную игрушку. И это сочетание правительственного лимузина и ночной поездки в район Драного Угла показывало, что я на верном пути.

Строго рассуждая, здесь было два возможных варианта. Либо лимузин возил кого-то из городских на встречу в горах с представителями роя, либо он отвозил обратно приходившего в город бандитского связника. В любом случае этот след мог вывести меня на тех лиц в правительстве, через которых рой вел свою разрушительную политику.

Снова и снова прокручивал я последние кадры записи, то приближая, то удаляя изображение, но попытки мои были бесполезны. В темноте и в тумане разглядеть кого-либо внутри машины было невозможно. Впрочем, оставались шоферы правительственного гаража. При известной сноровке у них наверняка можно было узнать, кто и зачем ездил вчера по дороге на Лайлес. Правда, я пока еще плохо представлял, как объяснить причину такого интереса. Будь я наземником, у меня не было бы с этим проблем. Однако я не был наземником. Я был капитаном рейдера и всю свою жизнь провел на разных бортах. Если вспоминать каждый из них, то воспоминаний хватит до утра…

Я заметил, что мысли стали разбегаться, и впервые за много дней почувствовал настоящую усталость. Последние два дня оказались чересчур напряженными. Пора было спать. Но прежде, чем лечь, я обратился к синтезатору и заказал новые шелковые простыни. Старые показались мне слишком мятыми и пахнущими потом.

Раздевался я уже автоматически и, стянув в конце концов узкие шорты, замертво повалился на кровать, словно нырнул в омут. Я правильно прожил этот день, и Великий Дракон наградил меня за это. Во сне было много солнца, земной зелени и приветливой воды. Я бродил по небольшим террасам, поросшим подстриженной травой, перебирался по изогнутым мостикам через отсвечивающие золотом крохотные озера, с любопытством пробегал глазами по разбросанным тут и там садам камней, и все это время меня переполняли радость и покой. Во сне я твердо знал, что рожден для счастья и что судьба решила если не совсем оступиться от меня, то по крайней мере дать некоторую передышку.