Распоротый - Дубов Игорь. Страница 56

Все это было так мучительно, что, не в силах сдержаться, я уткнулся лицом в ладонь и застонал. Скрипя зубами, я тер лоб, надеясь хоть ненадолго вернуть способность ясно соображать. Пора уже было лететь к камерам, но я знал, что нельзя отправляться в таком состоянии. Поэтому я запрокинул голову и, закрыв глаза, принялся приводить себя в порядок.

Контроллер тихо пискнул, привлекая внимание, и на левом экране монитора высветился ведущий к уже открытому гипертоннелю коридор. По коридору, держась за стену, с трудом ковылял Оклахома. Сзади катились два киберносилыцика с его пожитками.

Я смотрел в спину Оклахоме и все время, пока он шел по коридору, видел лицо Таш, выглядывающее из-за лоснящегося от пота плеча Я вспомнил звуки, которые она издавала, когда я открыл дверь, и меня передернуло. Судя по всему, ей с Оклахомой было совсем неплохо. Интересно, сказала б она ему на прощание, что хочет снова и снова умирать под ним?

Самое отвратительное заключалось в том, что Таш при этом не забывала интересоваться еще и мной…

Я чувствовал себя, наверное, даже хуже Оклахомы Вместе с ощущением потери ко мне медленно возвращалась пустота одиночества. Сейчас больше всего на свете хотелось натянуть на голову дриммер и провалиться в безумный мир расторможенной подкорки. Но я не имел права. Наверное, когда-то вечный бой засосал и меня Теперь у меня был долг, и я понимал, что обязан выполнить его даже в коматозном состоянии. База еще утром могла ответить Чаре, и тогда на индикаторах уже светились ее координаты. Поэтому я через силу выдрал себя из кресла и двинулся к выходу

В глазах все качалось, пол предательски ускользал из-под ног, и больше всего хотелось так же опереться на стену, как только что опирался отбывающий в лучшую жизнь Оклахома. Не обращая внимания на возможный хвост, я брел по парку, и голова была словно набита пропитанной жиром травой. Потом я кое-как взлетел и минут десять сидел на одном из верхних сочленений ближайшего дерева, вслушиваясь в переругивающиеся подо мной грубые голоса Я так и не понял, а может, просто не расслышал, кто меня ведет, но за это время мне стало немного полегче. На душе было все так же мерзко, но по крайней мере я начал соображать. Выждав, пока затихнут шаги следаков, я нацепил очки, соскользнул с насеста и, поднявшись над туманом, взял курс на Драный Угол.

Осатанев от бешенства и отчаяния, я шел на полной тяге, и серые в слабом свете малой луны ошметки облаков беззвучно резали мрак вокруг. Ветер наждаком обдирал тело и в клочья рвал разлетайку. Но холода я не чувствовал. Мир, в котором я жил еще час назад, внезапно треснул и разлетелся вдребезги. Судьба вновь обманула меня. Время терять не кончилось, я зря раскатал губы. Не стоило даже надеяться на это. Тогда сейчас я, может быть, не сходил бы с ума. Все вернулось на свои старые круги, но только сделалось еще страшнее. И пустота, образовавшаяся внутри, была похожа теперь на черную дыру, сквозь которую в жуткое инферно высвистывались последние капли с таким трудом накопленного желания жить.

Сгоряча я проскочил камеру на дороге, но, решив проверить ее на обратном пути, не стал возвращаться.

"Ты сам во всем виноват, – продолжал увещевать я себя, приближаясь к поселку. – Кто защитит тебя, если ты сам себя не защитишь? Нет никого, кому можно верить, и нет ничего, чему можно поклоняться. Ты должен был выучить это, как лоцию внутренних линий. Когда у тебя нет святилища, никто не может его осквернить. Мало тебя били, ты так ничего и не понял. Если даже Марта не выжгла тебе душу, ты должен был спалить ее сам".

Горошина в ухе стала мелодично позвякивать, и я, заложив вираж, спланировал прямо на крышу Дома, где вот уже вторые сутки стояли мои микрофоны. Однако на этот раз дом выглядел абсолютно нежилым. Его постоянные жильцы покинули этот неуютный мир, а кроме них, поселок, похоже, никого не привлекал.

Убедившись, что дом пуст, я спустился на землю и разыскал здешнюю камеру. Сперва я решил прослушать, что происходило в доме утром Теперь голоса Чары и его подружки были записаны хорошо, но ничего существенного я так и не уловил. Чара в основном командовал: "Дай разлетайку!" или "Иди, я догоню", – а девушка все напоминала, чтоб он не забыл о ее просьбе, когда приедет во дворец. Насколько я понял, все девушки старались что-то выклянчить у Чары. Теперь, к сожалению, им придется искать другие способы решения своих проблем.

Внешняя запись тоже не показала мне ничего интересного. Приехавший утром шофер подогнал электромобиль вплотную к дому, и я даже не смог разглядеть лицо подружки Чары, когда она появилась в дверях. Впрочем, меня это не сильно раздосадовало. Существо, которое за всю ночь, кроме стонов, не выжало из себя и ста слов, вряд ли могло оказаться связником роя. Главное было тщательно отследить самого министра. Я ждал, что, когда его спутница выйдет к машине, он снова свяжется с базой. Однако Чара не оправдал ожиданий, появившись из домика буквально следом за ней. Я услышал, как проскрипела в сухих пазах дверца, потом заработал мотор, и электромобиль плавно тронулся в свой последний путь к заброшенной площадке на старом арконском шоссе.

Я выключил запись и стал шарить по земле, разыскивая маскировочный футляр. То, что Чара не говорил с базой, еще ничего не значило. База вовсе не должна была тут же отвечать ему. База вообще могла послать Чаре одностороннее сообщение, исключающее диалог. Последнюю версию я собирался проверить, просмотрев камеру на шоссе. Дорожные рекордеры были гораздо мощнее и брали ретрансляторы со склонов. Так что, если база действительно наконец проявила активность, я буду знать ее точные координаты уже через четверть периода.

Заторопившись, я уложил камеру на место и поднялся в воздух. У меня оставались еще обе камеры на дорогах, а я хотел перед завтрашними событиями

успеть выспаться. Раньше по нужде я мог запросто не спать несколько дней. Однако за последние три месяца я растерял все, что умел, и теперь боялся, что надолго меня при таком режиме не хватит.

Пока я занимался прослушкой, тоска немного утихла, сменившись осевшей куда-то на диафрагму досадой. Но когда я взлетел, я снова вспомнил о Таш. Пора было смириться с очевидным. Таш двигалась по своим путям, и было бы наивным полагать, что наши дороги хоть какое-то время могут идти параллельно. Если смотреть на ситуацию трезво, то, кроме иллюзий, я ничего не потерял. Я был не более одинок, чем три дня назад. Я не истратил на Таш ни одного эрга кредитов, не завалил из-за нее никакого дела и даже не пострадал физически, несмотря на драку с Оклахомой. Более того, я наконец избавился от этого ублюдка, который в ближайшие дни мог мне только мешать. В целом баланс был целиком в мою пользу, если, конечно, не считать такой эфемерной вещи, как измученная и отчаявшаяся душа.

До камеры я долетел минут за пятнадцать и, спланировав на открытую сверху дорогу, быстро зашагал на сигнал по колено в мокрой траве. Трава была теплая и мягкая, как и вообще все на Керсте, но идти по ней ночью было неприятно, поскольку даже в инфракрасных очках я не видел, куда ставить ногу. Тем не менее за несколько метров до дерева я не выдержал и побежал. Нетерпение мое было так велико, что я вскрыл футляр стоя, едва достав его из дупла.

И как только я поднял верхнюю часть лопнувшего булыжника, я сразу увидел мерцание, от которого меня пробил нервный озноб. Мерцал один из воткнутых в боковые гнезда индикаторов. Я хорошо знал стандартный пакет камеры слежения и мог не глядеть на номер. Мерцающий индикатор был индикатором коротковолнового диапазона. Его свечение означало, что уже после последнего вскрытия футляра датчики в горах приняли по крайней мере еще один сигнал. И я знал, чей это сигнал. База наконец ответила Чаре. Оставалось лишь выяснить когда. И самое главное – узнать ее координаты.

Координаты… Плохо гнущимися пальцами я сдвинул защитную пластинку и увидел цифры. Передача велась недавно, около пяти часов назад. Это означало, что Чара ответ базы не получил. В это время он уже лежал на дне залива и, может быть, даже кормил рыб. А я сидел, положив руки на спинку кресла, и слушал безыскусный рассказ рыжеволосой драй-верши. Из-за всего приключившегося со мной после мне казалось, что драйверша везла меня по крайней мере вчера. Однако часы на поясе показывали, что с тех пор прошло чуть больше трех периодов.