Черная дюжина. Общество смелых - Молотов Игорь. Страница 12

Более того, мы еще атлетической работой занимаемся. Ввиду того что вся нация стоит на голове, а мы стоим на ногах, то мы, естественно, ей непонятны. Мы чужаки для нее! Хотя, в общем-то, живем в одном обществе… Но, к несчастью, она видит нас вверх ногами, – вот и все! Поэтому мы решили заняться и атлетической работой, – ставить ее на ноги! Это – тоже довольно сложная работа, потому что люди ведут себя как «ванька-встанька»: их на ноги, – они на голову, их на ноги, – они на голову… Потому что их вестибулярный аппарат приспособился к такому хождению. Тем не менее и это мы делаем, то есть очищаем людское сознание и «переворачиваем» людей с головы на ноги».

Взгляды Дмитрия Дмитриевича в те годы сочетали в себе вещи, многим казавшиеся плохо совместимыми. Журналисты Г. Алимов и Г. Лынев, весной 1987 года посетившие квартиру Д. Васильева, оставили следующее ее описание: «Квартира, где происходил наш разговор, напоминала музей. По стенам иконы, картины, старые фотографии, включая царских особ и Столыпина – да-да, того самого, оставившего о себе память «галстуками»-виселицами. На столе том В. И. Ленина, раскрытый там, где напечатано письмо о необходимости строже наказывать бюрократов. От гнева против бюрократов-коммунистов в комнате, кажется, сгущался воздух…»

Но разумнее всего бы было предоставить слово самому воеводе о его видении русской национальной идеологии в ее исторической перспективе:

«Но здесь вы можете задать вопрос, что как же так, вы называете себя фашистом и т. д. – Безусловно, я – фашист! И я с гордостью произношу это слово, потому что я не могу равнять свое знание с разумением невежд, если таковое у них присутствует. И подчинять воле невежд истину, которая утверждена не мною, а Богом, я не имею никакого права. Если я начинаю ниспровергать то, что является Божественным Началом, то, значит, я начинаю ниспровергать Бога и встаю на голову! Таким образом, я причисляю себя к невеждам. Но если я все-таки среди невежд стараюсь нести этот свет знания и понимания проблемы, то я – боец, я – воин и я стремлюсь к тому, чтобы меня поняли другие. В этом и заключается мой подвиг! А «фацио» – связка, единство, пучок. Как быть православному человеку не фашистом?! – Странно! Мы соединены в мощный кулак, фашину вокруг Бога, Его наместника на земле, – царя, поэтому я и монархист. Бог, Царь, Нация – это и есть то триединство, которое дает основу моему фашистскому мировоззрению. Почему? – Потому что я не шовинист, я не превозношу никакую нацию и себя не превозношу над всеми, но, как фашист, я говорю: «Бог, Царь, Нация!» Потому что мы едины, я и мои соратники, во имя Бога и Царя! Нация крепкой может быть, только объединившись вокруг Бога и Царя! Но если я соединен вокруг Бога и царя, то я уже не могу быть человеком, делающим плохие дела. Значит, уже нарицательное понятие фашизма в данном случае должно отсутствовать. А ведь нарицательное понятие фашизма дал Димитров на процессе по поводу поджога Рейхстага в 1931 году в Германии. Вот тогда желтопрессники уцепились за это слово, потому что понимали, что в нем заложено понятие «единство». А им-то единства не нужно, у них принцип – «разделяй и властвуй». И надо было любыми путями дискредитировать слово «фашизм»… Представителями фашизма были Петр Аркадьевич Столыпин, Хомяков, Аксаков и даже Александр Невский… Ничего здесь страшного нет, потому что это были верные Богу и царю люди, Отечеству своему служившие, преданные… Надо было это слово дискредитировать…

И вот его подмешивают к понятию «национал-социализм», развязав войну… Причем война-то в Германии развязана не немцами, она развязана евреями, и, как сказал художник Глазунов… Я у него недавно брал интервью, мы с ним давно дружим уже, но по некоторым причинам разошлись на одном из этапов в свое время, но это – жизнь, в жизни бывает все. Но мы, тем не менее, поддерживаем с ним отношения. И вот недавно он нашей газете дал интервью, в котором прозвучало хорошее определение, что история – это не борьба классов, а борьба рас и религий. И я, пожалуй, с ним согласен, потому что он дал очень точное определение тем мировым процессам, которые сегодня происходят в мире. Действительно, все войны возникают как следствие борьбы рас и религий, ибо есть на Земле одна раса – иудейская, если можно назвать ее расой, будем говорить, один народ – это иудейский, в религии которого, единственного в мире, сказано о том, что этот народ богоизбранный. Отсюда у них и следует теория расового превосходства, которая через масонство была привнесена в Третий рейх и стала там культивироваться. Для чего? – Для того, чтобы столкнуть Германию и Россию.

Вот эта концепция теории богоизбранничества и расового превосходства, привнесенная в Германию на крыльях масонства, воплотившаяся в национал-социалистической партии, и привела мир к трагедии, превратив это противостояние в борьбу рас, здесь можно сказать, внутрирасовую борьбу, и религий. Почему? – Потому что, если говорить о Германии и России, – это внутрирасовая и внутрирелигиозная война, так как Германия при Гитлере была атеистическим государством, а атеизм – это дьявольская религия. Она противостояла Христианской православной религии в том внутреннем содержании, в котором пребывала нация, скрытно, а открыто опять была внутри идеологической партийной распри – атеизм враждовал с атеизмом! И над всем этим стояла одна религия – иудейская, которая всем этим процессом руководила! Эйхман был еврей по национальности, Гейдрих, Шахт и многие другие, они же были евреями…

Поэтому знание всего этого дало основу для выработки нашей позиции. И, когда меня называют фашистом, я всегда могу объяснить свою точку зрения».

Жизненные же позиции Дмитрия Дмитриевича не были догматичными, больше того, слово не расходилось с делом.

«Господь своим верным сынам посылает еще более страшное испытание: Он их не лелеет и холит, Он бросает их в пекло, чтобы проверить праведность их деяний и слов. Вот это и есть «Память», то, чем она занимается. А спросите у этих обездоленных, сколько осиротевших душ они подтянули к себе и дали им счастье жизни, с одной стороны, а с другой – уверенность в будущем дне? Да ни одной! Они только ходят перед телекамерами, подарки раздают, откупаются от своего долга. А я помню завет своей бабушки. Она мне говорила:

– Дима, ты обязан взять на воспитание из детского дома двух детей.

Я ей всегда говорил:

– Бабуль, я еще молодой и хочу пожить и как-то немного погулять…

– Гулять? Собака гуляла и хвост потеряла, – отвечала она, – а ты обязан исполнить долг свой и прежде, чем иметь своих детей, ты приголубь осиротевших, – это сложнее, тогда своих не будешь баловать…

И как наговорила мне… Маму медицинским путем убрали. У меня есть доказательства. Спровоцировали инсульт. Появился врач, который никогда не работал в нашей поликлинике, и сам, без вызова предложил обследование. А я был в командировке. Маме выписали то количество лекарств, которое вызвало излом сосудов. Жена у меня с двумя детьми была… Она погибла, ее убили… Просто по голове ударили, она восемь дней в квартире пролежала, и ничего, заметьте, не украли, хотя было что. Я воспитал сына и дочь, они теперь уже свои семьи имеют… Но сколько у меня таких обездоленных сейчас, этих детей, выброшенных судьбой на улицу… Потому что или родители должны добывать корм с утра до вечера, работая и оставляя их одних, или же пьют и занимаются преступлениями, и они опять оказываются выброшенными на улицу. И вот, я все это подбираю и превращаю в нормальных бойцов, патриотов, граждан своего Отечества и делаю то, что должно делать государство».

Ну а в середине 80-х Васильев любил ссылаться на Ленина. Обычно цитата из трудов Ильича становилась отправной точкой, основой, на которую нанизывались высказывания, к упомянутой цитате имевшие не всегда прямое отношение. В своих речах Васильев сам себя именовал «беспартийный большевик-ленинец». Это тоже стало некой загадкой для людей – как фашист Васильев называет себя беспартийным большевиком? Но тут все просто, красная ширма лишь камуфлировала деятельность Васильева и его организации до того момента, когда отпала необходимость. Курс, взятый Горбачевым на перестройку, был встречен с оптимизмом, так как «Память» являлась непримиримым и последовательным врагом советской власти.