Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали - Кагарлицкий Борис Юльевич. Страница 89
Село Алхан-Юрт оказалось родиной пророссийского чеченского политика Малика Сайдуллаева. В отличие от десятков других сел, точно так же расстрелянных и разбомбленных, оно удостоилось нескольких строчек в российской прессе. Для тех, у кого не совсем еще атрофировалась совесть, Алхан-Юрт стал таким же символом чеченской войны, как деревня Сонгми — символом вьетнамской.
Даже в среде либеральной интеллигенции нарастало осознание того, что чеченский беспредел является, в сущности, продолжением и логическим завершением «эпохи реформ». Известный публицист Андрей Пионтковский, которого нельзя заподозрить в левых симпатиях, писал в «Новой газете»: «В том, что есть ад на Земле, мы уже можем не сомневаться. Мы ежедневно творим его своими высокоточными “градами” и “ураганами”. Если ад есть на небе, то в одном из его закоулков обязательно будет шестикилометровое поле, разрытое снарядами. По нему вечно будут бежать Гайдар и Чубайс со своими очаровательными женами, Хакамада и ее красавец муж с длинными развевающимися волосами.
Они, а не герой России генерал Шаманов. Для одноклеточных не бывает ада. Шамановы невинны, ибо не ведают, что творят» [298].
Этот ад был создан не без участия самой либеральной интеллигенции. Позорное презрение к собственному народу, попустительство к воровской приватизации, безразличие к коррупции обернулись моральной катастрофой. В этом аду страна жила уже не первый год, но только теперь интеллектуалы начали понимать, что происходит.
Впрочем, не все и не сразу.
Главные события путинского царствования были еще впереди.
Глава 9. После Ельцина
Официальные результаты президентских выборов 26 марта 2000 г. не стали неожиданностью. Путин победил в первом туре, как и было запрограммировано по кремлевскому сценарию. И все же выборы прошли неудачно практически для всех, кто в них участвовал.
Главной сенсацией выборов стали не их результаты, а их обсуждение. Впервые за все время с 1993 г. подтасовка результатов голосования обсуждалась открыто уже в ночь подведения итогов. На самом деле, в 2000 г. все было не «грязнее», чем референдум по конституции в 1993 г. или президентские выборы в 1996 г. Но тогда никто из оппозиционных политиков не решился прямо заявить о подтасовке. Более того, когда в 1993 г. о фальсификации заговорили независимые эксперты, политики постарались от них отмежеваться. В 2000 г. аналитики в прямом эфире НТВ стыдливо говорили про «административный ресурс», не решаясь произнести вслух слово «фальсификация», а сами кандидаты начали приводить факты (противоречивые данные о численности избирателей, явную корректировку итоговых цифр по мере их поступления и т. д.). Все три «серьезных» оппозиционных кандидата — Зюганов, Явлинский и даже Жириновский говорили о подтасовке (правда, Жириновский в свойственной ему манере уточнил, что он за это на власть совершенно не в обиде).
Подобные откровения следует отнести не столько за счет неожиданно пробудившейся гражданской смелости кандидатов, сколько за счет успеха кампании протеста против выборов, развернувшейся в значительной части страны. В этой ситуации политики, претендующие на оппозиционность, не могли игнорировать давление снизу.
По существу, все кандидаты проиграли. Владимир Путин одержал в лучшем случае пиррову победу. Если учесть то, в каких условиях проходили выборы, и то, какое количество голосов ему просто приписали, можно сказать, что официально объявленные 52,94% — это явная неудача. Попытка превратить выборы в референдум о неограниченных полномочиях президента провалилась. И для сторонников, и для противников режима стало очевидно, что поддержка Кремля населением оказалась ниже обещанной (достаточно вспомнить социологические опросы, популяризировавшиеся государственным телевидением и дававшие Путину поддержку 60—70% народа).
Итоги выборов, объявленные Центральной избирательной комиссией (ЦИК), оказались столь сомнительными, что избежать разговоров о фальсификации оказалось невозможно. Путина, несмотря на войну в Чечне, особенно активно поддержали в мусульманских автономиях, включая саму Чечню, где голосовало по официальным данным 80% населения (хотя не менее трети жителей бежали с территории республики). Подавляющее большинство (49,4%) чеченцев, судя по данным ЦИК, — поддержали Путина. Кто-то ехидно заметил, что, по всей видимости, боевики спустились с гор, пришли на избирательные участки и, проголосовав за Путина, вернулись в горы воевать против него. Около 24 млн избирателей, по утверждению ЦИК, проголосовали буквально в последний час, хотя избирательные участки просто физически не в состоянии были бы вместить такое количество людей одновременно. «Единственное убедительное объяснение всех этих чудес, — писал Павел Фельгенгауэр, — массовая фальсификация итогов голосования. Коммунистическая партия, имеющая десятки тысяч наблюдателей на избирательных участках, заявила, что Путин действительно вышел на первое место, получив 45% голосов, но этого недостаточно, чтобы победить в первом раунде». Тем не менее кремлевская свита поторопилась и объявила победу своего кандидата уже в первом туре. Тем самым она не только совершила роковую ошибку, но и обратила победу в потенциальное поражение. «Путин почти наверняка победил бы во втором туре. Но если будет доказано, что его победа оказалась результатом фальсификации в первом туре, легитимность нового президента окажется под вопросом» [299].
Официальная проверка итогов президентских выборов была осуществлена думской комиссией под председательством Александра Салия. Результаты оказались вполне предсказуемыми. Проверив всего два региона — Дагестан и Саратовскую область, комиссия выявила массовые нарушения (уничтожение бюллетеней, заполненных в пользу оппозиционных кандидатов, фальсификация протоколов территориальных избирательных комиссий, вброс дополнительных бюллетеней). Основную работу по исправлению результатов голосования взяли на себя территориальные избирательные комиссии (ТИК). Не удивительно, что в составленных ими протоколах итоги явно отличались от суммарных итогов голосования на подведомственных им избирательных участках. В саратовской области «в 3 часа ночи 27 марта, когда стали поступать данные с избирательных участков, стало ясно, что и Путин, и губернатор Дмитрий Аяцков (в области одновременно проводились губернаторские выборы) не набирают 50%. Всю ночь протоколы переписывались, неиспользованные бюллетени были погашены только утром. Коммунисты направили по этому случаю иск, но суд отказался принять дело к рассмотрению, направив его для проверки в ту же ТИК» [300].
Когда корреспондент оппозиционной «Советской России» сравнила данные по 28 участкам с материалами территориальных комиссий, у нее получилось, что Путину приписали только по этим участкам 3769 голосов. Больше всего украли у Явлинского, меньше у Зюганова и у других кандидатов. По данным комиссии Салия на 16 обследованных ей территориях Дагестана Путину приписали 187 тысяч голосов [301]. Исследование, проведенное газетой «The Moscow Times», выявило аналогичную картину в Башкирии, Мордовии, Татарстане, Калининградской и Курской областях, Приморье, не говоря уже о республиках Северного Кавказа — Кабардино-Балкарии, Чечне и Ингушетии [302].
Обобщив данные нескольких параллельных исследований, политолог Владимир Прибыловский пришел к выводу, что победитель получил примерно 48—49% голосов — хороший результат для любого кандидата в первом туре выборов, но все же недостаточно для победы. Следовательно, Путин не выиграл выборы в первом туре. Кремлевская свита не могла позволить себе второго раунда. Победу «всенародно любимого кандидата» провозгласили, не дожидаясь поддержки народа. Как ехидно заключил Прибыловский, «царь-то ненастоящий» [303].