Левая политика, № 23 2015. Россия, Украина, Новороссия - Кагарлицкий Борис Юльевич. Страница 10

Бюрократизация демократических институтов, сводящая на нет влияние масс на политику, подмена подлинного народного участия в управлении ритуальными процедурами выборов позволяет буржуазным правительствам вести последовательное и успешное наступление социальные права и благополучие граждан.

Кризис демократии сегодня развивается в тесном взаимодействии с кризисом социального государства, развитие которого обусловило формирование и укрепление демократических институтов, вовлечение относительно больших масс людей в общественно-политическую жизнь. Такая возможность была обеспечена прежде всего тем, что социальное государство стало причиной появления целого слоя образованных, квалифицированных и занятых социально значимым трудом людей, органически включённых в процесс воспроизводства и развития общества. Социальное государство было величайшим завоеванием XX века.

Начало же нашего столетия ознаменовалось его постепенным уничтожением. Агрессивно разрушаются секторы, привлекательные с точки зрения коммерциализации. Появляется доктрина предоставления общественных услуг на основе выбора и конкуренции, концепции усиления конкурентной и рыночной составляющей в образовании и здравоохранении, модели предпринимательских университетов и т. п. Все эти идеи энергично реализуются буржуазными правительствами.

Современное социальное государство гибнет не только под ударами капитала и преданных ему правительств, но и под грузом собственных внутренних противоречий. Политика подчинения институтов социального государства капиталу спровоцировала целый ряд их внутренних кризисов. Это кадровый и моральный кризисы, связанные с тем, что доминанта материальных стимулов и формальных критериев эффективности способствует перерождению профессиональной мотивации значительной части занятых в социальной сфере, вынуждает их жертвовать сутью во имя формы. Эксплуатация работника превращается в драму личности и одновременно в социальную проблему, угрожающую моральному и культурному потенциалу общества. Искажение трудовой мотивации занятых в социальных секторах, снижение авторитета науки и научного знания, качества образования и культуры способствуют распространению потребительских настроений и политической апатии, что постоянно подпитывает кризис демократии. Между тем современный мир для своего нормального функционирования и полноценного воспроизводства нуждается в постоянном приращении трудового и творческого потенциала, а это может быть обеспечено только развитой системой социальных прав. Нам жизненно необходимо новое социальное государство, построенное на демократических принципах, способное создавать, аккумулировать и преумножать трудовой и творческий потенциал общества.

Ища принципиальные и организационные основы нового социального государства, необходимо детально изучить советский опыт, как единственный законченный некапиталистический проект экономической и социальной модернизации, не-буржуазный тип социального государства. Буржуазная пропаганда превратила СССР в символ тоталитаризма, социального и экономического убожества. Но в результате недовольство российского общества антисоциальными реформами всё чаще провоцирует мифы о советском периоде как о золотом веке. Свойственна идеализация всего советского и украинским повстанцам Юго-Востока. Российские идеологи в качестве аргумента в защиту неолиберальных реформ повторяют рассказы о сталинских репрессиях и дефиците потребительских товаров в позднем СССР. Однако Советский Союз сегодня не нужно ни любить, ни ненавидеть, его нужно изучить и отпустить в прошлое, бережно используя его ценнейший опыт для построения будущего.

После трёх веков существования национальных государств пора наконец понять, а что такое нация в нашем, таком глобальном мире? Обязательны ли государственные границы для сохранения национальной идентичности, каковы критерии начала и конца национального строительства? Насколько и когда допустимо вмешательство других государств в этот процесс? Стоит ли защищать национальные интересы до последней капли крови, или есть что-то превыше их? И что вообще такое — национальные интересы, предательство или защиту их, гибель или рождение нации мы наблюдаем сегодня на Украине? Чем консолидируется нация, что воплощает в себя национальное? Если народ стремится стать источником власти, если он встаёт на защиту своих интересов, то именно народ является субъектом национального строительства и творцом национальной идентичности. И первичными должны быть права и благо народа, а они не всегда автоматически гарантируются созданием новых государственных границ. Но и суверенитет государственной власти также далеко не всегда гарантирует защиту народных интересов.

Неплохо бы разобраться и с пресловутыми западными ценностями. Если под ними понимаются ценности Просвещения, свободы и разума, так у Запада нет на них монополии и эксклюзивных прав решать, какая страна является демократичной, а какая нет. И принципиальное значение этих ценностей именно в их универсальности, всеобщности.

Не стоит путать ценности, выстраданные великими гуманистами, с деловыми интересами западных держав. По умолчанию предполагается, что западными ценностями являются правовое государство, свобода и демократия. Но разве они сегодня положены в основу политики стран Запада в качестве базовых принципов? Во внешней политике это опровергают, как минимум, действия США и Евросоюза в отношении Ирака, Палестины, Югославии, Греции и сегодня — Украины. Внутренняя политика западных стран сегодня по сути своей антисоциальна, направлена на последовательное сокращение социальных прав и повсеместно вызывает недовольство и протест граждан. Сегодня этикетку «западные ценности» мировые капиталистические лидеры наклеивают на тот набор тактических мер, которые в наибольшей степени отвечают их экономическим и политическим интересам, как правило, совпадающим с интересами крупного капитала. Это очень похоже на то, как производители фастфуда наклеивают этикетки «деликатес», «изысканное лакомство», «торжество вкуса» на коробки с жареной картошкой и гамбургерами.

В этой связи актуальнейшим для прогрессивного преобразования современного мира является вопрос о том, насколько реальна и насколько морально оправдана так называемая мировая гегемония, как заставить мировую дипломатию быть по-настоящему справедливой?

Семь вопросов, как семь нот, разом звучат в украинской трагедии. От того, в какую мелодию они сложатся, зависит судьба Украины, России, Европы. Всего мира.

Заблудившаяся революция

(украинский кризис и гражданское общество России)

Андрей Коряковцев

Не ищущий причин

становится рабом следствий.

Сейчас можно констатировать с полной уверенностью, что на Украине произошли два гражданских восстания — сначала в Киеве, потом, как реакция на него, на Юго-Востоке. Есть смысл говорить об участии в них спецслужб и спонсоров, в том числе и иностранных, но только если при этом подразумевать только степень их вмешательства. Никакие спецслужбы и внешние спонсоры не были непосредственной причиной произошедшего и не смогли бы добиться такой массовости, самопожертвования и страстности, какими сопровождались эти выступления. Любое внешнее влияние лишь тогда достигает успеха, когда ему удаётся совпасть с какой-то общественной потребностью, независимо от него сформировавшейся. Оно может исказить её проявление или даже подчинить её себе. Но породить самую потребность оно не в состоянии.

В киевское восстание — Майдан — были вовлечены по преимуществу горожане, выходцы из самых разнообразных социальных слоёв, от студентов, люмпенов и рабочих до мелкой, средней и крупной буржуазии. Позже в нём стали участвовать жители западных областей Украины. Идейно Майдан так же не был однородным, отражая все фетиши и предрассудки гражданского общества постсоветской эпохи. Он был и левым и правым одновременно. В сознании его сторонников объединялись лозунги самоуправления, коммунизма, евроинтеграции, национал-демократии и ультранационализма. Казалось, что противостояние режиму Януковича делает различие этих лозунгов и программ не существенным. Трагические последствия этой эклектики стали ясны только потом. Но люди, собиравшиеся на киевском Майдане с ноября 2013 по февраль 2014 года, никак не могли их предугадать. Перед ними стояла простая практическая цель: смена власти во что бы то ни стало, даже ценой временного союза со своими идейными противниками.