«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира - Фридман Джордж. Страница 35
Холодная война начала становиться реальностью и приобретать свои формы в 1946 году. Восстания прокоммунистических сил в Греции и Турции, притом что Советская армия стояла на границах этих стран, заставили США оказывать им экономическую и скрытую военную помощь. По чисто географическим реалиям СССР оказался неспособным вывести значительные военно-морские силы в Средиземноморье. Это означало, что Южная Европа, особенно Италия с ее многочисленной коммунистической партией, защищена от советского вторжения. Также это давало уверенность, что Суэцкий канал не сможет оказаться заблокированным. Если бы или Турция, или Греция (либо обе они вместе) попали под власть коммунистов, то СССР получил бы беспрепятственный доступ к Средиземному морю, а перед Соединенными Штатами встал бы существенно более серьезный стратегический вызов. В 1947 году была выдвинута доктрина Трумэна, важнейшей частью которой выступали американские гарантии безопасности для Греции и Турции. В доктрине провозглашалось, что Советский Союз является главной угрозой Европейскому полуострову, поэтому «сдерживание» в отношении СССР во всем мире объявлялось основой внешней политики США.
Эпоха холодной войны коренным образом отличалась от предыдущего периода в 31 год тем, что реальной войны между двумя ключевыми центрами силы так и не случилось. Взрыв не произошел, возгорание было возможно, его точки существовали, но они — в отличие от прошлых времен — не реализовали свой губительный потенциал. Разногласия и противоречия между сверхдержавами носили непримиримый геополитический и идеологический характер высшего порядка. Обе стороны исторически были искушены в ведении разнообразных войн, обе были вооружены до зубов. Война маячила на горизонте каждый день и казалась абсолютно неизбежной. Но она так и не случилась. Оказалось, что ни СССР, ни США не были настолько зажаты геополитическими тисками, как европейские страны до этого. У обеих сверхдержав всегда оставалось место для маневра.
Нужно обязательно упомянуть еще один момент, о котором вспоминают нечасто. Американские и советские лидеры вели себя гораздо более осторожно, чем их европейские коллеги в 1914 и 1939 годах. Они хорошо усвоили уроки 31-летнего периода и поняли, что такое угроза ядерного уничтожения. Они были предельно внимательны в своих шагах и способны всегда почувствовать приближение точки невозврата, когда кто-то заходил слишком далеко. Это тоже было важнейшим признаком того, как кардинально изменился мир после 1945 года: благоразумие новых потенциальных военных противников восторжествовало над безрассудством, которое ранее так часто охватывало их европейских предшественников.
Вторая мировая была тотальной войной: абсолютно все ресурсы воюющих сторон — промышленные, общественные, военные — были брошены в ее топку. Когда европейцы завоевывали мир или когда дрались между собой, тотальная война была излишней и невозможной. Даже при Наполеоне общества европейских стран в целом не были отмобилизованы для военных нужд, а их существование не было поставлено под угрозу. Вторая мировая кардинально отличалась от всего, что было раньше, именно по этому признаку. Одной из главных причин упадка европейской мощи стала тотальная мобилизация, результаты которой показали, что Европа надорвалась и экономически, и эмоционально.
В первые послевоенные годы европейцы со своими еще существовавшими империями оказались на одной глобальной арене с другими, превосходящими их в мощи, размерах и организации силами. И США, и СССР имели возможность для таких шагов, которые отдельные европейские страны просто не могли себе позволить. Тотальный характер Третьей мировой войны, случись она в действительности, значительно превысил бы масштабы Второй. Именно в этом контексте можно сказать, что опасения Киплинга стали реальностью.
Во время Второй мировой войны стратегии Британии и США почти во всем совпадали. Но была одна точка глубочайшего разделения между ними. Британцы бились за свою ВЕЛИКУЮ Британию, стремились победить Германию и защитить свою империю. В интересах Соединенных Штатов было защитить Британию, победить Германию, но ни в коей мере — защитить Британскую империю. Такое объективное несовпадение интересов приводило к возрастающим противоречиям в военной стратегии. США с самого начала рассматривали высадку во Франции как главное дело. Британия не была в этом так уверена. Во-первых, британцы помнили кровавую баню Первой мировой и опасались, что в результате вторжения во Францию они потеряют почти все, что еще оставалось от их сухопутных сил. Во-вторых, у Великобритании был значительный интерес в Средиземном море: Гибралтар и Суэцкий канал являлись ключевыми точками на пути к «жемчужине в короне империи» — Индии. Защита этого пути была едва ли не важнее, чем ситуация, складывавшаяся на континенте. Именно эти соображения привели значительные английские военные силы в Северную Африку, а также повлекли вторжения в Италию и на Сицилию. Американцы имели высшим приоритетом прямой удар по Германии. Британцы настаивали на «обходном» маневре с «непрямым» ударом — через Италию и Югославию, что снижало их людские и материальные потери и позволяло сохранить контроль над Средиземноморьем.
США явно обозначили свои интересы и намерения по отношению к Британской империи еще до вступления в войну. Американская программа ленд-лиза первоначально состояла из двух компонентов. Первый — «ленд» — заключался в предоставлении Великобритании американских эсминцев для борьбы с немецкими подводными лодками на морских путях в Северной Атлантике. В соответствии со вторым — «лиз» — Британия предоставляла США для использования все свои военно-морские базы в Западном полушарии, за исключением Галифакса в Новой Шотландии. Хотя Британия формально сохраняла свой контроль, фактически это означало передачу карибской части Британской империи под американское управление. Получалось, что США и поддерживали Великобританию, и одновременно посредством этой помощи похищали у последней значительный кусок ее империи.
После 1945 года беспорядки охватили значительную часть европейских империй. Индия уже давно стремилась к полной независимости. Страны Индокитая противились возвращению Франции после освобождения от японской оккупации. В голландской Восточной Индии поднялось движение против Нидерландов. Вообще, в Юго-Восточной Азии возобладало представление, что европейцы не должны возвращаться, после того как их власть в регионе была сметена японцами. И Вьетнам, и Малайзия не хотели восстановления колониального управления, а Индия и Китай стремились избавиться от него. Волнения не ограничивались Азией — в движение пришел также арабский мир и Африка к югу от Сахары.
Холодная война в какой-то мере заморозила внутренние территориальные и политические конфликты в Европе, однако параллельно они стали повсеместными в так называемом «третьем мире», страны которого не были промышленно развитыми и не входили в советский блок. Под этим термином условно объединялись в основном бывшие европейские колонии, как только что освободившиеся, так и ставшие независимыми достаточно давно, более столетия назад, — прежде всего, страны Латинской Америки. С начала 50-х и до конца 80-х годов XX века в третьем мире происходила непрерывная борьба между Соединенными Штатами и Советским Союзом — фактически борьба за европейское наследство, за осколки европейских империй. В этот период возникли многочисленные линии разграничения интересов глобальных сил, которые стали новыми точками возгорания: например, на Корейском полуострове, во Вьетнаме, Афганистане…
В послевоенном мироустройстве можно найти историческую иронию. И США, и СССР в свое время появились как антиимпериалистические силы, стремящиеся положить конец господству европейских империй. Однако после войны они сами начали играть роль центров новых империй, хотя их официальная риторика продолжала оставаться формально антиимпериалистической. Соединенные Штаты объявили своей целью избавление стран и народов от советского доминирования и угнетения. СССР желал освободить страны и народы от американского империализма. В конце концов, объективная логика общественного развития оказалась сильнее всей демагогии о моральном предназначении обеих наций. А она гласила, что основная разделительная линия, проходившая через всю Европу вниз, к Турции и Ирану, должна остаться незыблемой. Любые новые завоевания обе сверхдержавы могли поиметь только в нестабильном третьем мире.