Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али. Страница 37

Пока уничтожали египетскую армию, Советский Союз объявил трем государствам-оккупантам ультиматум. На другой же день военные действия были прекращены. На следующей неделе президент США Эйзенхауэр публично обрушился на три страны, которые посмели вести эти действия за спиной Вашингтона, и заявил: «Мы не можем и не хотим извинить эту вооруженную агрессию». 22 декабря британские и французские войска покинули Порт-Саид.

Насер проиграл сражение, но выиграл войну. Его новогодним подарком египтянам стала национализация всех иностранных банков, страховых компаний и коммерческих агентств, принадлежавших иностранным предпринимателям. Польский экономист Оскар Ланге посетил Каир за два года до Суэцкой войны и убедил военных лидеров, что плановая экономика принесет стране и большинству населения существенную выгоду. Последствия западной интервенции предоставили двойную возможность: наказать страны-агрессоры — Британию, Францию и Турцию — секвестрованием их предприятий и одновременно создать основу для плановой экономики. На улицах ликовали. Каир вспоминал слова своего поэта Ахмеда Шауки: «Утро надежды выметает вон тьму безнадежности, наступил долгожданный рассвет».

Образ мыслей после этой первой нефтяной войны был ясно очерчен. Британия и Франция хотели разрушить националистический вариант развития арабского государства, предложенный Насером в Египте, чтобы защитить свои интересы в других странах региона. Британия боялась потерять Ирак, Францию беспокоило зарождение националистического движения в Алжире. Сионистский режим в Израиле хотел ослабить Египет и предотвратить распространение арабских националистических идей. Это поражение вызвало противоположный эффект.

В феврале 1958 года появился союз Египта и Сирии — Объединенная Арабская Республика (ОАР). Это было такое же слияние, которое в XII веке дало Саладину возможность объединить арабов и отвоевать Иерусалим. Историческая память арабского мира очень глубока, и эта новость всколыхнула глубины арабских сердец. Йемен и Ливан проявили интерес к идее вхождения в более широкую арабскую федерацию. Однако Запад уже готовил альтернативу. Иорданская монархия, которая тогда, как и сейчас, функционировала как продолжение Форин-офиса [51] и Госдепартамента, немедленно призвала к альянсу между хашемитскими правителями Иордании и Ирака и ваххабитами Саудовской Аравии. Ваххабиты в Эр-Рийяде были сильно обеспокоены таким поворотом событий, короля убедили передать власть кронпринцу Фейсалу, в котором видели представителя династии ал-Сауд, могущего, если обстоятельства вынудят к тому, стать посредником в сделке с Насером.

В Каире и Дамаске толковали о новом будущем, о различных преобразованиях, если только какая-нибудь из основных стран-производителей нефти станет составной частью ОАР. Такая комбинация поляризовала бы Аравийский полуостров и создала бы прочную основу для объединения арабов, а нефтяные богатства региона можно было использовать для общего блага арабского мира. Это была мечта, желание, казавшееся утопическим, и вот оно, казалось, сбывается, и сбывается быстрее, чем кто-либо мог предположить.

В июле 1958 года националистическая революция в Ираке свалила монархию. Хашемитский король Фейсал и его дядя, ненавидимые народом, были казнены. Ликующие толпы заполнили улицы Багдада, чтобы отпраздновать захват власти Абделем Керимом Касемом и группой офицеров-националистов. Западные страны и их союзники были ошеломлены. Их региональный договор о безопасности, известный под названием «Багдадский пакт», почил вместе с иранской монархией. Теперь стало реальным создание оси Каир — Дамаск — Багдад. Политически агитаторы, обосновавшиеся на радиостанциях трех столиц, начали подстрекать население Иордании к открытому мятежу. Это послание к иорданцам стало популярным: восстаньте и свергните свою монархию, которая брала деньги у сионистов и предала Палестину. Сейчас она является заложником западного империализма и должна быть низвергнута.

Иордания выжила в основном за счет закулисной интервенции западных держав, однако ее население было озлоблено и ожесточено. Мало кто в Иордании сомневался в том, что если бы были разрешены свободные выборы, к власти тут же пришли бы националисты. Однако недостаток ответственности являлся отличительной особенностью не только ориентированных на Запад монархий. Бонапартизм, установившийся в Египте и Ираке при громадной народной поддержке, спровоцировал настоятельно необходимые экономические и социальные реформы, которые принесли выгоды бедным слоям населения. На политическом уровне, однако, было создано косное однопартийное государство.

Оправданий этому было целых три: во-первых, идеологии этих режимов утверждали, что буржуазная демократия является фарсом, поскольку все определяется деньгами, и, принимая во внимание стратегическую важность Ближнего Востока, империалисты постоянно будут тратить деньги на то, чтобы укрепиться в этих странах любым путем. Во-вторых, указывали на Китай и Югославию, чтобы показать, что возможны и другие структуры, служащие подлинным нуждам народа гораздо лучше, чем индийская политическая система. В-третьих, Запад после Первой мировой войны создал в арабском мире целую сеть шахов, султанов и эмиров, а после того, как в странах, которыми они управляли, была обнаружена нефть, Начал укреплять эту сеть.

Гам, где возникала местная демократия, которая пыталась бросить Западу вызов, как это случилось в Иране в 1952 году, британцы и американцы сбросили популярного умеренного националиста Моссадыка и вернули на трон шаха, который раньше изнурял страну. Таким образом, подчеркнутая забота Запада о сохранении демократии была чисто декоративной, поскольку большинство стран-сателлитов Запада во всех частях света, за исключением Европы, представляли собой убогие, коррумпированные и жестокие диктатуры, в которых богатства были сосредоточены в руках олигархов.

Все западноевропейские страны игнорировали реальные нужды арабского народа, особенно в условиях, когда Объединенная Арабская Республика являлась объектом ожесточенных споров. В популярности Насера как антиимпериалистического лидера во всем арабском мире сомневаться не приходилось. Его портреты висели в лагерях палестинских беженцев, в частных домах в Хиджазе, в касбахах [52] Магриба и по всему арабскому миру. Но эта популярность не означала, что все, что он делал в Египте или Сирии, или все, чего он требовал от нового режима в Ираке, однозначно встречало горячее одобрение. Как противник Запада он получил бы подавляющее большинство во время любого плебисцита. Внутри его страны количество его сторонников было гораздо скромнее, а в Сирии и Ираке, несмотря на то что его там поддерживали, он вряд ли выиграл бы выборы без альянса с другими прогрессивными партиями.

Собственная политическая партия Насера — Арабский социалистический союз — была задумана как некий «третий путь» к чему-то среднему между капитализмом и социализмом; предполагалось, что она защищает не интересы какого-то отдельного класса, а «всего народа». Единственным способом проверить, принимает ли народ эти взгляды, было предоставление людям права выбирать парламент по своему усмотрению. Репрессии, направленные против «Братьев-мусульман» и левых, строгий надзор за средствами массовой информации внушали опасения тем, кто не видел ничего хорошего в создании более широкого союза арабских государств. В Сирии и Ираке имелись другие политические организации, которые пользовались у народа популярностью и зарекомендовали себя как антиимпериалистические: партия «Баас» («Возрождение»), социалисты и коммунисты. Даже если бы они и согласились слиться с Арабским социалистическим союзом, различия все равно остались бы. Однако такое слияние не могло быть осуществлено.

В самом Египте правительство было на грани дестабилизации обществом «Братьев-мусульман». В 1964 году «Братья» трижды пытались убить Насера. Ответ режима был свиреп: массовые аресты, за которыми в 1965 году последовала казнь Сайида Кутба и других националистических лидеров. Кутба глубоко уважали даже в нерелигиозных кругах за отказ идти на компромисс, личную честность и неподкупность, за аскетический образ жизни. А последняя книга Кутба «Верстовые столбы», законченная в тюрьме, уже после смерти автора стала бестселлером. Эта тоненькая книжка с кратким изложением идей Кутба изучается верующими до сей поры, ее широко используют как руководство для обучения верующих и исламского духовенства. Это один из самых почитаемых текстов «Исламского джихада» и подобных ему организаций, порожденных обществом «Братьев-мусульман» во всем исламском мире. С точки зрения материалиста книга эта скучна, банальна, совершенно не воодушевляет и интеллектуально убога. Но именно она оказала удивительное влияние на два поколения мусульман, и уже одно это приводит к необходимости познакомиться с ее идеями.