13
Пять тысяч лет Отращиваем мы бороды В пещерах.
Наша ценность сомнительна,
Наши глаза — пристанище мух.
Друзья,
Сломайте двери,
Прочистите свои мозги,
Выстирайте свои одежды.
Друзья,
Читайте книги,
Пишите книги,
Выращивайте слова, гранатовые деревья и виноградные лозы, Отправляйтесь в страну тумана и снега.
Никто не знает о вашей жизни в глубине пещер,
И люди считают вас нечистивцами.
14
Мы толстокожие люди
С пустыми душами.
Мы проводим наши дни, занимаясь черной магией,
Играем в шахматы и спим.
Разве мы «нация, которой Бог благословил человечество»?
15
Нефть нашей пустыни могла бы стать
Кинжалами славы и огня.
Мы позорим наших благородных предков:
Мы позволяем нашей нефти утекать сквозь пальцы на ногах продажных женщин.
16
Мы носимся по улицам,
Волоча людей на веревках,
Бьем окна и вырываем замки.
Мы хвастаемся как лягушки,
Ругаемся как лягушки,
Превращаем карликов в героев,
А героев в подлецов:
Мы никогда не останавливаемся и не думаем.
В мечетях
Мы лениво припадаем к земле,
Пишем плохие стихи и Пословицы
И молим Бога о победе Над нашими врагами.
17
Если бы я знал, что это не принесет никакого вреда,
И мог бы увидеться с султаном,
Вот что я бы ему сказал:
«Султан,
Твои дикие собаки рвут мою одежду,
Твои шпионы травят меня,
Их глаза преследуют меня,
Их носы преследуют меня,
Их стопы преследуют меня.
Они преследуют меня, как Рок,
Унижают мою жену И оскорбляют имена моих друзей.
Султан,
Когда я подхожу к стенам твоего дворца И говорю о своей боли,
Твои воины бьют меня своими башмаками И заставляют меня есть мои туфли.
Султан,
Ты проиграл две войны.
Султан,
У половины наших людей нет языков.
Какая польза от людей без языков?
Половина наших людей
Находится в ловушке, как муравьи или крысы, Спрятавшиеся между стенами».
Если бы я знал, что это не принесет вреда,
Я бы сказал ему:
«Ты проиграл две войны,
Ты потерял контакт с детьми».
18
Если бы мы не похоронили наше единство,
Если бы мы не разорвали его юное тело штыками, Если бы мы сохранили свои глаза,
Собаки не терзали бы нашу плоть.
19
Мы хотим, чтобы молодое сердитое поколение Распахало небо,
Взорвало историю,
Взорвало наши мысли.
Мы хотим получить новое поколение,
Которое не простит ошибок,
Которое не согнется,
Мы хотим получить поколение гигантов.
20
Дети арабской нации,
Растите колосья будущего,
Вы разорвете цепи.
Уничтожьте в головах опиум,
Истребите иллюзии.
Дети арабской нации,
Не читайте о нашем задушенном поколении,
Наше дело безнадежно.
Мы ничего не стоим, как арбузная корка.
Не читайте о нас,
Не подражайте нам,
Не принимайте нас,
Не принимайте наших идей,
Мы поколение уродов и фигляров.
Дети арабской нации,
Вы — весенний дождь,
Растите колосья будущего.
Вы — то поколение,
Которое преодолеет поражение [58].
Это стихотворение вызвало бурю в арабском мире. Египетское правительство, как бы подтверждая слова Каббани, запретило все его книги, в том числе и стихи, которые пела Ум Культум. Поэту было запрещено въезжать в эту страну. Несколько стран, заискивающих перед Египтом, потребовали, чтобы Каббани был осужден заочно. Через несколько месяцев поэт апеллировал прямо к Насеру, все запреты на его творчество были сняты, и это положило конец делу.
Однако поэт задел болезненный нерв. Я впервые услышал о нем в июле 1967 года, когда посещал Амман, Бейрут и Дамаск в составе делегации из пяти человек от Фонда мира Бертрана Рассела. В начале того же года я побывал в Северном Вьетнаме от лица Трибунала по военным преступлениям Рассела — Сартра. Именно во время заседания этого трибунала в Стокгольме мы получили новость о возможной войне на Ближнем Востоке.
В июне после шестидневного блицкрига Израиля меня попросили приготовиться к поездке на Ближний Восток. Мы должны были поехать с инспекцией в палестинские лагеря беженцев и составить об этом отчет. Мы отправились в Амман в одно из воскресений в августе. Помню, я купил в аэропорту номер «Обсервера» и прочитал, что накануне в Риме умер историк-марксист Исаак Дойтчер. Я в последний раз виделся с ним в Стокгольме, где он был одним из судей Трибунала по военным преступлениям. Он дал мне настоящий нагоняй за случайное замечание, в котором я позволил себе вскользь заметить, что интенсивные и огульные бомбардировки Северного Вьетнама Соединенными Штатами Америки говорят о расизме в этой стране. Дойтчер спросил меня, будут ли они бомбить Европу с целью сокрушить какую-либо революцию. Я ответил, что они, скорее всего, будут бомбить более осмотрительно. Он поколотил меня. Это было тогда, когда я давал свои показания. После этого он отвел меня в сторону, чтобы искоренить националистические замечания, которые он заметил в моих показаниях. Теперь он умер. Его интеллектуальные силы никогда больше не помогут в анализе войны 1967 года. Садясь в самолет до Аммана, я чувствовал себя ужасно одиноким.