История гражданского общества России от Рюрика до наших дней - Манягин Вячеслав Геннадьевич. Страница 10

Глава 3. Вече и власть

В чем выражались на практике эти традиции, мы можем увидеть, ознакомившись с таким институтом древнерусского социально-политического устройства, как вече.

Считается, что термин «вече» произошел от славянского вѣтъ – «совет». Однако слово «вече» имеет и другое прочтение – «вяче» («больший», «лучший»). О том, что эти написания взаимозаменяемы, свидетельствует наличии двух вариантов написания имени Вячеслав/ Вечеслав («более славный», «знаменитый»). «Словарь личных имен» указывает, что последняя форма (Вечеслав) носит более архаичный характер, [38] и до сих пор распространена именно у западных славян, которые, как уже говорилось выше, населяли земли, на которых затем появились Венецианская и Генуэзская республики. Например, известного югославского военного и политического деятеля ХХ века звали Вечеслав Холевац (хорв. Većeslav Holjevac). Таким образом, не будет натяжкой предположить, что славянское народное собрание вече переводится на современный русский язык как «высшее», «наибольшее» – в смысле верховного органа власти.

Необходимо отличать вече – легитимный орган, от веча – стихийного собрания, которое возникало, обычно, в условиях вакуума княжеской власти, как это было, например, в Киеве в 1068 г. или Москве в 1382-м.

Наиболее известен институт новгородского веча, однако крупнейший специалист по истории Древней Руси профессор И. Я. Фроянов отмечает, что в древнерусский период вече было высшим правящим органом во всех русских землях, а не только в Новгородской республике и, несмотря на то, что представители знати (князья, бояре, церковные иерархи) являлись непременными участниками веча, и руководили его работой, они не обладали достаточными возможностями, чтобы препятствовать реализации его решений или подчинить вече своей воле. В компетенцию вечевых собраний входил широкий круг вопросов – заключение мира и объявление войны, распоряжение княжеским столом, финансовыми и земельными ресурсами. [39]

Согласно М. Н. Тихомирову и П. П. Толочко, в княжеских областях Руси в домонгольский период было своеобразное двоевластие княжеской и вечевой властей. То есть власть была не монархическая, но и не республиканская (за исключением Новгорода Великого), а сочетала обе эти формы. Впервые эту идею фактически сформулировал ещё И. Н. Болтин, высказавший мнение, что и княжеская, и вечевая власти были сильны. Из летописей и княжеских уставов известно, что князь обладал отдельными от веча судебными и законодательными полномочиями, иногда составляя законопроект лишь в узком кругу приближенных (как, например, Церковный устав Ярослава Мудрого в XI веке). Известны случаи, когда князь самостоятельно распоряжался финансовыми и земельными ресурсами. Князю же принадлежали полномочия сбора дани.

О значении и равноценности вечевой власти свидетельствует тот факт, что как минимум до конца XIII в. сохранялась отчетливо прослеживающаяся по договорам Олега (907) и Игоря (945) древняя традиция участия в межкняжеских переговорах земских представителей. В 1296 г. в одном из таких переговоров участвовали представители веча Переславля-Залесского.

Вече могло вмешиваться даже в семейные дела князя, если считало, что они могут повлиять на политическую или военную ситуацию. Так, в 1304 году вече все того же Переяславля-Залесского не пустило князя Юрия Даниловича в Москву на похороны отца.

Вплоть до XIV в. вече сохраняло, в том или ином виде, и судебные функции, о чем свидетельствует казнь по приговору вече нескольких бояр в Костроме в 1304 г.

Конечно, и вечевая, и княжеская сторона при первой же возможности пытались «тянуть одеяло» на себя, свидетельством чему являются победа вечевого начала над княжеским в Великом Новгороде или установление фактического самодержавия Андреем Боголюбским во Владимиро-Суздальском княжестве, что вызвало массовые беспорядки после его смерти. Стоит отметить, что «колебание весов» устоявшегося социального порядка в ту или иную сторону ни к чему хорошему не приводило. Вечевой Новгород выродился в торговую республику, не способную защитить себя от внешних врагов силой оружия (кстати, подобная судьба постигла в свое время и Хазарский каганат, сделавший торговые спекуляции основой своего существования). А авторитарная власть, теряя связь с народом, на протяжении всей русской истории зачастую становилась инструментом либо внутренней олигархии, либо враждебных внешних сил, что тоже вело к разрушению государства. Примеров тому множество, от Святополка Изяславовича, чья политика покровительства местной аристократии и инородному ростовщичеству привела к кровавому народному восстанию 1113 г. в Киеве, до Семибоярщины XVII века и Семибанкирщины 90-х гг. века ХХ.

Считается, что впервые письменные русские источники упоминают вече под 997 годом, в записанной ПВЛ легенде о «Белгородском киселе». Во время осады печенегами Белгорода в городе заканчивались продовольственные запасы. Жители собрались на вече, чтобы решить, сдаться печенегам или нет. Большинство было за капитуляцию, но некий старец посоветовал всем принести оставшееся продовольствие, вырыть колодец и вкопать в землю бочку. Из последней муки сварили кисель и наполнили им колодец, а остатки меда вылили в бочку, после чего пригласили печенегов на переговоры и продемонстрировали им, как сама земля кормит осажденных белгородцев. После чего, по легенде, вражеское войско сняло осаду и отступило от города.

В древнерусском вече могли принимать участия главы всех свободных городских семей, при этом примерно до XIII в. вече сохраняло свое значение как реальный орган высшей власти. Но уже с XI в. началась борьба между демократическим и аристократическим элементом за контроль над ним. Например, в 1019 г. народное вече вынудило новгородских бояр оплатить услуги варяжских наемников. Но полтора века спустя, в 1176 г., ростово-суздальское боярство смогло подмять под себя веча Ростова и Суздаля в конфликте с владимирцами. А еще полвека спустя, как говорит летописец, боярство Галицкого княжества «саме всю землю держаху». В Новгороде Великом с XIII века городское вече вырождается в совет т. н. «золотых поясов» – представителей 300–500 боярских семей. В новых же политических центрах, основанных князьями (таких как Владимир или Москва), в отличии от старых племенных (Новгород, Ростов, Суздаль) вече изначально не имело присущей последним традиционной власти и носило, скорее, совещательный характер.

Если в древних племенных центрах, как пишет летописец, «новгородци… и смолняне, и кыяне, и полочане, и вся власти, якож на думу, на веча сходятся; на что же стареишии сдумають, на том же пригороди стануть», [40] то в политических центрах русского Средневековья, особенно на Северо-Востоке, к XIV в. вечевые учреждения утратили свое значение. Не последнюю роль в этом сыграло т. н. татаро-монгольское иго, когда над русскими княжествами утвердилась верховная власть «царя» – хана Золотой Орды – непосредственно контролирующая князя и недоступная для влияния веча. Связь «хан – князь» имела неоспоримый приоритет над связью «князь – вече», что выбивало из-под последнего смысл существования вплоть до момента «освобождения» Руси от «татаро-монгольского ига» и начала Нового времени, когда экономическая и политическая централизация Русского государства вновь вызвали к жизни традиционные вечевые элементы под новым названием и в общерусском масштабе – Земские соборы.

История социальной борьбы в Древней Руси показывает, что аристократический элемент (боярство) выступал как против демократического (вече), так и монархического (князь), что неизбежно делало двух последних союзниками. Градус этого противостояния был понижен в результате «татаро-монгольского ига», когда князь становился правителем не только в результате наследственного права, но и утверждения ханом Золотой Орды, и являлся, по существу, его ставленником, а вече, как и бояре, не имела рычагов влияния на власть, источник которой находился далеко за пределами княжества.