Аз Бога ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 69

– Рабы, – вымолвил богоносный, хотя сам ощутил торжество: господь снизошел к хазарам! Знать, вернулся и подзвездный владыка…

Он отослал каган-бека, с благоговением нарядился в голубой хитон и, помолясь, ступил на лестницу. Теперь он поднимался в согласии с ритуалом и мысленно уже беседовал с рохданитом. Если под куполом вновь окажется игрок в кости, то богоподобный повинится перед ним, раскается и испросит совета, как исторгнуть рабство из хазарского народа, ибо покуда оно существует, не может быть и речи об управлении миром. Он пережил период юношеского безрассудства, когда внезапная и беспредельная власть над смертными затмевает разум и искажает мировосприятие. Теперь он хотел идти к всемирному владычеству через долгий и скрупулезный труд, сравнимый разве что с трудом ваятеля, и этот путь должен был понравиться рохданиту. Восставшая на Севере заря угасла, и теперь ничто не волновало кагана и ничто не угрожало Хазарии.

Он одолел последний изгиб лестницы и, ступив к заветной двери, увидел, что золота на жертвеннике нет – господь принял великие дары! Мысленно прочитав молитву, каган вошел в подзвездное пространство и, ритуально поклонившись, застыл на пороге…

Спиной к нему на толстых, волосатых ногах стоял римский легионер. Мощный торс охватывали доспехи из воловьей кожи с металлическими пластинами, нечто подобное было на запястьях и щиколотках, а голову венчал шлем с гребнем и поднятым забралом. Он был воплощением воинственного духа и мужской силы. Обнаженные участки тела были натерты какой-то мазью, так что рохданит-легионер блестел, как статуя.

Если прежние владыки подзвездного пространства вызывали трепет одним лишь своим высочайшим положением и таинственностью существования, этот подавлял волю еще и величественностью, и красотой. А когда он обернулся и каган увидел его суровые темные глаза, то невольно содрогнулся! Это был небесный воин, архангел, карающая рука Эль Шаддая!

От его взгляда хотелось прикрыться, но не отводить глаз, и он заслонил нижнюю часть лица краем одежды, как это делали жены его гарема. Рохданит приблизился к нему и твердой рукой мягко отвел его напряженную руку, открыв лицо.

– Позволь же лицезреть тебя, богоподобный царь! Мы так давно не виделись с тобой…

Это дружеское и даже нежное отношение как-то сразу избавило кагана от скованности. Он уже не дивился тому, что рохданит говорит с ним, как со старым знакомым.

– Вижу, ты чем-то опечален? – участливо и озабоченно спросил он.

– Да, всемогущий, – покорно ответил каган. – И печаль моя безмерна.

– Ну! Есть ли в божьем мире такая беда, чтобы ты, богоносный, горевал! – как-то легкомысленно проговорил подзвездный владыка. – Ты проиграл войну? Или враг стоит у стен твоей столицы?

– Тебе известно, Хазария как никогда в безопасности…

– Открой же мне тайну страданий!

– О, вездесущий! В прошлый раз, когда я поднялся под звезду, бывший здесь рохданит посмотрел на мой народ и сказал – рабы, – признался каган. – В тот миг я был не согласен с ним, но теперь все более убеждаюсь в правоте его слов.

– Постой, а кто он был?

– Я не должен спрашивать имени… Знаю, что он – опальный и любит играть в кости.

– Да! – вдруг серьезно и озабоченно протянул подзвездный владыка. – Коли он сказал так, знать, истинно рабы.

– Оттого мне и печально, – тихо проронил каган. – Возможно ли, чтобы миром управляли рабы?

Постукивая сандалетами, рохданит приблизился к кагану и, склонившись к самому уху, прошептал горячо и трепетно:

– Возможно.

Богоподобный ощутил его дыхание, смутился и не расслышал.

– Прости, всеведущий. Нельзя ли повторить, что ты сказал?

Легионер огладил его бритую щеку, засмеялся и отступил.

– Возможно, бесподобный!

Окончательно смущенный каган растерянно помолчал и тут же поправился:

– Верю тебе, сущий в небесах!.. Да я всего лишь каган Хазарии, и мне мало открыто Великих Таинств. И то, что говоришь ты, для меня запредельно.

– Ты так любопытен?

– О да, владыка, и это мой грех.

– Отчего же? Напротив, мне нравятся любопытные. Они всегда хотят познать непознанное и испытать то, что никогда не испытывали.

– Я считал это недостойным пороком, – признался богоподобный. – Так учили мудрецы…

– На то они и мудрецы, чтобы всех поучать! – рохданит вновь стал легкомысленным. – Если бы ты знал, чему меня они учили! Кроме искусства побеждать!.. Да… Отчего же мудрецы тебе не сказали, что миром правят рабы? Эти знания вовсе не относятся в Великим Таинствам. Мне кажется, об этом знают все!

– Одни я, недостойный, не знаю, – повинился каган. – И слышу от тебя впервые.

Рохданит сел на каменную скамью и огладил свои блестящие колени.

– И поэтому тебе чудится, что миром управляют свободные и благородные? Отнюдь! – он засмеялся от щекотки. – Не поимей обиды, богоподобный, но мне приятно беседовать с наивными царями. Они чисты, . непорочны и нежны оттого, что не отягощены знаниями. Ангелы! Вот, к примеру, византийский царь, уж так кичлив, высокомерен и лукав с иными, а со мной приятен, ласков. Давно люблю его!.. Германцев не терплю, славян, грубы и прямодушны. Сканды, англы – холодные цари, не смысля ничего в Таинствах мира, мнят о себе. Они все вольные и с ними скучно… Да, прекрасный и богоносный каган, рабы владеют миром! А кто еще пожелает им владеть? .Свободным не нужна власть, ибо они всегда стремятся освободиться и от нее. Вольный человек существует сам для себя и даже своему господу не воздает положенного; Я не открываю тебе тайны – свободные никогда не захотят покорить весь мир, установить свою власть, поскольку не желают кого-либо порабощать. Ведь они – благородны! Им претит зависимость и унижение другого!.. Иное дело – рабы! – он откинулся спиной к столу. – Пребывая в неволе и тяготах, они мечтают о господстве в мире, и мечта со временем становится золотой. Чей ум изощреннее? Чей дух крепче и менее подвержен упадку? В ком сильнее жажда жить? А в том, кто носит цепи. Свобода разобщает народ, а собирает его рабство. Свободные никогда не смогут сговориться, чтобы сообща идти к единой цели; рабов же соединяет общая участь и ясность цели, как цепь на шеях. Раб, встретив на пути раба, всегда отыщет в нем и надежную опору, и верного спутника, и не побрезгует есть от одного хлеба. Но как поступят два свободных человека, если их сведет судьба? Непременно рассорятся! Поскольку каждый из них мнит о себе, что он есть мир, вселенная со звездами и светилами. Их одолевает гордыня, а это, как известно тебе, возлюбленный каган, есть смертный грех. Благородство всегда соседствует с прямодушием, и поэтому чаще приводит к войне, чем к миру. Я более скажу: раб ближе к господу! И потому по нашему закону мы зовемся рабы божий. А почему всевышний Иегова выделил из всех народов иудейский народ и сделал своим избранником? Надеюсь, ты прошел путем исхода из Египта?

– Да, мудрейший из мудрейших, – зачарованно проговорил каган. – Прошу тебя, говори еще! Тот рохданит, что водрузил мне Венец Великих Таинств, по сути, ничего не открыл! А лишь заставил омыть ему ноги и испить воду. Другой же играл со мной в кости и под конец оскорбил и унизил. Но ты явился и вдохновил меня! Как приятна речь твоя, о несравненный владыка!

– Я тебе в самом деле нравлюсь?

– Ты прекрасен! Так говори же, говори!

– Но я уже сказал все!.. Все, что могу сказать тебе.

– Позволь же спросить, – сдерживая пыл, промолвил богоподобный. – Тот, что оскорбил меня, вовсе не приемлет рабства. И в гневе воскликнул: “Они распнут! Как Христа распяли!..” Он сказал, рабам не увидеть мессии…

Подзвездный владыка чему-то грустно усмехнулся.

– Жаль старого Аббая… Когда-то он владел притоком Нила и получил свое имя. Но с тех пор минуло несколько веков, а он ничуть не изменился. Всю свою историю опальный!.. И все равно его жаль. Он погасил зарю на Севере и наверняка был бы прощен, да жажда свободы стала ему новой опалой. Из гордости он пытался ступить на небесный путь народов Ара и пройти там, где не хаживали рохданиты. Вот и поплатился…