Воспоминания - Брандт Вилли. Страница 75

Более важным было то, что я услышал в 1972 году. Соответствующие намеки можно было встретить в различных сообщениях печати, но должного внимания они не привлекли. В апреле, незадолго до неудавшейся попытки свержения канцлера, два социал-демократических депутата из Пфальца — д-р Барденс (Людвигсхафен) и священник Каффка (Франкенталь) — пришли в ведомство федерального канцлера, чтобы сообщить о махинациях одной региональной фирмы. Они рассказали, что недавно в Австрии в одном из поместий велись конкретные переговоры о подобного рода «покупке». В них участвовали несколько депутатов от СвДП. В качестве инициатора назывался председатель ХСС. Пытался ли кто-нибудь это опровергнуть?

Летом 1973 года вюртембергский депутат от ХДС (Юлиус Штайнер) утверждал, что он получил от Винанда 50 тысяч марок за то, что он не будет голосовать за Барцеля. Этот депутат внушал скорее подозрения, чем доверие; он также сообщил, что являлся агентом Востока. Доказательства, которые таковыми не являлись, вызвали много шуму. Люди, которых не шокировали факты о попытках подкупа «справа», теперь кричали громче всех. Еще больше меня удивили те леволиберальные «сочувствующие», которым не особенно к лицу были рассуждения о нравственности, но которые теперь делали вид, будто они или я можем себя из-за этого в чем-то упрекнуть.

Парламентская комиссия по расследованию ничего не выяснила. Тогдашнему руководителю ведомства федерального канцлера Хорсту Эмке приписывалось, что он использовал не по назначению 50 тысяч марок из государственной кассы, но это однозначно не соответствовало действительности. Однако на правительство, которое осенью 1972 года одержало великолепную победу, пала тень подозрения, выдумки и недоказанные обвинения очень даже могут способствовать отравлению политической атмосферы.

Франц Йозеф Штраус, один из талантливейших представителей военного поколения, нередко инспирировал или закрывал глаза на различного рода сомнительные акции. Его влияние распространилось бы еще дальше, если бы у него были более сильные исходные позиции. В течение многих лет он все время спотыкался о им же самим созданные препятствия, в том числе о свое неукротимое стремление к власти. Штраус представлял себе дело таким образом, что в результате кризиса будет рукой подать до короны. Но кризис не наступил, а корона висела слишком высоко. Эффективный в земельной и честолюбивый в международной политике, он запутался в роли «полтергейста». В 1985 году мне не стоило никаких усилий навестить его и поздравить с семидесятилетием. Как никто другой, Штраус делил людей на друзей и врагов. Первых он восхищал, а вторых отталкивал. Я не был ему ни другом ни врагом.

Мы были почти ровесники. Он также происходил не из высших слоев общества, но решающие для формирования наших характеров факторы были абсолютно различны. Мы познакомились и даже стали добрыми знакомыми, оба были молодыми депутатами бундестага первого созыва. В отличие от меня Штраус уже тогда пользовался влиянием. Он считал, что имеет право кое-что сказать по поводу создания структур власти в новой Федеративной Республике. Когда отклонили идею создания Большой коалиции, а Аденауэру было поручено формирование федерального правительства, опирающегося на группировку правой социал-демократии, 34-летний генеральный секретарь баварского ХСС пустил в ход весь свой авторитет, чтобы добиться необходимого ему решения. Следует напомнить, что Курт Шумахер, тогдашний руководитель СДПГ, также придавал большое значение идеологическому размежеванию. Переполненный самомнением, но при этом весьма общительный молодой депутат из Баварии быстро делал карьеру. В 1955 году Аденауэр ввел его в состав правительства, а уже год спустя он стал министром обороны. Казалось, что никакие аферы ему ничем не могут повредить.

У меня имелись основания никогда больше не иметь с ним дел. Перед выборами в бундестаг 1961 года он покровительствовал тем, кто, мягко говоря, пытался спустить на меня поток клеветнических публикаций. Он не только явился инициатором мгновенного приклеивания ярлыка «рука Москвы» к политически инакомыслящим, но и первым сформулировал оскорбительный вопрос «А что Вы делали в течение тех двенадцати лет за границей?». Тем не менее вскоре после выборов я посетил его, чтобы познакомить с идеей формирования все-партийного правительства или, по крайней мере, осуществления пользующейся широкой поддержкой внешней политики. Он сам уже подумывал о том, чтобы стать преемником Аденауэра; при этом Людвигу Эрхарду отводилась роль переходного звена. Расчет не оправдался. В 1962 году Штраусу пришлось уйти в отставку из-за недопустимого поведения в операции против журнала «Шпигель», раздутой до масштабов государственной измены. На меня произвело впечатление, с какой серьезностью он после этого занялся запущенными внутриполитическими вопросами. То, что в области внешней политики он вел себя как своего рода немецкий голлист, меня особенно не волновало. Я это никогда не воспринимал всерьез.

В конце 1966 года мы оказались в Большой коалиции на одной и той же правительственной скамье. А всего за два года до этого мне пришлось торжественно обещать своей партии, что именно этого никогда не будет. Штраус стал хорошим министром финансов. Он даже не пытался мешать мне в области внешней политики. Он прекрасно ладил с министром экономики Карлом Шиллером — прямо как Плиш и Плюм (персонажи сказок В. Буша. — Прим. ред.), — пока они не рассорились из-за ревальвации марки. Он никак не мог себе простить, что в решающий момент упустил возможность оказать давление на ХДС. Когда он в 1980 году стал общим кандидатом ХДС и ХСС на пост канцлера, результаты голосования далеко не соответствовали его ожиданиям. Не только стечение обстоятельств, но и его характер помешали ему стать федеральным канцлером. Не подлежит, однако, сомнению, что он внес основной вклад в модернизацию Баварии. По-настоящему развернулся его талант демагога, когда он, обращаясь к Гельмуту Шмидту, заявил, что боннские порядки — Зонтхофен! — это «настоящий свинарник», а своим людям рекомендовал содействовать ухудшению положения. Его желание добиться кризиса произвело столь же плохое впечатление, как и угроза сделать ХСС четвертой партией во всей ФРГ. Он не мог не знать, что в этом случае ХДС обоснуется в Баварии, и точил нож.

Ключ к разгадке секрета политической ориентации Штрауса мы находим в его последнем письменном свидетельстве. В рецензии на книгу Гельмута Шмидта «Люди и державы» он высказывает следующее мнение: и он, и Шмидт в звании старших лейтенантов запаса пережили войну и опыт Восточного фронта, и это «имело решающее значение как для твердости, с которой мы на переговорах с советским руководством отстаивали немецкие интересы, так и для энергичных выступлений в защиту мира во всем мире». Из этого получились обывательские премудрости завсегдатаев пивных, только на более высоком уровне. Например, тезис о советском экспансионизме как постоянной величине. Противоречие между Востоком и Западом стало идеей фикс, не подверженной историческим изменениям. Как это часто случалось, Штраус далеко отстал от своих же собственных взглядов.

Он был неразборчив ни в выборе своих поездок, ни партнеров. Он расхваливал генерала Пиночета и президента Боту. Не в последнюю очередь он испытывал какое-то магическое тяготение к коммунистическим вождям как в Бухаресте, так и в Тиране, Пекине и более близких столицах. В Китае он был еще во времена Мао желанным гостем. Он встречался с консервативными политиками Запада, надеясь найти в них солидных и потенциально сильных союзников против «русских». Но в то же время он был разочарован прохладным отношением к нему со стороны советского руководства. Еще в конце шестидесятых годов он старался получить приглашение в Москву. В начале семидесятых годов я в беседах с советскими руководителями защищал его от неправильных оценок и несправедливых обвинений. С Брежневым он встретился в Бонне. В конце концов в 1987 году ему удался «прыжок в Кремль». Его принял Горбачев. Посол Добрынин, отвечавший в то время за международные связи КПСС, обратился за советом в Бонн. Какие у меня могли быть возражения? Когда я спустя три месяца сам встретился с Горбачевым, он меня спросил: «У вас будет большая коалиция?» Я ответил: «Видимо, Вашему другу Штраусу понравилась эта идея. Я же в этом сомневаюсь».