Тактика законодательных собраний - Бентам Иеремия. Страница 15

Итак, первый шаг сделан – предложение прочитано: автору его должен принадлежать первый голос. Нельзя предположить, чтобы кто-либо другой мог привести лучшие доводы в защиту предложения, чем его автор. Ясно, что нельзя слушать говорящего против предложения раньше, чем выслушали говорящего за него. Если нельзя привести доводов в пользу предложения, оспаривать его будет бесполезно. Защитительные аргументы должны явиться первыми; это дает противникам данные для возражений, и им не придется бродить в потемках. Нужно установить слово, которое обозначало бы конец речи, например, «я сказал». Это завершающее слово может предупредить ту резкость, то нетерпение, которое часто выражается в собрании, где желающие говорить пользуются всеми случайными паузами оратора и, не дождавшись конца речи, отнимают от него слово. Если оратор говорит стоя, он обозначает конец своей речи тем, что садится. Следовательно, это правило более важно для собрания, в котором принято говорить сидя, чем для такого, в котором говорят стоя, но оно полезно всегда, как способ предохранения оратора от прерываний и для правильного хода прений.

Говорящий в большом собрании должен стоять. Тогда голос имеет больше силы; он звучит свободнее, разнообразнее; оратор сильнее влияет на публику и лучше замечает, какое впечатление производит его речь. Однако нельзя делать из этого абсолютного правила, так как трудно провести границу между большим и малым собранием. К тому же бывают люди старые или немощные, для которых стоять при произнесении речи было бы слишком утомительным. Раненый офицер не должен быть лишен права говорить за свое отечество. Лорд Chatham, слабый и больной, почти лежал в своем кресле, когда произносил речи, горевшие последними лучами его мужественного красноречия.

Глава XIV

О прениях свободных и о прениях ограниченных

Может быть два рода прений – без возражений и с возражениями.

В первом случае, при ограниченных прениях, каждому члену дозволяется говорить лишь один раз. Во втором, при свободных прениях, каждый член может говорить совершенно свободно столько раз, сколько он найдет нужным.

Применение первого способа может потребоваться в больших собраниях, где много желающих говорить. Следует, из принципа равенства, обеспечить каждому члену право высказать свое мнение; было бы несправедливо дозволить кому-либо говорить во второй раз, пока мнение других еще не выслушано.

Следовательно, при чрезмерном количестве ораторов, когда их больше, чем можно выслушать без ущерба для успешного хода дела, ограничение возражений является законом по необходимости. Между тем свободный способ имеет большие преимущества.

При ожесточенной борьбе между двумя лицами, спор бывает более последовательным, аргументы более убедительными, чем при участии многих. Каждое возражение проливает свет на дело и усиливает полученное впечатление. Спор оживляется, становится более драматичным, более интересным. Слушатели внимательно следят за защитой, стараются понять и предугадать аргументы обоих противников. Тут нет лишних слов и действий: каждая минута полезна для дела. Интерес неизбежно уменьшается, когда какой-нибудь новый оратор прерывает нить прений и приводит новые соображения. Оттого-то по инстинктивному чувству каждый человек делается сторонником прений между двумя ораторами, поддерживающими поочередно доводы за и против. В британском парламенте применяют оба способа ведения прений, но при разных обстоятельствах: один применяется, когда собрание представляет из себя палату, другой, когда оно превращается в комитет. В палате строго придерживаются правила предоставлять право голоса лишь один раз; в комитете, наоборот, принято оставлять свободу возражений, и спор часто идет между небольшим количеством лиц, наиболее знакомых с вопросом.

Но все же это скорее допущение, чем правило; так оно и должно быть, ибо существуют упорные говоруны; считаясь с ними, не удалось бы привести к окончанию ни одного дела. Возражения еще имеют то неудобство, что они затрагивают личности, и это обостряет прения без пользы для дела.

Если дозволить свободу возражений, то не поведет ли это к чрезмерной продолжительности прений, которая не совместима с быстротой весьма важной для правильного течения дел? Это замечание наиболее веское. Но, во-первых, случаи, требующие быстрого решения, не столь часто представляются законодательному собранию, а если бы такой случай и представился, то собрание всегда имеет возможность действовать применительно к обстоятельствам.

Во-вторых, можно ли считать потерянным время, употребленное на добросовестный спор, даже при чрезмерной продолжительности его? Разве быстрота – главная цель? Разумно ли избегать временного утомления, когда рискуешь впоследствии тяжело в этом раскаяться? Не нужно опасаться слишком подробного разбора дела, так как все плохие законы являются лишь результатом невнимания или поспешности. Общим правилом должно быть: никогда не пренебрегать тем, что может служить собранию для выяснения данного вопроса; а разве можно решить заранее, способен ли человек, желающий говорить, сказать что-нибудь полезное или нет?

Наконец, мне кажется сомнительным, чтобы споры затягивались из-за допущения возражений. Как только вопрос выяснится, или обе партии решат, что победа – на их стороне, прения должны придти к своему естественному окончанию. Свобода возражений всегда и ведет к этому. Два противника, вовлеченные в спор по вопросу, хорошо ими изученному, лучше возражают друг другу и идут прямо к цели, не теряя времени на формальности, на вступление и объяснения, как это делает каждый новый оратор, если желает облечь свои доводы в форму плавной и красивой речи.

В конце концов при свободе прений никто не лишается права голоса, а только отдаляется время пользования этим правом.

Руководствуясь приведенными доводами, каждому собранию легко сделать выбор между обоими способами ведения прений, но даже в тех случаях, когда возражения не будут допущены, следует сделать исключение в пользу автора предложения.

Тот, кто открыл прения, должен иметь право заключительного слова.

Предполагается, что он лучше всех знает слабые и сильные стороны данного вопроса; если бы право возражения было у него отнято, противные доводы, которые легко опровергнуть только ему, могли бы восторжествовать. В британском парламенте последнее слово привлекает обыкновенно наибольшее внимание слушателей. В нем оратор сосредоточивает все свои силы и приводит вопрос к такому положению, которое должно определить решение. Vindendum est, ubi sit rei summa, nam fere accidit, ut in causis multa dicantur, de paucis judicetur [9].

Глава XV

Единство предмета в прениях

Единство предмета в прениях должно строго соблюдаться, т. е. до окончательного разрешения предложения не может слушаться никакое другое.

Правило это не относится к поправкам, отсрочкам, предложениям отменяющим или, наконец, к таким заявлениям, которые требуют немедленного призыва к порядку в момент нарушения закона. Единство предмета в прениях необходимо для обеспечения собранию свободы, для направления его к одной цели и выражения общей воли.

Казалось бы, что не требуется особенного регламента для предписания этого единства, но тот, кто посещал политические собрания, особенно в эпоху их возникновения, не мог не заметить постоянной склонности их к упущению этого принципа. Как только собрание разгорячится, ораторы незаметно уклоняются от предмета. Первый шаг в сторону от правильного пути влечет за собой второй, третий, и вот оратор уже далек от предмета спора и идет по совершенно новой дороге. Ему возражают, и тема меняется. Первоначальное предложение забыто, является второе, а за ним третье и т. д.; предмет запутывается, и в конце концов все утомляются, не приблизившись, а, напротив, только удалившись от цели.