Новогодняя сказка - Дудинцев Владимир Дмитриевич. Страница 2

— Знаете, я сейчас, кажется, расскажу вам одну интересную историю, — опять услышали мы голос этого вечно склоненного над работой товарища.

И все удивились: человек впервые решил раскошелиться — потерять время на беседу с нами! Не думал я, что разговор о долголетии так расшевелит его.

— Только я сейчас сбегаю в подвал, налажу приборы, чтобы работали, чтобы время зря не уходило, — сказал он и быстро вышел.

— Сухарь он или не сухарь? — спросил кто-то.

— Не думаю! — возразил любитель шалостей. — К нему иногда приходит дама. Я рядом с ним живу. Молодая дама. Я столкнулся как-то с ней на лестнице. Идет и ничего не видит. Ослепла от любви!

— Вы знаете, у него есть уникальные старинные часы. Идут с необыкновенной точностью и заводятся раз в год. — Это сказал шеф.

— Так вот, друзья! — Наш седеющий, взлохмаченный новый товарищ (мы ведь с ним только сегодня познакомились), наш работяга вошел, сел на свое место и взял в руки логарифмическую линейку. — Вы говорите девятьсот лет… А знаете вы, что время может стоять и может очень быстро лететь? Не приходилось вам ждать свидания?

— Да, время может очень медленно ползти, — сказал шеф.

— Оно может стоять! Вы помните сообщение о том, что ученые прорастили семена лотоса, пролежавшие в каменной гробнице две тысячи лет? Для этих семян время стояло. Время можно задерживать и можно подталкивать.

При этом он раздвинул линейку и что-то записал. — Он и за разговором ухитрялся работать.

— Я поясню сейчас эти слова историей, которую вы, независимо от ее морали, выслушаете с интересом.

И, начиная рассказ, он почему-то повернулся ко мне, как будто его слова предназначались исключительно для моей персоны.

— В некотором царстве, в некотором государстве, а именно — в нашем городе, несколько лет назад произошел такой казус. В парке культуры в воскресение в одном из самых тенистых уголков собралось шестьдесят, а может быть и сто, хорошо одетых мужчин на какое-то собрание, которое они решили провести на свежем воздухе. Позже стало известно, что в нашем парке заседал два часа, ну как бы вам сказать, симпозиум бандитов и воров, состоявших, как они говорят, «в законе». У них, у этой публики, есть свои строгие правила. Нарушение карается смертью. Тех, кого принимают в «закон», обязательно рекомендуют несколько поручителей. Новому члену сообщества тушью накалывают на груди девиз: несколько слов, по которым можно сразу узнать, что человек свой. Так вот, их собрание состоялось, и милиция, разумеется, никого не поймала.

— Какое отношение имеет эта история к нашей теме о времени? — мягко спросил шеф. — Или вы, может быть, еще не кончили?

— Да, я не кончил. Отношение самое непосредственное. Я как раз перехожу к теме. Бандиты — «законники» съехались для суда над своими товарищами и вынесли шесть смертных приговоров, из которых пять исполнены. Шестого осужденного они никак не могут поймать, потому что дело это для них осложнилось. Я скажу сначала, кто такой был этот шестой и в чем состояла его вина. Это был глава, президент, или, как они говорят, «пахан», всего общества «законников», самый старый и хитрый из всех бандитов. Он сидел в какой-то из отдаленных тюрем, и, должно быть, там, в одиночке, ему пришла в голову мысль о том, что он, по существу, в жизни ничего не сделал и ничего не получил, а жить осталось мало. Рассуждал он так: весь смысл жизни бандита — в наиболее легком присвоении чужих богатств: золота, дорогих вещей. А цена и авторитет вещей в человеческом обществе катастрофически падают.

— Оказывается, он был теоретик, ваш бандит! — послышался иронический голос заведующего кадрами.

— Да, он был серьезным человеком, — согласился наш чудак (я чувствовал к нему все большую симпатию). — Этот преступник, натворивший много бед, в последние годы притих и стал читать книги. Книги — это ужасная сила! Он прочитал множество книг. Он не спешил уйти из тюрьмы: ему было удобно читать и думать в каменном мешке, а братья — «законники» доставляли своему владыке с воли любую книгу, хотя бы она хранилась в подвалах государственного казначейства за семью печатями. Да… И вот он увидел, что авторитет дорогих вещей катастрофически падает. Когда-то в далеком прошлом богатые люди, князья отгораживали в морских заливах бассейны и разводили в этих бассейнах мурен. Откармливали их человеческим мясом — бросали в море рабов. Подать такую мурену на праздничный стол считалось высшим шиком. Но сейчас мы и подумать не можем без содрогания об этих развлечениях наших предков. Когда-то золото было безымянным металлом, дремало в земле. Потом человек дал ему имя и цену. Считалось высшим шиком блеснуть золотом на одежде, на оружие. Но сейчас никто из нас не решится показаться в гостях с золотой цепью через весь живот или с золотом хотя бы на булавке в галстуке. Авторитет золота падает. А где престиж драгоценных тканей? Я могу вас заверить, что и нынешние самые дорогие ткани уже навсегда выходят из моды. Щеголять дорогими вещами сегодня — признак духовной отсталости.

— Смотри, пожалуйста, как распорядился этот бандит с материальными ценностями! Интересно, что же идет на смену вещам? — спросил завкадрами, его немного покоробил этот рассказ, потому что он-то как раз щеголял очень дорогим коверкотовым костюмом с широкими плечами, а жена его, придя как-то раз в лабораторию, принесла на руке тяжелую черно-бурую лису.

— Это не он расправился. С вещами расправляются люди. Бандит только приметил это и задумался. Он понял, что на смену вещам неуклонно идет красота человеческой души, которую не купить за деньги и не украдешь. Силой оружия никого не заставишь полюбить себя. Красота души свободна. Она сразу вышла на передний план, как только золото и бархат сдали позиции. И теперь золушки в ситцевых платьях побеждают принцесс, увешанных шелками. Потому что в дешевом платье всю ценность составляет красота покроя, а это ценность уже не материальная. Рисунок платья — это вкус, характер того, кто создал, и кто выбрал для себя этот рисунок. И не зря многие принцессы, в которых сохранилась душа, стали наряжаться под золушек. А если встретится какая, увешанная мехами и драгоценными тканями, так мы уже не восхищаемся богатством ее одеяний, шарахаемся от духовного урода, который сам себя метит перед людьми. И мой бандит заметил это. И вдруг открыл, что он за всю свою жизнь никогда не имел таких «вещей», как одобрение людей, дружба с человеком, истинная любовь. А стремился всю жизнь к тому, что не имеет цены. Нечто вроде денежной реформы произошло. Да…

Голос рассказчика охрип. Он прокашлялся.

— А люди, любовь, и дружба которых были ему нужны, жили на свете. И он их знал… Была женщина. Но он даже явиться к ней не мог. Не мог открыться, не рисковал. В общем, этот человек написал все свои соображения в большом письме к братьям — «законникам» и заявил, что слагает с себя «сан», уходит в общество нормальных, работающих людей и намерен каким-нибудь выдающимся поступком завоевать то, чего еще не знал в жизни и к чему вдруг потянулся всем своим, как говорится, существом. Это его письмо тюремная администрация напечатала в специальной листовке и разослала по всем тюрьмам и лагерям. Вы, конечно, понимаете: документ был огромной силы, важно было использовать его. Теперь смотрите, в каком положении оказался наш «пахан». За всю свою жизнь он получил в разных судах и не отсидел в общей сложности двести лет тюрьмы. Он понимал, что государство не «разменяет» ему этот срок. С другой стороны, лучше всех зная порядки в общине «законников», он понимал, что «братцы» не простят ему измены и где-то уже наточен для него нож. А ему нужно было прожить хотя бы несколько лет и сделать то, ради чего он пошел на такой шаг. И вот, еще до того, как состоялся над ним суд его «братьев», он совершил свой последний побег. Он был достаточно богат, и, как это бывает в сказках, нашлись врачи, которые сумели заменить всю кожу на его лице и на руках и кожу на голове вместе с волосами. Они и с голосом ему что-то сделали. Это были великие мастера. Бандит получил безупречнейшие документы и стал новым человеком. В три года он закончил два института. Сейчас он доводит до конца свое дело. Он задумал очень большое дело, хочет сделать людям подарок…