Точка взрыва. Россия, Кавказ и Ближний Восток - Колеров Модест. Страница 5

Второй сценарий: перехват суннитскими движениями политической инициативы в регионе. Победа партии «Братья-мусульмане» на выборах в Египте и протестное движение в Сирии, все более приобретающее религиозную окраску, могут привести к образованию надгосударственного «нового халифата», враждебно настроенного к шиитам. В роли таких сил могут выступать либо консервативные монархии Персидского залива (Саудовская Аравия, Катар), либо Турция.

Третий сценарий называют оптимистическим для шиитов. Он реализуется в случае, если события «арабской весны» перекинутся на страны Аравийского полуострова. Победа шиитов в Бахрейне и в восточной провинции Саудовской Аравии эль-Хаса вкупе с шиитским доминированием в Ираке могут превратить Персидский залив в «шиитское нефтяное озеро».

Между тем Совет Безопасности ООН, несмотря на рекомендацию Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна продлить работу международных наблюдателей и спецпосланника ООН в Сирии, принял решение не продлевать мандат миссии международных наблюдателей в Сирии. Срок его действия закончился 19 августа. После отзыва международных наблюдателей присутствие ООН в Сирии будет ограничено учреждением в Дамаске координационного бюро. Вот почему призыв России вернуться к женевскому пакету предложений по сирийскому урегулированию прозвучал своевременно. Иной ход событий, как считает глава МИД России Сергей Лавров, — «это путь к большой катастрофе».

Станислав Тарасов

Бумеранг «Арабской весны» — от Северной Африки до Закавказья

Страны Ближнего Востока переживают период сложнейшей трансформации, которая характеризуется коренными преобразованиями геополитического пространства региона. Это означает, что в этом регионе мира с заметным хронологическим лагом завершается период глобальной конфронтации США — Советский Союз, который обеспечивал если не полный, то, по крайней мере, достаточно жесткий, а главное — эффективный контроль за развитием ситуации. Возможности идеологического, военно-политического и прочего присутствия на Ближнем Востоке каждой из двух «сверхдержав» биполярного мира, военная и экономическая помощь, оказываемая ими странам региона, позволяли обеспечивать — до известного предела — военно-политическую и социально-экономическую стабильность существующих правящих режимов. Концентрация интересов на Ближнем Востоке объяснялась важным стратегическим положением этого региона как центра в сфере коммуникаций, местонахождения на стыке Африки, Европы и Азии, а также желанием контролировать зону проливов Босфор, Гибралтарский, Ормузский, Аденский залив, Суэцкий канал, а также бассейн между Средиземным, Черным и Красным морями и Персидским заливом.

Поэтому наиболее прозорливые эксперты еще в начале 90-х годов прошлого века понимали, что геополитические изменения на южных рубежах бывшего СССР (как и наоборот) не только значительно усложнят этнополитическую ситуацию в регионе Кавказа и Центральной Азии (или же на севере Африке и на Ближнем Востоке), но и могут стимулировать сложные процессы как в силу фактора географической близости, так и по причине сходства исторических, языковых, религиозных, культурно-этнических традиций народов, проживающих в разных государствах региона. Поэтому геополитические перемены, связанные с развалом Советского Союза, привели в движение содержание по сути единого «геополитического сосуда»: стали вероятными серьезные изменения, в первую очередь, в связи с существованием разделенных наций на обеих сторонах бывшей советской границы. При этом националисты, пришедшие к власти на смену коммунистам в бывших советских республиках, не пожелали дистанцироваться от своего исторического окружения. Наиболее ярко это проявилось в Каспийском регионе, где сосредоточены значительные запасы нефти и газа. И неудивительно, что постсоветское Закавказье стало регионом, где быстро образовался сложнейший узел проблем, обусловленных не только межнациональными противоречиями, спорами между расположенных здесь республик, но и активной вовлеченностью крупных мировых держав в борьбу за свои геополитические и экономические интересы. Тогда мало кто из политиков придавал значение тому, что возможна взаимная проекция конфликтного потенциала, как из Закавказья на Ближний Восток, так и обратно.

Речь, в первую очередь, идет о Турции, ставшей в начале 90-х годов прошлого века проявлять активные и конкретные действия в Закавказье для достижения своих политических и экономических целей в Каспийском регионе. Она первой вступила в крупную игру. Ставка в этой игре — контроль над нефтяным потоком, направляющимся из Каспийского региона на Запад. Но позже маятник дестабилизации качнулся из Закавказья в сторону Ближнего Востока, а каспийский вопрос стал уже проблемой не только постсоветского пространства, но и Ближнего Востока.

Хронология дальнейшего хода событий сегодня хорошо известна. После известных событий 11 сентября 2001 года тогдашний министр обороны США Дональд Рамсфельд определил новую военную стратегию Вашингтона, включающую свержение Саддама Хусейна в Ираке, затем свержение режимов в Сирии, Иране и еще четырех других странах Ближнего Востока. Официально план проекта «Большой Ближний Восток» (the Greater Middle East) был выдвинут президентом США Джорджем Бушем-младшим б ноября 2003 года в Национальном фонде демократии (National Endowment for Democracy). В соответствии с этим планом оккупация Ирака должна была стать лишь первым этапом борьбы США за «победу демократии» на Ближнем Востоке. Затем последовал Афганистан. В июле 2006 года, после того, как подполковником Ральфом Петерсом, работавшим в Национальной военной академии США, была опубликована карта «нового Ближнего Востока», государственный секретарь США Кондолиза Райс огласила план «перестройки» региона. Заметим в этой связи, что в тот момент многие представители российского академического и аналитического сообщества отнеслись к этому проекту США с большой долей скептицизма. Все стало на свои места тогда, когда так называемая «арабская весна» объявила, что, оказывается, националистические арабские режимы в Северной Африке и на Ближнем Востоке являются диктаторскими, лишены планов и надежды на изменения. Так были инициированы «народные восстания» и социальные потрясения в ряде арабских странах. Но сегодня самыми интригующими сюжетами в этой крупной международной интриге являются два сюжета, точнее два вопроса: кто стал заполнять внутриполитический вакуум в странах, где победила «арабская весна» и как будет дальше формироваться геополитическая ситуация в регионе?

Очевидно следующее: открыты шлюзы для политического ислама. В Тунисе, где подавляющее большинство населения — сунниты, а президентом после относительно мирной смены власти стал умеренный прозападный политик Монсеф Марзуки, тоже являющийся суннитом, реализовалась самая мягкая стратегия прихода к власти исламских сторонников халифата. Сложнее было с Египтом, где опять же суннитское большинство (около 90 % граждан страны) на штыках привело к власти «Братьев-мусульман». Их представитель Мухаммед Мурси стал президентом. Согласно данным западной печати, в перспективе планируется разделение Египта на два государства — городской регион в дельте Нила и западную племенную область. Ливия, где все те же сунниты (по разным оценкам — до 97 % населения) свергли эпатажного социалиста Муаммара Каддафи, скатывается в состояние постхуссейновского Ирака. Разворачивается кровавая драма и в Сирии. Согласно американскому профессору Майклу Дэви, на побережье Сирии образуется небольшое государство алавитов, на севере — государство курдов, на юге — государство друзов, а в центре страны будет суннитское государство. Голанские высоты отойдут Израилю. Кроме того, на территории нынешней Иордании будет создано Палестинское государство в обмен на отказ от претензий на Восточный Иерусалим. Что касается Ливана, то он будет разделен на два государства — шиитов и маронитов. Более того, планируется раздел Саудовской Аравии и Ирака, включение Кувейта и Катара в Объединенные Арабские Эмираты для формирования нового либерального арабского государства. Наконец, область Леванта в Восточном Средиземноморье будет объявлена денациональной зоной. Как видим, осуществляется проект коренного преобразования геополитического пространства региона, сопровождаемого политикой «организованного хаоса».