Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы - Дуглас Грегори. Страница 33

У него уже не оставалось сомнений, что путч обречен. О чем еще он знал, мне неизвестно, но он наверняка знал, что СС приведены в действие и что дело очевидным образом провалилось. Казалось бы, Гиммлер, как шеф РСХА, должен бы радоваться, что переворот очень скоро будет подавлен и что к тому же главным орудием этого подавления стал один из его собственных генералов СС, то есть я, конечно. Но выглядело это совсем не так. Он вел себя по обыкновению очень вежливо, но было совершенно очевидно, что исход дела его разочаровал. В этот момент я сказал ему, довольно холодно, но тоже вполне корректно, что мне известен глава заговора и что я глубоко встревожен тем, что в нем оказались замешаны люди из СС.

С. Могу вообразить, что при этом Гиммлер испугался не меньше Шелленберга. У него не было возможности узнать, действительно ли вы имели разговор с Гитлером, так ведь?

М. Так. Он просто поверил этому. Люди верят многим вещам, часто к большому вреду для себя. Он выглядел очень озабоченным и спросил меня прямо, что именно я выяснил. Стоило мне произнести слово «Кенниграц», как у него начало подергиваться лицо. «Я никогда прежде не слышал этого слова», – сказал он. На что я ответил, что вся история стала известна мне от Шелленберга не далее как час назад. Я напомнил Гиммлеру, что однажды уже советовал ему не доверять Шелленбергу. Он тут же бросился объяснять мне, что, конечно, он слышал о существовании замысла сместить Гитлера или заключить мир с той или иной стороной, но что его такие вещи никогда не привлекали. Он, естественно, прислушивался к тому, что говорят вокруг, просто чтобы знать, чего следует ждать. Потом он очень самодовольно сказал, что совещался с Гитлером по поводу готовящихся событий, и Гитлер полностью одобрил его курс действий. Тогда я поинтересовался, почему же я, начальник внутренней контрразведки и службы безопасности, не был информирован об этом? Гиммлер отвел глаза и сказал, что такие вещи надлежит держать в строгом секрете. Я должен бы быть в курсе, раз уж он располагает всей информацией. Да, сказал я ему, а теперь у меня есть и другая информация, которая, несомненно, очень неблагоприятна для некоторых людей из руководства СС. И я назвал Готтлоба Бергера, начальника Главной канцелярии СС и самого преданного сторонника Гиммлера. Бергер отвечал за организацию и снабжение войск СС. Думаю, вам известно, что СС не относились к регулярной армии и сами должны были заниматься собственным снаряжением и набирать рекрутов. У Гиммлера в войсках СС было два ключевых человека. Одним был Поль, который добывал деньги, а вторым был Бергер, занимавшийся набором войск… главным образом в Восточной Европе, поначалу из расово чистых немцев, а потом практически из всех желающих. Довольно гротескно смотрелись мусульмане или индусы в форме СС. Но Бергер пользовался большой благосклонностью Гиммлера. Он участвовал солдатом в боях Первой мировой войны, и сомнений в его храбрости не возникало, но в политике он был самым настоящим лизоблюдом. Шпионил для Гиммлера, постоянно бегал к нему с разными сплетнями, большинство которых черпал от Шелленберга. А еще Бергер постоянно строчил письма тем или иным сотрудникам, выговаривая им за разные мелкие нарушения этикета. Я уже говорил вам, насколько Гиммлер был одержим в вопросах правильного использования званий и титулов. Бергер был помехой для всех… только и знал, что Гиммлеру задницу лизать. Но, впрочем, как организатор он был довольно компетентен. Мне кое-что известно о Бергере…

С. Это относится к периоду войны или после нее?

М. К периоду войны. Понимаете, некоторым высшим чинам СС пришло в голову, что Германия, похоже, проигрывает войну. А у них была собственная империя, о которой следовало позаботиться, и вот в конце концов… где-то примерно в 1943 году… они решили избавиться от Гитлера и поставить во главе государства Гиммлера. Как я потом выяснил, они были связаны со всеми мелкими отрядами Сопротивления, а также с противником, и с Востоком, и с Западом. Они сумели скрыть свои следы, потому что обладали полицейской властью, и я должен с некоторым стыдом признать, что практически ничего не знал об этом. Мне, однако, было известно, каким образом они собирались финансировать свою империю, даже после войны. Это была операция «Бернгард»…

С. Фальшивые деньги…

М. Совершенно верно. Подделывание британской и американской валюты имело двоякую цель. Во-первых, это вызвало бы финансовые потрясения в экономике обеих стран, во-вторых, позволило бы получить средства для оплаты разведывательных операций, ну и еще можно было бы отложить кое-что для самих себя. Это мне не нравилось. Когда же ранее я выразил Гиммлеру свое недовольство в связи со стороной этого плана, ведущего к личному обогащению, он велел мне не соваться в эти дела. Хотел бы я знать, сколько он сам припрятал?

С. Столько же, сколько и вы?

М. Уверен, что нет. Он в основе своей был большой моралист и очень мучался бы, если бы брал столько, сколько я. Но теперь, как видите, я здесь, а он где-то сгинул. Гораздо лучше быть живой собакой, чем мертвым львом, как вы считаете?

С. Продолжайте, пожалуйста. Вы говорили об этом Гитлеру?

М. Нет. Такие вещи лучше оставлять в тайне. Когда я назвал имя Бергера, Гиммлер очень разволновался и заявил, что не хочет ничего слышать об истинном отце войск СС и своем самом способном помощнике. Он свирепо глянул на меня и сказал, что хотел бы видеть всех высших чинов СС такими же лояльными, как Бергер. Затем он сказал, что, поскольку я являюсь офицером СС, я нахожусь в его личном подчинении и он запрещает мне заниматься этим делом дальше. Я ответил, что, хотя я действительно генерал СС, моя служба, гестапо, не входит в систему СС, а является государственной организацией и в подобных вопросах моим непосредственным начальником является Гитлер. Я напомнил ему о предполагаемом звонке из ставки и сказал, что если у него, Гиммлера, есть какие-то вопросы по этому поводу, мы вместе могли бы обсудить их с фюрером. Это несколько остудило его пыл, и он замотал головой. Нет, сказал он, мы не должны беспокоить его всем этим материалом, который он, учитывая его состояние, может воспринять неправильно. Затем Гиммлер спросил, чего я хочу от него. Это, на мой взгляд, подтверждало мои предположительные заключения. Конечно, сказал он, никто ни в какой измене не виновен и Гитлер знает, что он соприкасается с диссидентами, но лучше будет позволить Гитлеру вести войну, пока он, Гиммлер, будет его верным защитником на внутреннем фронте. И, разумеется, во главе своих войск СС, которые ни разу не дали врагам передышки.

Я ответил, что Шелленберга следует держать подальше от секретных сведений, что следует осадить Бергера и что всем им, в том числе и самому Гиммлеру, лучше удержаться от попыток ловить рыбку в мутной воде. Большей любезности от меня нельзя было ожидать. Гиммлер понял это очень ясно и предложил мне повышение по службе, предположив, что я не откажусь заменить Кальтенбруннера на посту главы РСХА. Я не дал себя соблазнить, хотя такое повышение вовсе не было для меня непривлекательным. Я сумел понять, к чему это приведет, и отказался от РСХА, но потребовал, чтобы мне был предоставлен полный контроль над расследованием заговора. Иначе какие-нибудь не те люди могут узнать то, что знаю я, и это приведет к серьезным проблемам для СС в целом. Факты могут быть неверно интерпретированы, сказал я, и Гиммлер со мной согласился. Я получил требуемые полномочия, и больше у меня проблем с Гиммлером не возникало.

И я уничтожил Артура Небе, начальника криминальной полиции, который участвовал в измене. Мы потратили на это пять месяцев, но в конце концов взяли его и вздернули, чистенько и ладненько. Ужасная жалость. Артур был такая беспримерная дрянь, что его стоило бы выставить в зоопарке на всеобщее обозрение. Бергер отправился подавлять восстание в Словакии, а Кальтенбруннер бегал вокруг кругами, как глупая собака, которая пытается ухватить собственный хвост. Вы его в итоге повесили, и он вполне это заслужил. Кальтенбруннер был псих и садист, один из тех, на чьей совести убийства евреев и других. Для меня было редким удовольствием… и для других тоже… когда Поль врезал ему по морде. С удовольствием держал бы у себя фотографию, как Кальтенбруннер рыдает, размазывая текущую из носа кровь. Поль, по крайней мере, никогда не был изменником и не наживался за чужой счет. Вам бы следовало отпустить его в конце концов.