Истоки тоталитаризма - Арендт Ханна. Страница 159

Послесловие к русскому изданию

Ханна Арендт и проблема тоталитаризма

(не вычитано, поскольку чушь — прим. ocr'щика)

В нашем обиходном теоретическом сознании проблема, которую ученица М. Хайдеггера и К. Ясперса Ханна Арендт еще полвека назад обозначила как проблему тоталитаризма, долгое время фигурировала под различными названиями. Во времена (и с легкой руки) Н. С. Хрущева она официально именовалась у нас как проблема «культа личности Сталина», а в самом начале перестройки получила (благодаря усилиям Г. X. Попова) новое, совсем уж анонимное клише — «административно-командная система». Если сопоставить то содержание, которое сопрягалось с этими этикетками, с тем, что имела в виду сама X. Арендт под точно определенным термином «тоталитаризм», сразу же станет очевидным происшедший здесь теоретический регресс. Регресс, который так и не удалось замаскировать, покрыв задним числом рассуждения об административно-командной системе (становившиеся все более отвлеченными и риторичными) заморским словом «тоталитаризм», экспортированным наконец в Россию вместе со «сникерсами». Отсюда ясна необходимость для нас нового, вторичного просвещения по вопросу, который мы, так и не успев осмыслить, уже успели основательно «заболтать». И надо надеяться, что публикация книги X. Арендт в русском переводе послужит делу такого просвещения.

Уже самое первое знакомство с этой кигой дает возможность понять, что просвещение, которому она способствует, носит совсем не гелертерски-терминологический характер. От того, как мы будем понимать ту систему, под железной пятой которой наши народы жили на протяжении многих десятилетий, зависит степень нашего самопонимания, включая и понимание страны, в какой живем в настоящее время. Если то была тоталитарная система в теоретически выверенном смысле этого понятия, какое нам предлагает X. Арендт, у нас будет один вывод, касающийся, кроме всего прочего, и нашего современного состояния. Если же это была командно-административная система (хотя бы и под модным клише «тоталитаризма»), то вывод как о нашем не столь уж отдаленном прошлом, так и о перестроечно-постперестроечном настоящем будет совсем иным. Итак, что же такое тоталитаризм?

Согласно X. Арендт, тоталитаризм — это прежде всего система массового террора, обеспечивающая в стране атмосферу всеобщего страха. Страха тотального, пронизывающего все поры общества, оказавшегося под властью «вдохновителей и организаторов» системы террора. Это определение сразу же дает возможность более точно поставить вопрос о хронологических рамках тоталитаризма. Есть перманентный, систематически осуществляемый массовый террор, под страхом которого живет население всей страны, — значит, есть тоталитаризм. Нет этого «тоталитарного комплекса» — нет и самого тоталитаризма. Вот теоретически четкий критерий, гарантирующий от произвольного расширения или, наоборот, сужения хронологических рамок тоталитаризма.

И если бы наши недавние «властители дум» заглянули в свое время в книгу X. Арендт, на которую наиболее норовят ныне ссылаться, то они уже во введении к ней могли бы прочесть: «…наиболее ужасающая из всех новых форм правления… пришла к своему концу со смертью Сталина точно так же, как кончился тоталитаризм в Германии со смертью Гитлера» (см. наст. изд., с. 25). А прочтя это, уже не пытались бы датировать конец тоталитаризма в нашей стране временами перестройки или даже августом 1991 г., искусственно продлевая ему жизнь на десятилетия. Однако, из каких бы соображений ни совершалась такого рода идеологическая гальванизация исторического трупа, она с точки зрения классического определения тоталитаризма, данного X. Арендт, была в принципе возможна лишь за счет игнорирования его самой чудовищной — и главное, атрибутивной! — особенности. А именно — геноцида, системно осуществляемого по классовому (большевизм) или расовому (национал-социализм) признаку.

Одним словом, уже здесь мы оказываемся перед выбором. Или мы хотим работатьс теоретически выверенным понятием тоталитаризма, предполагающим столь же строгие и четкие хронологические рамки его исторической релевантности. Или же занимаемся чистым идеологизаторством, — скажем, с целью набить себе политическую цену, объявив себя борцами с (отсутствующим) тоталитаризмом. И первое и, быть может, самое главное, чему учит нас книга X. Арендт, — это предельно серьезному и аккуратному обращению с ее заглавным понятием. Не шутить с ним! Не кокетничать и не заигрывать! Ибо обозначает оно слишком серьезные вещи, стоившие жизни миллионам и миллионам людей.

Второй вопрос, возникающий сразу же после того, как введено понятие тоталитаризма, позволяющее с достаточной четкостью очертить круг явлений, им охватываемых, это вопрос об условиях возможности сГмого данного феномена. Что сделало возможным его возникновение и укоренение в историческом бытии в жизни целого ряда народов, занимавших немалые «жизненные пространства»? Ответ на него, предполагающий, как мы быстро убеждаемся, сочетание теоретикоструктурно о подхода с историкогенетическим, занимает основное место в книге Речь идет о том что X. Арендт в названии немецкого издания своей книги обозначает как «элементы и происхождение» (см.: Elemente und Urs hprunge totalitar Herrschaft. Fr. a. M., 1955). Что это за элементы и каков исторический генезис каждого из них? А главное — что обеспечило их «констелляцию» (если воспользоваться здесь словоупотребл нием М. Вебера), т. е. такое их сочетание оеальностью именно в наш проклятый Богом век? И тут мы встречаем L с целым Рядом специфических трудностей, которые хорошо пред ССГо в аза элементы тоталитаризма и прежде всего террор по отдельности, то мы не получим искомого понятия едва ли с каждым из них своей истории. А если брать террор как особое явление, то дажеtm кая его дополнительная характеристика, как, например, «массовость», не покажется слишком уж большой "tmРИЧИ Но вот с чем человечество действительно имеет дело впервые в наш век так именно тотальностью, т. е. (переводя это философское понятие на обиходный язык) всеобщностью, " которого не может уклониться никто из живущих подвластью, тоталитарного режима. И если кого-то не задела одна из вн террор тической репрессии, то это вовсе не означает, что Д~ tm рая или третья волна. Каждый из живущих в тоталитарной стр _ должен чувствовать нависающий над ним дамоклов меч JPP°Pa иначе это не тоталитаризм, а что-то другое, хотя бы и пытали звать его так же. опиваясь терми

Итак, фундаментальная особенность (или придерживать р нологии автора книги, элемент) тоталитаризма i отал°"* ме Диетической вакханалии, совершающейся при тоталит P" Однако что же обеспечивает такому режиму подобную "тотальН° гласно концепции X. Арендт, она обеспечивается именно массовой ZTeZcKOU которой располагают (и без которой, по ее утверждению, вмогут обойтись) тоталитарные режимы. Это еще один структурный элемент тоталитарного господства, к которому, учитывая его особую нагрузку в общей концептуальной схеме книги, нам еще предстоит неоднократно возвращаться по мере углубления в ее теоретический подтекст. Пока же обратим внимание на то, что X. Арендт понимает здесь под массовостью и массой. оппппя который обнажила именно чудоПарадокс массовости террора IT заключается в том, что он вищная практика тоталитарного <*"*tmtm с какой оно имеЛо оказывается направленным не °"я _ например, в (если вообще имело) дело в период ввдеtm Р случае гражданской ВОИНЬ1;и фдамент этого общестобразующей, согласно концепции X. АрендФД заключается не (которых становится ' представляется борьба с ним), тем меньше, чем о Р поддерживать атмосферу паническо сколько в tm'JtmZZZ X. Арендт, и другой парадоксальный го страха, — объясняет, сила г который собственно и побудил ее предпринять сРунд необъяснимый факт изна =Е:~=:.====.:. sss= массоГо тенора, действительной JJ питание масс" посредством демонстрации "°tmtmнtm* СИЛИЮ_ тоталитарную власть, способности к "ZlZTZoLc окаА символом этой Т"""шу способный =~л наугад — Z фигурирующий в Речь можных социальных (впрочем "е тольк Д совершения ка идет об известной категории людей, PJ с тем или иным ких-либо поступков) 'родный грех" которой классовым или расовым пРи?наК°М' вия в мире. Всеобщий и состоит уже в самом факте ее быти*, ПРtmУtm* В и дает именно потому абсолютно безличный характер э не на_ возможность всем, кто узурпирует (а иначе подводить зовешь) право ее практическиполитич _ под нее любого человека, который уже не гарантирова ходимой тоталитарной власти массовой репрессии.