Лик Марса - Дуглас Йен. Страница 33

Гарроуэй хмыкнул. Хайес был явно слишком молод, чтобы помнить эти «старые времена».

— Я так и сказал, — вмешался Грейвс, — кто-то на Земле допустил ошибку в расчетах.

— И я того же мнения, — сказал Гарроуэй.

М-29 были сконструированы так, чтобы при прицеливании и подготовке к стрельбе пользоваться данными ПАДа атмосферное давление, высота, количество боеприпасов, земное притяжение и т.д. Что якобы являлось серьезным преимуществом в сравнении с оружием старого образца, где прицеливание и подготовка к стрельбе осуществлялось вручную.

— Гравитационное ускорение на Земле, грубо говоря, девятьсот восемьдесят сантиметров в секунду в квадрате. А на Марсе?

— Триста семьдесят один и еще около трети, — ответил доктор Грейвс.

— Тогда все понятно. Какой-то снабженец увидел триста семьдесят один сантиметр в секунду в квадрате, сказал «Э-э, непорядок!» — и поменял.

— За собственным оружием всегда и во всем должен следить стрелок, — сказал Хайес тем же обыденным тоном, каким говорит любой профессионал о своем инструменте. — А доверься какому-нибудь снабженцу на Земле — вон что выходит. Если есть хоть какая-то возможность нагадить, они ее наверняка найдут.

Хайес не уточнил, кто имелся в виду под словом «они», однако Гарроуэй вполне понимал его чувства. Именно так солдаты всех времен и народов относятся к тыловым бюрократам.

— Припоминаю, — добавил Грейвс, — я читал нечто подобное о первых конструкциях космических станций. Например, «ЮС Скайлаб» в семидесятых… думаю, ее персонал испытывал значительные трудности, так как земные конструкторы упорно забывали о том, что в космосе нет «верха» и «низа». Господи, и таким людям доверяли конструирование космических станций!

— От земных предрассудков не так-то просто избавиться, — согласился Гарроуэй.

Хайес рассмеялся:

— И не говорите, сэр! Вы о башмаках уже слышали?

— Не-ет.

— Какой-то идиот — небось тот же самый козел-ОБОСник, который устроил нам геморрой с винтовками, — видать, углядел, что мы отправляемся в «пустынный район», и теперь у нас тут — тридцать пар обуви модель 1, пустынная, стандартная, для морской пехоты.

Гарроуэй выпучил глаза:

— Обувь для пустыни? На Марсе ?!

— Разрази меня гром, сэр! Как будто мы можем их носить с бронекостюмами первого класса! Полковник, когда услышал об этом, чуть не рехнулся от злости. Я считаю, именно поэтому Слай с Фулбертом вызвались лететь в ущелье Кандор. Чтобы помочь капитану Барнсу с подобной ерундой.

— Уверен, капитан Барнс оценит их помощь, — усмехнулся Гарроуэй. — Честно говоря, я…

Он оборвал фразу на полуслове: входная дверь с лязгом распахнулась, и первым на пороге возник один из солдат ООН, в полной боевой броне и со «штурмгевером» СГ-32 наперевес. Магазин винтовки был примкнут к гнезду позади пистолетной рукояти — прямое нарушение внутреннего распорядка базы.

— Что за черт… — начал было Гарроуэй, но легионер тут же направил на него зрачок кургузого ствола.

— Пожалуйста, оставайтесь сидеть, — сказал вошедший.

Голос его из внешнего динамика бронекостюма звучал резко. Акцент был похож на немецкий. Гарроуэй знал, что большинство солдат Иностранного легиона, приданных группе наблюдателей ООН, — немцы, под командованием офицеров-французов: Бержерака, Ла Салля и Дютетра.

Бержерак, узнаваемый лишь по оттиснутой на груди бронекостюма фамилии, вошел следом за солдатом, держа в руке «зиг-зауэр П-940».

— Будьте любезны встать и медленно отойти от консоли, — сказал он, указывая стволом пистолета в угол. — Руки держите на виду.

За Бержераком вошли еще двое, занявшие позицию по обеим сторонам от двери, в то время как первый держал на мушке Гарроуэя, Хайеса и Грейвса.

— Пожалуйста, не делайте резких движений, — объявил Бержерак. Повинуясь его кивку, один из легионеров повесил винтовку на плечо, подошел к американцам и быстро обыскал их.

— C’est libre, — доложил он, закончив.

— Что все это значит? — возмущенно спросил Грейвс.

— Спокойствие, доктор. Никому из вас ничто не угрожает, пока вы подчиняетесь моим приказам.

Из рекреационного помещения появилась еще одна персона в униформе ООН — Мирей Жубер.

Ее появление Гарроуэя ничуть не удивило.

— Вы…

— Весьма сожалею, майор. Но упрямство Дэвида вынудило нас прибегнуть к крайним мерам.

Она подала Бержераку маленький ювелирный футляр. Французский полковник вынул из него десятигигабайтный модуль памяти и подключил к разъему на консоли компьютера связи. После этого он начал отстукивать на клавиатуре команды.

— Минутку! — Грейвс шагнул вперед, однако молодой плотный солдат ООН остановил его, ткнув стволом в живот. — Но он не имеет нрава!..

— Напротив, доктор, — возразила Жубер. — Мы имеем право и воспользуемся им. В данный момент все американцы и русские на базе взяты в плен.

Гарроуэй сощурился. Эта баба вполне может говорить правду. Да, морская пехота должна была обеспечивать безопасность американской научной группы, однако задание было сформулировано весьма смутно. Время за полночь, находиться в полной боевой готовности вроде бы не было причин. Большинство морских пехотинцев, должно быть, спят в казарменном помещении. За исключением тех, что несут вахту — вот как Хайес. То есть восемь человек из тридцати. Нет, из двадцати семи, трое — в ущелье Кандор. И из этих восьми снаружи — только двое…

Быть может, эти двое заметят, что что-то не так? Гарроуэй припомнил вахтенное расписание на эту неделю. Кто же сегодня снаружи? Да, Камински и Гроллер. Он взглянул на пульт радиостанции. Если бы кто-нибудь смог передать сообщение на аварийной частоте.

— Даже не думайте поднимать тревогу, — сказал Бержерак, проследив за его взглядом. — Я только что задействовал новые коды для связи. Теперь вы не можете связаться друг с другом… и с Землей, кстати сказать, также.

Гарроуэй обратился к Жубер:

— Как же вы, должно быть, озабочены всеми теми пертурбациями в политике, о которых говорили…

С этими словами он как ни в чем не бывало заложил руки за спину. Бержерак, отдавший приказ держать руки на виду, не сказал ни слова.

Гарроуэй продолжал:

— Что вы намерены сделать? Полностью похоронить открытие Дэвида? Или просто все подгрести под себя?

— Вы, американцы, слишком заботитесь об индивидууме и его достижениях, — отвечала Жубер, — в ущерб благу всего сообщества. В данном случае — мирового сообщества. Мы не можем позволить, чтобы эта информация дошла до широкой публики. Пока публика не будет к ней должным образом подготовлена.

— По-моему, вас заботит кое-что другое, — возразил Гарроуэй, держа руки за спиной и положив ладонь правой на свою «манжету» — Вы увидели шанс получить монопольный доступ к инопланетным технологиям.

— Да, это также весомая причина. Но заключается она в том, что мы можем позволить вам, американцам или русским, пользоваться лученными здесь знаниями единолично.

— А вы, значит, пытаетесь захватить их не для себя?

Гарроуэй нажал на застежку «манжеты», и мини-компьютер упал в его ладонь. Осторожно, стараясь не выдать себя выражением лица или движениями плеч, он спрятал манжету за пояс на пояснице. Захватчики наверняка постараются лишить пленников доступа к компьютерам. Возможно, таким образом ему удастся сохранить свой.

Других планов и мыслей на данный момент у него не было.

— Все, что мы делаем, — заявил Бержерак, — делается для всего человечества. А не только для эгоистичных и развращенных американцев.

Он явно здорово разозлился, и Гарроуэй решил не продолжать эту тему. Мобилизуя против Америки весь остальной мир, пропагандистская машина ООН вовсю внедряла в умы образ «жадного и развращенного американца». Что не могло не тревожить. Стоит навесить на человека ярлык — хотя бы «жадный и развращенный» — и можно не волноваться никто не усомнится в правомерности его уничтожения. Если войска ООН выступили против всех американцев, находящихся на Марсе черт возьми, что же они собираются делать с пленными? Пленных — слишком много, чтобы их было легко охранять.