Содержательное единство 2007-2011 - Кургинян Сергей Ервандович. Страница 80

Теперь способы использования, обусловленности, сам дух и даже Система – изъяты. А средства сохранены.

Экстремальной разновидностью подобной операциональности было все, что вытворялось вокруг Знамени Победы. И не в плане конкретного хамства конкретных лиц – это отдельно.

Если знамя – это символ, то что такое символ знамени? Значит, для тех, кто это придумал, знамя – не символ, а вещь. То есть "идеальный утиль". А по отношению к идеальной вещи возможна утилизация. Если знамя – это не символ, а вещь (тряпка) с ее утилизационно-прагматической ценностью (выборной кампанией), то вещь может иметь знак (символ знамени). А знак – цену. А цена – биржевые эквиваленты и процедуры.

Анджей Вайда это описал в фильме "Всё на продажу". Но там продавались идеальные предметы, имеющие предназначение и не освобожденные от него (долг, любовь, миссия). Здесь продаются утиль-предметы. Не только информструктуры, оторванные от духа, превращены в информвещи. Но и информвещи сразу превращены в информ-утиль.

Оторвана ли от жизни моя теория? Читателю виднее. Но мне то кажется, что никоим образом. Мы все только что прослушали откровения Лугового. Перед этим нас неделю к этим откровениям готовили. Другое дело, что всем все "по барабану". И Луговой, и Литвиненко, и Политковская, и кто угодно еще. Но те, кто к этому готовят, считают, что могут привлечь внимание. Иначе зачем они терзают слух и глаз, тратят время гостелевидения?

Наконец, мы слышим Лугового. Все, что он говорит, – это классическая пропись эпохи зрелого социализма в достойном исполнении офицера КГБ той эпохи. То есть все – слова, тип аргументации, подход, подача, риторика, – взято из той системы, превращенной в свалку. А сами слова, типы аргументации, подходы и прочее – превращены в информструктурный утиль.

Чем это чревато? (рис.15).

Был Дух – коммунизм, Система – СССР. У Системы были цели, возможности. И в эти цели и возможности упаковывался подход с его служебными информструктурами, словами, типом аргументации и так далее. Цели предполагали, что нам на Запад "накласть". Возможности – что есть, чем "накласть".

Теперь нет ни того, ни другого. А все взято с той свалки. Результат будет совершенно сокрушительный!

Но ведь это не единственный случай, когда все делается именно так! Это не случайность, это закономерность. И чтобы убедиться в этом, надо рассмотреть более крупные случаи.

Часть 1. Политологический анализ проблемы

На Украине – острейший политический кризис. При этом Украина – не просто одно из сопредельных государств. Ничто так не должно интересовать Россию, как ситуация на Украине.

Если мы хотим иметь империю, как утверждает ряд влиятельных патриотических фигур, то без Украины империи нет.

Если мы хотим национального государства, то славянский ареал является для нас решающим.

Если мы просто хотим оставаться на Черном море, то нас не может не интересовать ситуация в государстве, контролирующем Крым и Одессу.

В конце концов, те же экспортные деньги за газ и нефть (если они являются альфой и омегой властных хотений) во многом детерминированы процессами на Украине. Потому что структуру нашего транзита если и удастся изменить, то не сразу… Потому что никто не сказал, что эту структуру вообще можно изменить. В том смысле, что при попытках изменений не появится новых проблем…

Не хочу утверждать, что российская власть не занимается Украиной и не имеет возможности влиять на характер протекающего там кризиса. Это было бы просто неверно. Это означало бы, что мы видимое принимаем за сущее. Конечно, власть занимается Украиной. И конечно, она имеет вполне весомые возможности. Но в чем тогда дело? Почему эти занятия, влияя на массу очень животрепещущих частностей, не переламывают тенденции? Не придают этой тенденции нового качества?

Между тем, качество развивающегося процесса, как мне кажется, достаточно очевидно. Но это для меня оно очевидно. А для других – нет. И я не хочу сказать, что эти другие меньше меня понимают в происходящем. Или что они радуются умалению российских возможностей. Как-то со временем у меня пропало желание давать подобные лихие оценки.

И не в том дело, что власть грозит пальчиком и говорит "ни-ни". Может, кому-то она это говорит. Не знаю. Но только не мне. Да и по тому, что я читаю в газетах, – ну, никак не возникает ощущения, что власть болезненно реагирует на лихие оценки.

Просто я вдруг понял, что эти лихие оценки отнюдь не углубляют нашего понимания происходящего. Что они не схватывают главного в происходящем. И в этом смысле удаляют нас от истины, а не приближают к ней. Если вообще по отношению к происходящему можно использовать альтернативу "ложное – истинное".

Как практикующий аналитик, я за последние годы стал критически относиться к запальчивости вообще, и в особенности к расхожим, популярным формам этой запальчивости. А самая расхожая форма – это высокомерно выкрикиваемое: "А он что, дурак?"

Обсуждаешь поведение лидера какой-нибудь корпорации. Или какого-нибудь иного действующего лица. Предлагаешь на выбор два сценария.

Сценарий #1. Действующее лицо понимает, что находится под воздействием таких-то и таких-то обстоятельств (атакуемо такими-то субъектами, втянуто в русло таких-то объективных процессов).

Сценарий #2. Действующее лицо этого не понимает.

А тебе отвечают запальчиво: "А оно (лицо это) достаточно тупо! Конечно, не понимает!"

Ну, что ответить? Сказать оппоненту: "Мил человек, а кто ты такой, чтобы так рубить с плеча? Между прочим, тот, кого ты в тупости обвиняешь, много чего сделал, много чего добился. А ты-то сам что сделал, чего добился?"

Ответить так – это значит обидеть оппонента, вступить с ним в перепалку. Что, опять-таки, скучно, неинтересно.

И приходится набираться терпения. И находить какие-то корректные формы указания на суть описываемой коллизии. А какие тут могут быть корректные формы?

Эти формы – хочешь, не хочешь – всегда сводятся к тому, что человек не бывает ни вообще умным, ни вообще глупым. Ни вообще осведомленным, ни вообще неосведомленным. Что всегда есть диаграмма всего чего угодно – интересов, знаний, пониманий, желаний. Что эти знания, интересы, понимания, желания носят не скалярный, а векторный характер. Что каждый человек, говоря языком Шекспира, "помешан в норд-норд-вест, а при южном ветре может отличить сокола от цапли". Кто-то помешан в норд-норд-вест, а кто-то в норд-норд-ост…

Если от "помешанности вообще" перейти к корректному описанию подобной анизотропии понимания (хотения, знания, заинтересованности), то получается следующее (рис.16).

Запальчивые оценки предполагают, что в каком бы направлении ни двигалось это самое понимание (или интерес, или что-то еще), везде оно будет количественно одинаково. Как радиус круга. Так почти никогда не бывает. Гораздо чаще это понимание (интерес или что-либо еще) напоминает не круг, а эллипс (рис.17).

По оси Х (или "в норд-норд-вест", если по Шекспиру) человек может понимать достаточно мало, а по оси Y (или, скажем так, в "норд-норд-ост") очень много. И спрашивать, умен он вообще или глуп, просто недостойно. Если он крупный человек, то он наверняка умен. Весь вопрос – в чем умен. А поскольку он человек, то в чем-то он всегда глуп. Даже если в чем-то другом он гений. Вопрос, в чем именно он глуп.

Подлинные диаграммы понимания, заинтересованности или чего-либо еще, являющиеся частью описания той или иной личности, носят не круговой и не эллиптический, а гораздо более сложный характер (рис.18) .