Дмитрий Медведев. Человек, который остановил время - Дорофеев Владислав Юрьевич. Страница 27
Май 2009 г. стал началом достаточно долгого организационного процесса по встраиванию Конституционного суда в вертикаль власти. Внеся 11 мая в Госдуму законопроект, согласно которому председатель Конституционного суда и оба его заместителя будут назначаться Советом Федерации по представлению президента, а не избираться самими судьями, президент фактически приступил к судебной реформе {149}.
22 мая Госдума окончательно одобрила этот законопроект, а 4 июня Дмитрий Медведев в интервью газете «Коммерсантъ» разъяснил свою позицию: «…обычно рассуждают о том, а не будет ли теперь президентская и исполнительная власти влиять на суды. Конечно, об этом обязательно нужно думать. Но нужно подумать и о том, чтобы председатель суда имел необходимую свободу координировать работу суда, а не думал о том, что в любой момент его могут отстранить от работы его коллеги по вполне субъективным причинам. И вот такая степень независимости, на мой взгляд, этими решениями и дается. Поэтому я считаю, что они абсолютно продуманы, выверены. Мне они представляются необходимыми. Решения приняты. Сегодня я подписал соответствующий закон, о чем вам и сообщаю» {150}.
А в сентябре депутаты Госдумы единогласно одобрили в первом чтении президентские законопроекты, усиливающие безопасность судей, свидетелей и других участников судебного процесса и ужесточающие противодействие организованной преступности.
Накануне следующего нового (2010) года Дмитрий Медведев внес в Госдуму пакет законопроектов, касающихся реформы судов общей юрисдикции. Внесенные президентом законопроекты меняли систему судебных инстанций. Но только внешне. До того апелляционное обжалование было предусмотрено только для решений мировых судей, после – решения районных судов подлежали проверке апелляционной инстанцией. Постановления апелляции можно будет обжаловать в кассационной инстанции, а надзорная инстанция, существовавшая во всех судах субъектов РФ и насчитывающая три уровня, оставалась только в Верховном суде РФ.
Независимые юристы, впрочем, отметили, что президентские законопроекты меняли в основном названия судебных инстанций, но не саму структуру судов общей юрисдикции {151}.
Впрочем, это не помешало Дмитрию Медведеву развивать тему судебной реформы. 4 февраля 2010 г. он обозначил две главные задачи совершенствования судебной системы. Открывая очередное совещание по совершенствованию судебной системы, Дмитрий Медведев напомнил, что от качества ее работы зависит инвестиционный климат в стране. «С кем бы я ни встречался, – рассказывал президент, – и с нашими предпринимателями, и с иностранными инвесторами, все они говорят только одно: для того чтобы в России был лучший инвестиционный климат, нужно, чтобы судебная система развивалась, крепла и могла эффективным образом исполнять свои полномочия».
Также президент сообщил, что подписал закон о ратификации 14-го протокола к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, вносящий изменения в контрольный механизм конвенции. В связи с этим он также отметил, что совершенствование судебной системы нужно, чтобы у граждан «не было необходимости прибегать к услугам международных судов или, во всяком случае, количество таких случаев стало бы существенно меньше» {152}.
Одной из дополнительных мер, которые имел в виду президент, вероятно, стал его законопроект о медиации – процедуре урегулирования споров с участием мирового посредника. Дмитрий Медведев внес его в Госдуму 11 марта 2010 г. Идея такой процедуры, призванной разгрузить суды, обсуждалась несколько лет, но до тех пор не получала развития {153}.
Также Дмитрий Медведев потребовал от судов вывешивать решения и приговоры с указаниями данных всех участников процесса, за исключением свидетелей. Ранее 262-й закон предписывал заменять их инициалами. Целью этого требования было обеспечение большей открытости судопроизводства. Закон об этом был принят Госдумой 18 июня, через пять дней одобрен Советом Федерации, а 29 июня подписан президентом {154}.
К осени 2010 г. президент окончательно разобрался с законом о Конституционном суде, переработав его более чем на треть, и 27 сентября внес соответствующий законопроект в Госдуму. В частности, впервые в истории КС предельный 70-летний возраст для пребывания в судейском кресле не распространялся на его председателя.
Одновременно Дмитрий Медведев лишил судей КС возможности досрочно отстранять своих руководителей от должности на основании недобросовестного исполнения ими своих обязанностей или злоупотребления ими, оставив лишь возможность установить наличие оснований для «импичмента» своего руководства. Но решение по отставке перешло к Совету Федерации по представлению президента. Кроме того, КС лишили возможности без согласия СФ разжаловать судью за «продолжение занятий или совершение действий, не совместимых с его должностью», а также за «неучастие судьи в заседаниях Конституционного суда или уклонение его от голосования без уважительных причин».
Наиболее радикальное изменение структуры КС было связано с ликвидацией двухпалатной системы судопроизводства. Согласно президентскому проекту, КС сможет без проведения слушаний выносить решения только в отношении норм, ранее признанных неконституционными. А для ускорения судопроизводства президент удовлетворил и другую просьбу КС, предложив разрешить суду начинать рассмотрение сразу нескольких дел, в то время как раньше КС мог заняться новым делом только после вынесения решения по предыдущему {155}.
В октябре Высший арбитражный суд (ВАС) РФ внес в Госдуму пакет законопроектов о создании специализированного суда по интеллектуальным правам. Внесение в Госдуму давно вызревавшего у ВАС пакета законопроектов ускорил Дмитрий Медведев. В июле 2010 г. на совещании по совершенствованию судебной системы он указал на слабую защиту интеллектуальной собственности в РФ, что, как заявил тогда президент, затрудняет жизнь отечественным изобретателям и осложняет присоединение России к ВТО {156}.
Во время заседания Общественной палаты 20 января 2011 г. президент сообщил, что даже опрос в Twitter выявил 80% не верящих в возможность справедливых решений в суде. Дмитрий Медведев назвал это «тяжелейшим симптомом» и сообщил, что, размышляя о проблеме уважения к суду, пришел к выводу: «Мы зачастую сами на бытовом и на государственном уровне способствуем уменьшению авторитета суда». Причину Дмитрий Медведев нашел в «нашей очень тяжелой истории». Теперь же надо «предпринять очень серьезные усилия для того, чтобы суд приобрел надлежащее место в системе ценностей».
Президент также заявил: «Знаете, ко мне очень часто обращаются с предложениями, иногда с жесткими заявлениями: „Президент, ну-ка поправь-ка этот суд”. Неважно, кого он судит: предпринимателя, наркомана, еще кого-то. С этого-то болезнь и начинается. Кстати, ко мне обращаются с такими просьбами даже иностранные руководители, руководители иностранных государств. Это уму непостижимо!» Так же эмоционально президент объяснил: «Никакого правового государства у нас не будет, если руководители любого уровня, начиная от президента и заканчивая сельским старостой, будут поучать, требовать, давить на суд».
Затем досталось судьям: «Судьи – это не замкнутая корпорация. Мы что, не знаем, что судьи взятки берут?» Также на повышенных тонах он объяснил, что их фактически невозможно поймать за руку. «Судью пойдите поймайте! Корпоративная закрытость полная. Мы сами когда-то за это боролись, потому что советские судьи не обладали ни одним из необходимых иммунитетов. Но мы создали железобетонную корпорацию. И, к сожалению, эта корпорация не способна до полной степени к самоочищению. Если бы она могла сама изгонять тех, кто нарушил закон, то, может быть, это было бы нормально, но, к сожалению, она сегодня это делать не в состоянии» {157}.