История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века - Чичерин Борис Николаевич. Страница 24

При мистическом направлении неоплатоников понятно, что они вовсе не обращали внимания на политическую жизнь. Из их сочинений мы ничего не можем почерпнуть для нашего предмета. Таким образом, история древней политической литературы как будто обрывается до конца. Несмотря однако на эту отрывочность сохранившихся до нас памятников, легко видеть, что политическое мышление древности и в последнем периоде своего развития представляет полный цикл учений, обозначенных нами в начале. От идеализма Платона и Аристотеля мысль идет через противоположные системы — нравственную у стоиков, индивидуальную у эпикурейцев — и восходит к общему источнику прав и обязанностей, к общежитию. Зачатки последнего учения, которые мы находим у Цицерона, послужили исходною точкою для философии права Нового времени. Спустя много веков мы встретим у Гуго Гроция почти буквальное повторение определений Цицерона. Таким образом, конец древнего мышления, прошедши через средние века, непосредственно примыкает к началу нового.

II.СРЕДНИЕ ВЕКА

ПЕРВЫЙ ПЕРИОД:

ПАТРИСТИКА

История древней политической литературы представляет внутреннее развитие составных элементов государства: средние века переносят нас на совершенно иную почву. Здесь дело идет уже не о государстве как самостоятельном союзе, а об отношении его к другому союзу, к церкви. Эта новая точка зрения явилась результатом всей предыдущей истории, которая привела человечество к раздвоению как умственных начал, так и общественного устройства.

Древнее государство разложилось двояким жизненным процессом. С одной стороны, личность, в древности поглощенная государством, мало-помалу освобождалась от этого подчинения и стала вырабатывать свою особенную область частных интересов. На первых порах, как мы видели, она явилась элементом разрушительным для общего жизненного строя. Древнее государство было все основано на политической доблести граждан, на том нравственном сознании, в силу которого гражданин забывал о своих собственных выгодах и прежде всего видел в себе члена единого тела. Держась этими началами, классическое государство не могло вынести развития личных интересов, тем более что последние при первом своем появлении не успели еще выработать органической связи с совокупною жизнью общества. Только новое государство, которое само вытекло отчасти из развития личности и осилило перелом, в состоянии допустить в себе полную свободу частных интересов и установить гармонию обеих сфер человеческой жизни — частной и общественной.

С другой стороны, древний мир разлагался силою элемента общечеловеческого, которого высшим выражением в практической жизни является отвлеченно-нравственное начало. Классическое государство опиралось на известный народный дух, из которого истекали общие верования, убеждения и нравы. С расширением политического тела эта первобытная национальная основа исчезла, а вместе с тем должен был рушиться и весь воздвигнутый на ней общественный порядок. Пока древнее государство оставалось замкнутым внутри себя, оно сохранялось крепким и неиспорченным. Процесс разложения начинается при столкновениях его с другими народами. Вторжение чужих нравов и новых понятий разрушило древнюю национальность. Между тем в силу общечеловеческого элемента, присущего всякому обществу, которое не закоснело на известной степени развития, древнее государство само стремилось выйти из тесного национального круга, расширяя свои пределы завоеваниями. Это мы видим как в Греции, так и в Риме. Но чем более расширялось политическое тело, чем более оно принимало в себя чужестранных стихий, тем более подрывалась собственная его основа и тем более оно склонялось к падению. Римская империя обняла наконец почти весь известный тогда мир, но с этим вместе исчез тот крепкий римский дух, который делал возможными эти громадные завоевания. Осталась одна политическая форма, которая не могла противостоять натиску варваров.

Здесь опять можно видеть различие между древним государством и новым. Последнее сложилось уже не на основании какой-либо исключительной национальности, но с самого начала совместило в себе разнородные стихии. Новые народности составились большею частью даже не из родственных племен, а выработали из различных элементов высшее, духовное единство. С другой стороны, христианские начала, которыми они проникнуты, не дозволяют им замкнуться в себе; общечеловеческий элемент не является здесь враждебным народному, а входит в последний как одна из существенных его основ. Оттого новая народность способна перерабатывать в себе всякие чужестранные элементы; она показывает свою мощь и свое всемирно-историческое значение именно тем, что открывает в себе доступ иностранному влиянию. Новой народности бояться нечего, ибо она уже осилила и свела к единству те противоположные элементы человеческой жизни, которые в крайнем и исключительном своем развитии ведут к разложению общественного порядка.

В средние века эти элементы не пришли еще к соглашению. Они стоят друг против друга во всей своей резкости и делят на две половины как человеческие воззрения, так и общественный быт. С одной стороны, представительницею нравственного закона или общечеловеческого начала является христианская церковь. По идее, она обнимает все человечество; это высший, нравственно-религиозный союз, который всех людей, без различия племен и состояний, ведет к единению с Богом. Церковь в средние века играла ту роль, какая в древности и в Новое время принадлежит государству: она составляла высшую общественную связь. Поэтому ей присвоены были громадные привилегии, она глубоко проникала в гражданский быт, отчасти делая его своим орудием и направляя его к своим целям, отчасти сама заведуя множеством общественных интересов. Церковь составляет высшую и большую половину средневекового порядка. С другой стороны, представителями начала личности являются варвары. Разрушив Римскую империю, они строят новый мир на основании личного права. Это не государство в собственном смысле, а гражданское общество, ибо в нем господствует не публичное, а частное право, истекающее из личности. Коренной элемент здесь свобода, но свобода в своей беспредельности, не знающая над собою высших начал, а потому ведущая к порабощению слабого сильным. Частное право не исключает, впрочем, и общественного порядка, без которого не может существовать никакое общество. В гражданском устройстве средних веков совокупляются все необходимые общественные элементы: и власть, и закон, и общая цель; но все они носят на себе отпечаток частного права, которое и дает совершенно оригинальный характер средневековым учреждениям. Основные формы гражданского общества, на которых строится средневековой быт, суть дружина, вотчина, вольная община и сословия. Дружина представляет собою военную силу, сосредоточенную около вождя, вотчина — прочный гражданский порядок, основанный на собственности, вольная община — союз свободных людей, соединенных договором, наконец, сословия — сочетание всех общественных элементов, занимающих каждый свое место в гражданском теле сообразно с своим назначением. В этой последовательности совершается и историческое развитие этих элементов. На Западе вследствие отношений гражданского общества к церкви к частному праву присоединяется и высшее нравственное начало. Феодализм, слагаясь в иерархическом порядке, основанном на отношениях собственности, завершается императорскою властью, завещанною Римом и восстановленною папами. Император является, с одной стороны, верховным ленным владельцем, т. е. вотчинником всей земли, с другой стороны — представителем общечеловеческого начала, верховным блюстителем правды и мира во всем человечестве. Отсюда близкое его отношение к власти церковной и неизбежные столкновения между ними.

Вся политическая жизнь средних веков вращается на отношении этих двух властей, светской и духовной, представительниц двух различных миров. Церковь, в то время главный двигатель человеческого развития, воспитательница новых народов, пытается внести единство в хаос средневековых сил, подчиняя их себе во имя нравственно-религиозного начала. Но она встречает неодолимую преграду в упорном стремлении светских элементов к самостоятельности. Раздвоение, лежащее в основе жизни, препятствует поглощению одной области другою; здесь не может установиться теократия, но идет постоянная борьба.