Газета "Своими Именами" №4 от 24.01.2012 - Газета ". Страница 21

Впоследствии, уже в XX веке, кортик из боевого холодного оружия превратился в атрибут формы одежды морского офицерского корпуса во многих странах мира. Эфес официального кортика значительно упростился: исчезла дужка гарды, осталась только крестовина, а на щитке (если он использовался) изображалась морская и государственная символика (у нас – герб и звезда на рукоятке, на окантовке – якорь и парусник). Морские офицеры носят кортики и при повседневной форме одежды при выполнении некоторых служебных обязанностей (вахтенный офицер, дежурный по кораблю и другие).

В некоторых странах кортики носят и офицеры сухопутных сил, но только исключительно при парадной форме одежды, чем подчёркивается высокий статус офицера, так как эффективность его боевого применения на поле брани не шла ни в какое сравнение с саблей и палашом, а о стесненных условиях не было и речи. Попытка ввести кортики для офицеров сухопутных войск была и в СССР 60-70-х годов прошлого столетия, но они не привились. А вот лишить флот другого его символа удалось – теперь тельняшки носят все, вплоть до чеченских и других боевиков.

Кортик на флоте не только принадлежность формы одежды, но и вид наградного фактора. Для этого выпускаются кортики обычной формы, но так называемые позолоченные и с рубиновой звездой в рукоятке. Таким кортиком был награждён мой покойный дядя Прокофьев Михаил Ефимович, капитан 1 ранга, комиссар бригады морской пехоты за взятие Пиллау (Балтийск) в 1945 году.

В наше время, как правило, холодное оружие является атрибутом военной формы одежды и ценится не за его функциональные качества, а за изысканную отделку и историю владения данным клинком известной исторической личностью. Например, в Севастопольском музее хранится сабля Корнилова (адмирала, защитника Севастополя 1854 года), а в краеведческом музее Екатеринбурга кортик, принадлежавший Николаю II. Этот морской кортик германской выделки был подарен ему германским кайзером Вильгельмом II в 1901 году при их встрече в Данциге на смотре германского флота. Кортик богато отделан. Экспертиза, проведённая специалистами ленинградского Эрмитажа, подтвердила его подлинность. Как он попал в музей Екатеринбурга не вызывает особой загадки – кортик был с Николаем до самого расстрела…

Появление знаменитого кортика в Екатеринбурге связано с фигурой уральского олигарха Анатолия Павлова. Он купил его в начале 90-х годов прошлого столетия за полмиллиона долларов и подарил музею. Тогда было модно такое меценатство. Но это оказалась хорошо сделанная копия. На самом деле подлинник кортика, подаренного с надписью на лезвии на немецком языке «Вильгельм II, кайзер Германии и Пруссии, своему любимому другу и двоюродному брату Николаю II на добрую память о встрече в Данциге» хранится в музее-заповеднике «Царское село» под Санкт-Петербургом.

Холодным оружием флота был не только кортик, который стал принадлежностью морской формы одежды, но его предшественнику палашу повезло меньше. До 1917 года в России палаш являлся частью форменного снаряжения гардемаринов. В 1940 году эту традицию попытались возродить, введя ношение палашей для курсантов высших военно-морских училищ. Но в 1958 году их ношение отменили. В настоящее время палаш входит в форму ассистентов при выносе знамён….

Вообще-то история любого холодного оружия весьма интересна и поучительна.

Вадим КУЛИНЧЕНКО

КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО

КУЛЬТУРА ОПРЕДЕЛЯЕТ ПОЛИТИКУ

Мы начинаем публикацию малоизвестного аналитического письма, написанного в 1981 году, - во время, непосредственно предшествующее так называемой «перестройке», которая разрушила Советский Союз. Как известно, глобальным социально-экономическим и политическим катаклизмам всегда предшествует инкубационный период, во время которого зарождаются, формируются и враждебными силами организуются те разрушительные тенденции, которые на определённом этапе могут быстро перерасти сначала в идеологические, а затем и в формационные изменения общественно-политического строя государства.

Поэтому изучение этих разрушительных тенденций имеет важное теоретическое и практическое значение особенно сейчас, когда названные тенденции переросли в обвальные разрушительные процессы, грозящие увлечь в свою пучину, как в чёрную дыру, не только Россию, но и всю мировую цивилизацию.

Несколько слов о самом письме и оказанном им воздействии на адресатов. 21-22 сентября 1981 года оно было разослано авторами примерно в 40 адресов: членам Политбюро ЦК КПСС, в том числе секретарю ЦК КПСС по идеологии М.А. Суслову, председателю КГБ СССР Ю.В. Андропову, главным редакторам центральных газет и журналов, руководителям министерств и ведомств, а также известным советским писателям-патриотам, в том числе М.А. Шолохову, Л.М. Леонову.

Это было сделано накануне назначенного на 25 сентября 1981 года концерта в Большом зале Московской консерватории, посвящённом 75-летию со дня рождения композитора Д. Шостаковича (к тому времени покойному). Концерт был запланирован как правительственный (предполагалось присутствие Л.И. Брежнева, который на XXII съезде КПСС назвал Д. Шостаковича «летописцем советской эпохи»); была утверждена отделами культуры и пропаганды ЦК КПСС программа концерта: романсы Д. Шостаковича на стихи английских поэтов (исполнители – народные артисты СССР Е. Нестеренко и С. Рихтер). На концерт были приглашены сотрудники английского посольства.

Однако внезапно 24 сентября (т.е. за день до концерта) программа была изменена: был срочно вызван на репетицию симфонический оркестр Московской филармонии (очевидно, чтобы заполнить предполагавшуюся для президиума сцену) для исполнения 7-й симфонии и праздничной увертюры Д. Шостаковича. Об изменениях в программе концерта было объявлено в тот же день, 24 сентября, по 1-му каналу телевидения в программе «Время».

На концерте 25 сентября не было президиума, не было даже министра культуры СССР П.Н. Демичева; на сцене отсутствовал портрет юбиляра.

Что ещё важно: после концерта 25 сентября (а он стал завершением декады, посвящённой 75-летию со дня рождения Д. Шостаковича) было много публикаций в центральной прессе, но нигде не было ни одной ссылки на мнение о композиторе руководителей партии и государства. Т.е. фактически празднование юбилея композитора и его оценка были отданы на откуп деятелям культуры.

Можно полагать, что и в дальнейшем это письмо в какой-то мере поспособствовало некоторым изменениям в информационной и культурной политике ЦК КПСС, определённые перемены произошли и в программах телевидения и радио. По выражению авторов документа, «дряхлеющие члены Политбюро увидели надвигающуюся опасность и нажали на тормоза».

Однако в марте 1985 года партию возглавил «молодой» Горбачёв (фактически в паре с А.Н. Яковлевым).

По мнению авторов письма, важность его публикации в наше время состоит также в том, что подавляющая часть наших общественных деятелей-патриотов, военные эксперты и особенно известные экономисты (не говоря уже о функционерах так называемой «властной вертикали») мыслят формально-логически, не имеют классического музыкального образования (единственное, что по-настоящему развивает образное мышление1), а потому пытаются рассматривать лишь внешние социально-экономические причины разрушения (а не распада!) Советского Союза, которые в действительности, опять же по мнению авторов, являются следствием глубинных процессов разрушения традиционных культурных, прежде всего музыкальных кодов, в народном сознании, и были спровоцированы причинами, привнесёнными извне2.

Коротко об авторах. Поповы Вячеслав Владимирович и Евгений Владимирович – братья, известные в патриотическом движении подвижники, ветераны движения. В 1970-е годы – артисты симфонического оркестра Гостелерадио СССР; в апреле 1976 года были уволены из Гостелерадио за противодействие политике дискриминации в отношении русского и других народов СССР в области музыкального искусства.