Мир без России - Арин Олег. Страница 41

Справедливости ради, однако, следует сказать, что данная концепция в осторожной форме подвергалась критике со стороны самих адептов нынешней власти. Некоторые критиковали ее за структурное несовершенство, другие за размытость тех или иных определений. Так, Валентин Рог предлагал уточнить определение национальной безопасности таким добавлением: «Национальная безопасность страны — ее способность сохранить и защитить свой суверенитет, территориальную целостность, национальные интересы в военной сфере, в области экономики, культурное и духовно-нравственное наследие, исторические традиции и нормы общественной жизни; обеспечить укрепление российской государственности, совершенствование и развитие федерализма и местного самоуправления, а также безопасность в экологической сфере» ⁸⁴. Хотя и в такой формулировке много лишнего, но тенденция выбрана верная. Правда, другие критики, если бы их предложения были приняты, превратили бы рабочий документ в увлекательное чтение о российском житье-бытье. Например, Рамазан Абдулатипов сетовал, что в ней не отражена безопасность «этнонациональных общностей», а упомянута всего лишь безопасность «многонационального народа» ⁸⁵. А тот же Валентин Рог предлагал внести в концепцию национальную идею, чтобы она превратилась в «концепцию русской души» ⁸⁶. Учитывая безразмерность и уникальность этой «души», можно представить, в какой многотомник превратился бы документ, призванный ориентировать политику страны. А впрочем, все это неважно. Не для того писалось.

После анализа КНБ я было намеревался критически разобрать Военную доктрину Российской Федерации, утвержденную Указом Президента 21 апреля 2000 г. Однако после изучения этой доктрины у меня пропало желание ее критиковать, поскольку в отличие от КНБ военная доктрина выглядит настоящим документом, целесообразно скомпонованным и тематически обоснованным. Причем утвержденный вариант отличается в лучшую сторону от проекта военной доктрины октября 1999 г. благодаря «изъятию» самых уязвимых общих положений о международном сообществе. Правда, в ней все же сохранилась глупая декларация о приверженности России модели многополюсного мира. В то же время в ней дана реалистическая оценка положения России в мире, а также реальные угрозы национальным интересам страны. В ней, наконец, осталось и меньше пропагандистской мишуры, что делает доктрину рабочим документом. Весьма своевременно были предложены и уточненные формулировки некоторых терминов (к примеру, «вооруженный конфликт» в различных его разновидностях), а также структурная иерархия угроз: вызов — риск — опасность — угроза — агрессия. В этой связи важно подчеркнуть, что упоминание угроз сопрягается с угрозами именно национальным интересам России, а не вообще «миру» и «человечеству», чем грешат политические и дипломатические документы. Военные теоретики, к моему удивлению, оказались более подготовленными к формулировке доктрины, чем те, кто принимал участие в оформлении КНБ.

И хотя с некоторыми, чисто военными, аспектами данной доктрины я не могу согласиться, но затрагивать их здесь у меня нет намерений, во-первых, потому что, как зафиксировали сами авторы, доктрина является «документом переходного периода» ⁸⁷, во-вторых, из-за отсутствия финансовых ресурсов она все равно не будет реализована, в-третьих, данная работа посвящена, прежде всего, месту и роли России в мире, а не проблемам реформ российской армии.

А теперь рассмотрим теоретический уровень той организации, которая как бы в силу профессии находится на острие внешней политики России, т. е. МИДа.

Примаков — Иванов — МИД: демагогия — идеализм — утопия

Прежде чем приступить к анализу официального документа МИДа — Концепции внешней политики Российской Федерации, целесообразно предоставить слово главным идееносцам в области внешней политики и международных отношений в России, т. е. бывшему министру иностранных дел Е. М. Примакову и нынешнему министру — И. Иванову. Начнем с первого.

Е. М. Примаков. Среди множества причин развала СССР и поражения Советского Союза в холодной войне в особенности следует признать неспособность тогдашних руководителей реально оценивать международную обстановку, а также место и роль собственной страны в мире. Попытки выдавать желаемое за действительное в наиболее концентрированной форме проявились в философии так называемого «нового мышления», двумя из важнейших компонентов которой являлись пресловутые «универсальные ценности» и деидеологизация международных отношений. Вся эта философия была построена на утопических идеях и прожектах, к примеру, 15-летней программе поэтапной ликвидации ядерного оружия до конца XX века.

В свое время мне приходилось выступать против «нового мышления» в стенах ИМЭМО в период директорства Е. М. Примакова. В 1987 г. мной была написана статья «Новая» философия во внешней политике: от «дефицита идеализма» к уступкам здравому смыслу». Предполагалось опубликовать ее в журнале МЭиМО, но она была зарублена редколлегией с мотивировкой: позиция автора расходится с решениями XXVII съезда КПСС и вообще с линией партии и правительства. Предварительно по инициативе то ли редколлегии, то ли Примакова она была обсуждена на дирекции Института с участием ведущих сотрудников, которые дружно раскритиковали меня за отход от линии партии по вопросам международной политики. (В скобках отмечу, что все эти критиканы впоследствии оказались наиболее оголтелыми антикоммунистами.) Суть же статьи заключалась в критике основных идей новомышлистов, в утопизме и идеализме самой концепции нового политического мышления.

Об этом случае я напоминаю только потому, что, несмотря на полнейший провал всех утопий периода Горбачева, в настоящее время вновь и вновь выдвигаются не менее утопичные планы по формированию «мира в XXI веке». Их авторы, возможно, исходя из благих побуждений, предлагают гуманизировать мир, видимо, предполагая, что он состоит из одних «голубей», жаждущих мира во всем мире. Конкретным проявлением подобной детской утопии является «План-конспект концепции мира в XXI веке». Но прежде чем вернуться к анализу этого плана, я хочу обратиться к нынешним взглядам Е. Примакова, которого рассматриваю как одного из политических деятелей, ответственного за развал СССР.

Более десяти лет назад он отстаивал обанкротившиеся идеи новомышлизма. Что же мы видим сейчас? В 1996 г. он стал министром иностранных дел, сменив совершенно гротескную фигуру А. Козырева. Антизападная позиция Примакова нашла поддержку в определенных политических кругах России. Запад даже немножко как бы и испугался. Совершенно напрасно. Поскольку его видение международных отношений и, соответственно, внешнеполитических действий России сохранило все тот же идеализм, все ту же неадекватность, какая была ему присуща и 10 лет, и 20 лет назад. Любой, кто поднимет его работы тех времен, может легко убедиться в справедливости сказанных слов.

Так вот, берем статью Примакова «На горизонте — многополюсный мир» ⁸⁸. И что же там находим? Министр-академик утверждает: «После окончания холодной войны получила развитие тенденция перехода от конфронтационного двухполюсного к многополюсному миру (выделено мною. — О. А.)». То есть он то ли не замечает, то ли сознательно не хочет заметить, что после биполярной сформировалась однополюсная система. В таком выводе просматривается или полная профессиональная некомпетентность, или чисто пропагандистская лапша, поданная, чтобы подкормить изголодавшийся народ. Одно дело сказать: «К сожалению, ныне сформировалась однополюсная система во главе с США. Но нам такой мир не нравится, и мы постараемся его изменить на многополюсный». При этом необходимо добавить, сколько средств нам для этого понадобится и откуда мы их возьмем.