От лжекапитализма к тоталитаризму! - Антонов Михаил Алексеевич. Страница 25

По большому счёту, государство — это сам движущийся вперёд народ; непрерывно его преобразующее — даже внешний облик граждан. Такому народу государство должно говорить великие слова, побуждая его на великие дела и великие идеи, а не только заниматься текущими административными делами. Если государство не выполняет эти задачи или допускает, чтобы их у него оспаривали, то оно теряет право на существование.

Внешняя политика Муссолини была избирательно агрессивной. В 1924 году он признал СССР. Но, будучи принципиальным врагом космополитического (в 20-е годы) большевизма, он считал своим долгом противостоять ему как в своей стране, так и в других странах Европы. По его словам, «если в Италии социалистическая партия придёт к власти, итальянцами будут управлять из Московского Кремля и должны будут подчиняться указаниям его величества Ленина Первого». Но уже в начале 30-х годов в СССР стали заметны перемены и в составе, и в направлении политики власти. Поэтому в 1934 году между нашей страной и Италией был заключён договор о дружбе и торговле. А в конце 30-х годов он вдруг продал СССР два новейших самолёта-истребителя.

Муссолини тщательно изучал русскую революцию, чтобы извлечь из неё уроки для себя. Позднее мы убедимся в том, что и в СССР, в свою очередь, внимательно изучали итальянский опыт — не без пользы для себя.

До начала гражданской войны в Испании отношения между Италией и СССР оставались вполне доброжелательными.

Когда же в Испании пришли к власти республиканцы (а это были в основном либералы), Муссолини увидел в этом опасность для Италии и для всей Европы. К тому времени позиции «левых» партий оказались сильны во Франции, там образовался Народный фронт, и Муссолини опасался, что победа левых сил в Испании вызовет такой же переворот во Франции, а оттуда эта «большевистская зараза» может перекинуться и в Италию. И всё же он сначала отказал мятежникам, противникам республиканцев, в помощи. Муссолини заявил, что будет оказывать её лишь в том случае, если какая-либо страна станет помогать республиканскому правительству. Гитлер же сразу откликнулся на просьбу мятежников о помощи. Когда СССР стал помогать республиканцам вооружением и военными инструкторами, Муссолини начал помогать генералу Франко и заявил: «Невмешательство противоречит интересам Италии. Я буду до конца придерживаться «политике вмешательства». Поддержка Франко стала ещё одной ниточкой, связавшей Муссолини с Гитлером. И в СССР начали ставить Муссолини в один ряд с Гитлером, называя режимы того и другого фашистскими.

Величие Италии было для Муссолини неотделимо от превращения её в империю, достойную наследницу империи Древнего Рима. Это вытекало из его тезиса: если народ хочет жить — ему нужна воля к власти (иначе неизбежно его подчинение чужим народам).

Борьба как высший фатальный удел будет всегда основой человеческой природы. Вечный мир не наступит, пока народы не отдадутся во власть христианской мечты о всеобщем братстве. «Я

, —добавлял Муссолини, —

Но империи нужны колонии. А для завоевания колоний требуются сильные армия и флот. Тот, кто владеет мечом, имеет и хлеб. Наиболее важна для страны — армия.

Развитие экономики Италии во многом было подчинено этим целям, а производство оружия стало одним из средств вывода экономики из кризиса. Итальянская армия ещё отставала по своей оснащённости от французской, но для завоевания Абиссинии она уже была достаточно сильной. И вот, 9 мая 1936 года, выступая с балкона своего дворца перед толпой из четырехсот тысяч человек (а по всей Италии его слушали миллионы), Муссолини объявил о великом событии. Окончательно решилась судьба Абиссинии. «У Италии есть Империя…»

Эти его слова потонули в диком потоке восторженных возгласов: «Дуче! Дуче! Дуче!». Итальянский обыватель ещё боготворил своего вождя.

После выборов 1934 года, когда за официальный список Большого Фашистского Совета было подано 10 миллионов голосов, а против — 15 тысяч, Муссолини возвестил, что «антифашизм умер»… Он был уверен, и не без оснований, что фашистский режим прочно утвердился в стране.

Италия бедна природными ресурсами и не имела современной промышленности. Даже то, что было сделано Муссолини для переоснащения вооружённых сил, серьёзно подорвало её экономический потенциал. Во второй период своего правления Муссолини больше декларировал новые идеи, чем осуществлял их на практике. Режим вступил в стадию стагнации.

Конечно, в фашистской Италии был террор в отношении противников режима, особенно коммунистов — главных политических конкурентов. Вот как он выглядел на практике, судя по книге Л.Белоусова:

Как видим, за двадцать с лишним лет были осуждены менее пяти тысяч классовых врагов.

Далее: «10 тысяч человек были без суда сосланы на острова. Ссыльные имели возможность переписываться с родными и близкими, создавать своеобразные «политшколы», зарабатывать на питание». Как сказали бы более «крутые» диктаторы, «это не ссылка, а курорт!».

Дж. Ридли не соглашается с теми, кто считает, что фашистская Италия была диктатурой, но не тоталитарным государством наподобие нацистской Германии или Советского Союза при Сталине. «Это не так, потому что именно Муссолини и его фашистские идеологи изобрели слово «тоталитарный» в 1923 году для характеристики государственной структуры фашистской Италии. В отличие от демократии и других предыдущих режимов фашистское государство было тоталитарным, так как требовало от своих граждан полной преданности и полной самоотдачи». Он также пишет о фашистском терроре, развернувшемся после четвёртого покушения на жизнь Муссолини власти в ноябре 1926 года: