От лжекапитализма к тоталитаризму! - Антонов Михаил Алексеевич. Страница 90
Да, тайваньцы вкладывают капитал в экономику материкового Китая. Но почему и как они это делают?
Привлекает их Китай как огромный рынок сбыта и источник дешёвого сырья и низкооплачиваемой рабочей силы.
По словам известного китаеведа А.В.Островского, тайваньцы переносят на материк прежде всего вредные, технологически отсталые, трудоёмкие и материалоёмкие производства, а также производство комплектующих изделий. Создают они там и конвейерные линии и сборочные цеха, предприятия, выпускающие конечную продукцию, но важнейшие её компоненты производят у себя «дома», на Тайване, чтобы уберечь секреты технологии и тем самым сохранить за собой лидирующие позиции.
Вот и оказывается, что «тайванизация Китая» — не пустые слова, и относятся они не только к политической надстройке, но и к экономике. По сути, Тайвань ведёт себя по отношению к материковому Китаю так же, как ведут себя развитые страны Запада по отношению к бывшим колониям. И если быть точным, то «тайванизация Китая» выливается в колонизацию Китая Тайванем. Великий Китай, освободившийся от колониального гнёта со стороны Запада, рискует оказаться колонией маленького, но цепкого Тайваня, умеющего эксплуатировать экономически более слабых.
Вообще-то этого следовало ожидать. Тайвань перенял западные технологии, за которыми стоит западная идеология, целый западный образ жизни. Эти технологии более эффективны, чем те, которыми располагает материковый Китай. А в условиях рынка технологии, экономически более эффективные, неминуемо победят в конкурентной борьбе технологии отсталые.
А что, лидеры КНР не видят этого очевидного факта? Видят, конечно. Почему же они допускают такую эксплуатацию своей страны Тайванем?
Многие эксперты объясняют такую терпимость китайских коммунистов к тайваньским эксплуататорам сходством экономических интересов «верхов» обеих частей Китая.
Ещё недавно руководители Тайваня клялись в верности принципам либерализма в экономике (в сочетании с авторитаризмом в политике). Теперь они говорят: «Мы воздаём должное рыночной экономике, которой обязаны нашим экономическим успехом. Демократия и свободный рынок идут рука об руку. Их нельзя разъединить». Но…
«Нельзя быть идеологически зашоренными в наш прагматический век. Нужно уметь находить общий язык и с коммунистами в Пекине. В конце концов, мы принадлежим к одной нации». А секрет экономического взлёта Тайваня во многом заключается в «сохранении культурно-исторических традиций китайского народа».
И в правящей элите КНР тоже есть круги, заинтересованные в «тайванизации Китая», в либерализации, приватизации, а говоря короче — в личном обогащении. Вот что пишет по этому поводу А.В.Островский:
«КПК — коллективная элита, аккумулирующая ренту со всей страны в виде властных полномочий и проецируемых от них льгот, никогда от неё добровольно не откажется. Это не произойдёт, по крайней мере, до тех пор, пока эта «рента» не легализуется и не материализуется в конкретных дивидендах от приватизации крупных предприятий и пакетов акций естественных монополий, и пока полученные дивиденды не будут защищены юридически, политически и в ином виде.
Есть все основания считать, что этот процесс ещё далёк от завершения. Поэтому война с Тайванем на данном этапе противоречит интересам влиятельных групп правящего истеблишмента КНР. Напротив, эти социальные группы крайне заинтересованы в сохранении статус-кво и расширении экономического сотрудничества с Тайванем, которое помогает решать означенные задачи. А коль скоро расширяется поле общих интересов в бизнесе, в том числе осуществляемом с участием высших слоёв элиты, то можно на полном основании вести речь о параллельном процессе «легитимизации» властно-материальных интересов материковой и тайваньской элит».
Как говорится, «что и требовалось доказать!»
Но тут есть и свои опасности, — продолжает Островский:
«Тенденция к «федерализации» Тайваня и Китая вооружит дополнительными аргументами сепаратистские силы в окраинных районах КНР, а также способствует укреплению «местных» позиций развитых приморских провинций (Гуандуна, Фуцзяни). А это объективно ограничивает возможности правящего класса КНР по строительству унитарной сверхдержавы.
Несомненно, правящая ныне в КНР политическая элита (особенно её «системообразующая» часть, представленная северянами) является в целом носительницей центростремительной (в том числе с имперским оттенком) идеи. Однако эта идея — как исторически, так и сейчас — не обязательно имеет универсальный, всекитайский характер. В составе правящей элиты КНР растущий вес приобретают представители региональных «кланов», прежде всего из приморских провинций юга, а также «космополитического» по своему культурно-историческому и экономическому профилю Шанхая. А это есть те «центры процветания», элиты которых вовсе не заинтересованы жертвовать своим благополучием ради сомнительных дивидендов от попыток насильственного расширения КНР».
Приходится учитывать, — отмечает Островский, — и военный аспект «тайваньской проблемы»:
Китай сейчас находится в окружении Кореи, Японии, Тайваня, Малайзии. «Для превращения Китая в перворазрядную мировую державу, считают китайские стратеги, ему необходимо «прорвать это окружение и выйти на океанские просторы» (иначе при войне с США китайские военно-морские силы будут блокированы, а стратегический потенциал ядерных подводных лодок вообще окажется нейтрализованным)».
Вот что такое возвращение Тайваня с военно-стратегической точки зрения.
В.Михеев в своём докладе на научной конференции в Москве, опубликованном на английском языке (видимо, чтобы поменьше российских читателей узнали его содержание) попытался разобраться в том, что представляет собой идеология КПК — «социализм с китайской спецификой» (или «капиталистический коммунизм»?) — на современном этапе. Вывод его таков: эта идеология полностью выдохлась и ныне означает лишь намерение лидеров Китая развивать рыночную экономику, интегрировать её в экономическую глобализацию и регионализацию, используя мировые технологические достижения и в то же время удерживая политическую власть КПК. Они используют опыт Южной Кореи или Сингапура — экономического роста без политических реформ. Но проблема в том, что азиатские процветающие военные или бюрократически-авторитарные режимы отличаются от китайской модели одним — отношением к частной собственности. В противоположность «азиатским тиграм», Китай, до последних лет, считал частную собственность менее важной, менее легитимной и менее эффективной, чем государственная.
Но чтобы следовать восточноазиатским, рыночным автократиям, Китай должен будет уничтожить эту разницу. Это случилось с внесением поправок в Конституцию в пользу легитимизации частной собственности в 1999 году. Это гипотетически создаёт более благоприятную легальную базу для ускорения рыночных реформ в экономике. Но — даст ли этот толчок поведению частного бизнеса и его отношениям с бюрократическим авторитаризмом? И может ли это вызвать эрозию монополии КПК в экономической и политической жизни?»
Если лидеры КПК всё меньше говорят о социализме и всё больше о глобализации, постиндустриальном обществе и «экономике знания», то ведь найдётся немало сторонников буржуазии, которые на эти темы могут рассуждать с гораздо большим успехом, чем коммунисты.
Добавим к этому, что недавние решения КПК о возможности приёма в партию частных предпринимателей, капиталистов означает: теперь и хозяин, и работник — это уже не классовые враги, а товарищи, которых объединяет стремление к процветанию Родины.
Таковы они в партии, таковыми должны стать и на предприятии. А это уже — корпоративный социализм, весьма напоминающий режим Муссолини в Италии.
Есть и другое объяснение этого процесса: не капиталисты стремятся в Коммунистическую партию, а местные организации КПК каждого предпринимателя, чей оборот превысил определённую сумму, принуждают вступить в партию, чтобы поставить его деятельность под партийный контроль. До сих пор в вопросах развития экономики на метах решающее слово не за администрацией региона, а за первым секретарём комитета КПК. Но даже если дело обстоит так, вопрос о контроле, как писал ещё Ленин, сводится к тому, кто кого контролирует. И удержит ли КПК в своих руках контроль над бизнесом, когда тот приобретёт огромную силу?