КГБ в русской эмиграции - Преображенский Константин Георгиевич. Страница 9

Алексий Второй ясно дал понять, что не считает свое стукачество в КГБ чем-то зазорным и совершенно не собирается в нем раскаиваться. Наоборот, он гордится им, как Путин сейчас гордится своей работой в КГБ в советские годы. Отсутствие такого покаяния перебрасывает мост к продолжению сотрудничества Патриархии с КГБ в наши дни. И почему родовитый дворянин Ридигер так предан советской власти? Что их связало накрепко?

В далеком теперь 1996 году журналистская судьба привела меня на коммунистический митинг в Новочеркасске. В стране шли президентские выборы, и серьезным соперником Ельцину выступал глава КПРФ Зюганов. Он приезжал за поддержкой в этот казачий край, где его предшественники в двадцатые годы проводили «расказачивание» и массовые расстрелы. Но сейчас там сильны прокоммунистические настроения.

На митинге выступал и пожилой священник местного собора, отец Владимир. Он тоже призывал голосовать за Зюганова, что вызвало огромное удивление у иностранных журналистов. Но отец Владимир твердо заявил так: «Для того чтобы мы учились в Духовной семинарии, нас отозвали с фронта! Мы до сих пор благодарны Коммунистической партии за это! И потому учебу в семинарии воспринимали как фронтовое задание. Мы так и называли себя всю жизнь - беспартийные коммунисты!».

А какое ведомство имело право отзывать людей с фронта, да еще в критический год войны, когда в армию гребли даже больных и немощных? Только НКВД. А кому он мог дать эту неслыханную привилегию, спасающую от смерти? Только надежной и проверенной агентуре.

Сталин создал Патриархию руками Лубянки! Это ведомство стало ее матерью. Генетическая связь с КГБ - такой же родовой признак Московской Патриархии, как связь с Белым Движением у Зарубежной Церкви.

2. Лубянская хиротония

Стукачество Патриархии в КГБ - серьезный аргумент против соединения с ней Зарубежной Церкви: а вдруг оно продолжается и по сей день? Кто может поручиться, что сейчас его нет?

Сторонники объединения стараются всячески приуменьшить это стукачество и свести его к частным случаям: мол, лишь некоторые священники становились агентами КГБ на фоне в общем независимой жизни Церкви. Здесь, на Западе, эту наживку заглатывают легко.

Настоятель Свято-Иоанно-Предтеченского собора в Вашингтоне протоиерей Виктор Потапов так рассуждает в августовском номере журнала «Приходская жизнь»: «В ограде Русской Православной Церкви Заграницей идут горячие споры о ее будущих путях и по поводу воссоединения с Московской Патриархией. В связи с этим приходится слышать резкие выпады против отдельных архиереев и церковных деятелей. Возражения порою сводятся к тому, что нельзя объединяться с церковью в России потому, что там некоторые священнослужители коррумпированы и сотрудничали с КГБ и не покаялись в этом. Могут ли затемнить святость Церкви недостатки отдельных людей?».

Совсем даже не отдельных, дорогой отец Виктор! Отдельные - это как раз те, кто избежал вербовки. А сотрудничали с КГБ абсолютно все епископы и подавляющее большинство священников. Ведь Церковь считалась враждебной средой, и ее надо было контролировать через агентуру. Даже сам механизм поставления в епископы допускал туда только агентов.

Епископы входили в номенклатуру ЦК КПСС, и потому каждого утверждал Идеологический отдел. А какое ведомство посылало туда документы для важных кадровых назначений? Правильно, КГБ. Справку о будущем епископе готовило Пятое управление, осуществлявшее общий надзор за Церковью, и разведка, если он хотя бы раз побывал за границей. Каждая из справок заканчивалась одной фразой: «Сотрудничает с такого-то года».

Именно она и была для ЦК КПСС самой главной! Эта фраза свидетельствовала о том, что будущий епископ не только лоялен к советской власти, но и висит у нее на крючке: ведь на каждого агента непременно имеются компрометирующие материалы! А это значит, что от такого епископа можно не ждать никаких диссидентских выходок. Справедливость этого правила подтверждает и сегодняшний день: все епископы свято хранят обет молчания.

Церковные же заслуги кандидата в епископы не только не интересовали Идеологический отдел, но и были ему враждебны. Чем меньше заслуг - тем лучше. После этого ЦК санкционировал хиротонию. Да вот только можно ли считать ее таковой?..

Впрочем, хиротонией дело не завершалось. После нее надо было получить регистрацию в качестве епископа в Совете по делам религий. Она давалась после конфиденциальной беседы с его председателем Куроедовым, генерал-лейтенантом КГБ.

Он любил приезжать обедать в генеральскую столовую на Лубянке. Входя, показывал всем пропуск в кремлевскую столовую и говорил: «Видите? С самим Брежневым отобедать могу! Но предпочитаю делать это со своими ребятами!».

Генералы отвечали приветственным гулом и отодвигали стулья, приглашая Куроедова каждый к своему столу. Нередко его партнером по застольным беседам бывал и мой отец, заместитель начальника пограничных войск КГБ. По вечерам он пересказывал мне удивительные истории из церковной жизни, в то время совершенно закрытой. А все епископы, благословленные Куроедовым, до сих пор занимают свои посты и даже пытаются присоединить Зарубежную Церковь.

Все они по-прежнему остаются в агентурной сети. Их бы исключили из нее за расшифровку в случае публичного покаяния, но ведь его не было. Это означает, что их досье по-прежнему лежат в сейфах Лубянки. И не в архиве, а в оперативных кабинетах.

Наши иерархи не только стучали друг на друга в КГБ, но и занимались шпионажем. В первую очередь - в среде русских эмигрантов. Не гнушались им даже митрополиты. Например, митрополит Венский и Австрийский Ириней завербовал в 1969 году американского военного разведчика Джорджа Трофимова, отбывающего сейчас в США пожизненное заключение.

Около тридцати лет резидентура КГБ в Израиле помещалась в Духовной Миссии Московской Патриархии. Ибо других советских учреждений в этой стране не было после разрыва дипломатических отношений в середине шестидесятых. В штате Миссии офицеры разведки работали как священники и миряне, а «настоящее» духовенство было агентурой у них на связи. Секретарь Миссии и майор КГБ Ломов убежал в конце восьмидесятых на Запад, и Патриархия сделала все, чтобы избежать огласки.

3. Церковь особого назначения

Священники в погонах - не такая уж большая редкость в Патриархии. С одним из них я встретился в самый первый день работы в штаб-квартире разведки КГБ в Ясенево в 1977 году.

Помню, как меня поразили ее огромные, чуть ли не километровые коридоры, по которым деловито сновали сотни мужчин в штатских костюмах с галстуками. Пиджаки их были аккуратно застегнуты, волосы расчесаны на прямой пробор, и весь их прилизанный внешний вид должен был свидетельствовать о высочайшей лояльности. Но вот мимо меня прошагал офицер с большой рыжей бородой. Что за вызывающий внешний вид, недопустимый для коммуниста-чекиста?!

«Не волнуйся, он отпустил бороду по приказу начальника разведки! - со смехом объяснил мне приятель, работавший в отделе кадров. - Сейчас этот оперработник стажируется в иностранном отделе Патриархии, а вскоре уезжает в зарубежную командировку»...

Куда именно, мой приятель скрыл, подчиняясь принятому в КГБ правилу конспирации, но зато рассказал о своем знакомом профессоре Краснознаменного института КГБ (ныне - Академия внешней разведки), в чьем платяном шкафу рядом с полковничьим мундиром висела ряса. Когда патриарх Пимен отправлялся за рубеж, профессор-полковник надевал рясу и присоединялся к его свите.