Обвиняется терроризм - Устинов Владимир Васильевич. Страница 19

Террористы уязвимы, но не так, как нации. У них нет ответственности за безопасность гражданского населения и вследствие этого они менее уязвимы с точки зрения возмездия. Однако если правительство начинает военные действия против террористической группы, то, как правило, это становится причиной международного осуждения. Такое государство может быть обвинено в агрессии со всеми последующими международными санкциями. Еще сложнее обстоит дело в отношении военных операций внутри государства — любое несоразмерное применение силы международное сообщество, а также внутренняя оппозиция склонны расценивать как нарушение основных принципов международного права, норм международного гуманитарного права и прав человека. Причем существующая для отдельного лица презумпция невиновности не действует в отношении государства. Достаточно поверхностных обвинений со стороны террористов и поддерживающих их структур (внутри страны и за ее пределами) в злоупотреблении государства силой, чтобы эти утверждения послужили основанием для требований немедленно прекратить вооруженные методы борьбы с терроризмом и разрешить конфликт путем переговоров. Сколько раз это проявлялось в связи с чеченскими событиями!

Созданная система дипломатии и законов войны имеет в данном случае тенденцию к асимметрии. В невыгодном положении оказывается государство не потому, что оно нарушает закон (это делают террористы), а просто потому, что оно государство. А с демагогией, политической равным образом, бороться не просто. Причем международные оценки действий государства зачастую субъективны — в зависимости от политической конъюнктуры.

Конечно, нельзя отрицать, что всегда остается соблазн для вооруженных сил демократического государства действовать за рамками закона. Прежде всего, когда идет борьба с террористами. Обычно такие действия оправдываются тем, что обычные, предусмотренные законом гарантии для граждан не рассчитаны на экстраординарный случай с террористами. Кроме того, террористы, сами заявляющие о своей экслегитимности (или надлегитимности) и непризнании действующего законодательства как части системы, против которой они борются, если быть последовательными, всегда должны рассматриваться как лица вне закона.

Однако если свободное общество не имеет реальных и надежных возможностей разведки, которые могли бы быть использованы для пресечения мятежа до того, как он станет реальной угрозой, задействование армии, вне зависимости от тяжести последствий, — это единственный выбор, который остается.

Традиционные общевойсковые методы ведения военных действий в отношении террористов часто бывают малоэффективны. Войска и военные методы в обычном понимании порой бесполезны в действиях против террористов, поскольку в силу большого разрушительного потенциала современные вооружения и тактика не всегда применимы в местах, где в основном находится гражданское население. С другой стороны, не готовое к партизанским методам ведения войны большинство армейских подразделений становится лишь удобной мишенью для террористов — исключительно выгодной для организации контрпропаганды в отношении антитеррористической политики государства. Террористы даже устроили взрыв в Каспийске во время парада в честь Дня Победы 9 мая 2002 года. Трудно представить более кощунственный и циничный акт…

Контртерроризм требует хорошо подготовленных «командос», действующих маленькими разрозненными группами; мастерски владеющих электроникой, средствами связи, взрывным делом, стрельбой, устранением противника, маскировкой, методами бесшумных убийств и знакомых с террористической тактикой и особыми правилами поведения. Только включившись в игру и сделав из террористов-охотников террористов-мишеней или тех, за кем охотятся, правительства могут перехватить инициативу и начать эффективно разрешать террористический кризис.

Вместе с тем, применение государством силы, если оно не желает само опуститься до уровня террористов, должно ограничиваться определенными рамками. Если службы государства «попирают закон с претензией на его защиту, это может разрушить чистоту, авторитетность и публичное уважение к закону, т. е. к основам конституционной демократии».

Авиация, артиллерия и иные силы, обладающие повышенным разрушительным потенциалом, — крайние меры. Они могут и в определенных ситуациях необходимы для подавления активного вооруженного сопротивления террористических формирований, ликвидации тренировочных баз и мест постоянной дислокации террористов. Но такие удары в местностях, где рядом расположены гражданские населенные пункты, должны быть ограничены точечным наведением, чтобы по возможности исключить какой-либо ущерб некомбатантам — гражданским лицам.

Многие проблемы возникают при применении военной силы в случае международного терроризма, когда субъектами конфликта становятся не только государство — объект и предмет атаки террористов — и сами террористы, но и другое суверенное государство. Защищая собственный суверенитет, государство, атакующее террористов на чужой территории, само посягает на чей-то суверенитет. Тем самым легитимность уже его действий подвергается двойному сомнению: не только с позиции адекватности применения вооруженной силы, но и с точки зрения нарушения самим государством одного из основополагающих принципов международного права — нерушимости границ, суверенитета соседей.

Осознание того обстоятельства, что в большинстве случаев уступки террористам только поощряют новые акты терроризма, а также неоднократные неудачи ООН в выработке определения международного терроризма, в создании эффективных механизмов противодействия терроризму побуждают отдельные государства прибегать к односторонним военным действиям против терроризма. Они полагают, что «если невозможно заставить террористов ответить перед законом, тогда они должны отвечать перед оружием», это пытаются оправдать тем, что «как не является преступлением убийство врага в военное время, так не должно расцениваться как преступление или морально предосудительное действие, когда нация, действуя в соответствии со своими обязательствами защищать своих граждан от зла, ищет террористов и уничтожает их за пределами своих границ, карает всех тех, кто совершил или планирует совершить зверства на его территории или против его граждан». Оценки восприятия таких действий, понятно, неоднозначны. Некоторые прямо расценивают их как проявление политики государственного терроризма.

А вот как выглядит, например, содержание Директивы Совета национальной безопасности США № 138 от 3 апреля 1984 года по «борьбе с международным терроризмом». В документе определен порядок подготовки и нанесения упреждающих и репрессивных ударов по террористам во всех районах мира, создание в этих целях отрядов специального назначения, ведения широкой разведывательной деятельности, открытых и тайных акций с применением оружия на территории других стран для защиты интересов США.

Еще до взрыва американских посольств в Кении и Танзании, подготовки других крупных терактов против США и Великобритании, в конце 1995 года Б. Клинтон подписал совершенно секретный приказ, одобренный комитетом по разведке в конгрессе. Этот документ разрешал ЦРУ начать проведение операции с целью ликвидации сети террористических ячеек, а также их руководителей и спонсоров. А после получения данных о подготовке нападений на американские посольства в Восточной Африке американцы нанесли превентивные удары по саудовской фармакологической фабрике, где, по их информации, бен Ладен готовился к производству нервно-паралитического газа. Бомбово-ракетные удары были нанесены и по базам афганских талибов, где, возможно, находился бен Ладен. А сама высадка десанта, открытые боевые действия понадобились Вашингтону для разгрома талибов, смены власти в Кабуле.

He оценивая напрямую как государственный терроризм осуществление военных акций против террористов на территории другого государства, некоторые политики все-таки считают такие действия нарушением норм действующего международного гуманитарного права, поскольку они влекут массовые потери не только среди террористов, но и среди гражданского населения. А это чревато усугублением конфликта на многие годы вперед. Так, примечательна оценка американского посла Ч. В. Йоста контртеррористических действий Израиля после известных событий в Мюнхене в 1972 года: «Можем ли мы справедливо исключить из определения понятия «терроризм» карательные рейды Израиля против палестинских лагерей в Ливане и Сирии, во время которых, несомненно, убито много совершенно невинных людей и которые помогли создать новое поколение террористов среди их родственников и друзей?» Только случай прямой или косвенной агрессии оправдывает возможность ответных мер в отношении другого государства, и статья 51 Хартии ООН — единственный легитимный канал, по которому «должно пройти каждое государство, если хочет, чтобы использование им силы приобрело легальный для международного сообщества характер».