Красный циркуляр - Браудер Билл. Страница 21

По завершении встречи он пригласил меня и Кена на ужин и затем в один из его любимых ночных клубов. Меня не переставало изумлять, каким славным малым он оказался, — ни тени бравады, которой ожидаешь от человека с Уолл-стрит. В конце вечера, когда я садился в машину, он пообещал, что его юристы подготовят договор и через несколько дней отправят мне в Лондон.

На следующий день я летел домой с ощущением, что основное препятствие на пути к собственному делу преодолено. В самолете я позволил себе бокал красного вина, мысленно поздравил себя с удачей и, посмотрев фрагмент какого-то кино, погрузился в сон.

Как и было обещано, четыре дня спустя факс выдал длинный документ от юристов Беркла. Я схватил его и принялся читать, чтобы удостовериться, что всё в порядке. Первая страница выглядела хорошо, а за ней вторая, третья и так далее, но тут я добрался до седьмой. В разделе, озаглавленном «Капитал фонда», где должно было значиться, что «компания „Юкайпа“ (так называлась инвестиционная фирма Беркла) обязуется вложить в фонд капитал в размере 25 миллионов долларов США», было написано: «компания „Юкайпа“ приложит все усилия, чтобы мобилизовать капитал для фонда в размере 25 миллионов долларов США». И что же подразумевалось под этим «приложит все усилия»? Мы так не договаривались. Я перечитал договор, чтобы убедиться, что правильно понял суть написанного. Ошибки быть не могло: Беркл не вкладывал собственный капитал, а всего лишь обещал по возможности найти нужную сумму. В обмен на его «приложенные усилия» он хотел получить пятьдесят процентов прибыли от моего бизнеса.

Не удивительно, что он так спокойно вел себя во время переговоров: он ничем не рисковал!

Я немедленно позвонил в его контору. Секретарь вежливо сообщила, что он недоступен. Я звонил еще три раза с тем же результатом, потом решил позвонить Кену.

— Я знаю, что ты пытался связаться с Роном, — сказал Кен с живой калифорнийской интонацией, будто только что вернулся с прогулки по пляжу. — Чем могу быть полезен?

— Слушай, Кен, я только что получил договор. В нем говорится, что Рон на самом деле не обязуется вкладывать деньги, а только предлагает помочь их собрать. Мы договаривались о другом, — резко заметил я.

— Билл, я же там был. Рон при мне договаривался именно об этом, — не менее резким тоном (и куда подевался невозмутимый калифорнийский парень, с которым я говорил всего мгновенье назад?) ответил он.

— А что если он не сможет собрать эти деньги?

— Тут всё просто. Его пятьдесят процентов перейдут тебе.

Что за игры затеяли эти парни? Беркл по сути получал право на пятьдесят процентов моего бизнеса за пару-тройку успешных звонков с целью мобилизовать капитал. Если же он будет слишком занят для этого или его друзья не захотят вносить деньги, я буду сидеть в пустой конторе в Москве.

Кен уловил разочарование в моем голосе и забеспокоился, что сделка сорвется и он потеряет свою долю.

— Билл, зря ты так переживаешь. Рон — один из самых успешных финансистов в стране. Если он говорит, что соберет двадцать пять миллионов, то он их непременно соберет. Да он с закрытыми глазами проворачивает сделки раз в двадцать больше этой. Расслабься, ладно? Все получится, я уверен.

А вот я не был уверен. Но пообещал обдумать его слова. Возможно, я слишком сильно хотел услышать от Беркла положительный ответ во время нашей встречи и поэтому просто вообразил, как тот сказал, что обязуется вложить эту сумму. В любом случае, ситуация неожиданно повернулась своей неприятной стороной. Я был бы рад отказаться от сделки, но других вариантов не было, а время летело неумолимо. Благоприятная для бизнеса возможность не продлится долго: как только российский рынок пойдет в гору, я упущу уникальный шанс заработать состояние. А такой шанс выпадает лишь раз в жизни.

По-настоящему я хотел работать не с Берклом, а с Эдмондом Сафрой, поэтому отважился попытать счастья еще раз. Поскольку позвонить ему напрямую я не мог, то разыскал в Антверпене Бени. Тот сразу же ответил на звонок.

— Добрый день, это Билл. Извините, что долго не выходил на связь. Я подумал, что из вежливости стоит вам сообщить: я решил создать фонд инвестиций в Россию, заключив сделку с Роном Берклом.

Бени какое-то время молчал, обдумывая мои слова. Мы оба понимали, что это не просто звонок вежливости.

— Как ты сказал? Что за Беркл?

— Американский миллиардер. Занимается крупными супермаркетами.

— Но я думал, что тебе нужен специалист по управлению активами. А этот парень Беркл смыслит в этом?

— Не знаю. Но вы с Сафрой, похоже, потеряли интерес.

Последовала еще одна пауза, после чего Бени сказал:

— Подожди, Билл. Мы не потеряли интерес. Ничего не делай пока. Я звоню Эдмонду прямо сейчас.

Положив трубку, я нервно зашагал по своей комнате дома в Хэмпстеде, ожидая звонка.

Бени перезвонил через час.

— Билл, я поговорил с Эдмондом. Он готов заключить с тобой сделку.

— Как? Ты уверен? Вот так просто?

— Да. Он отправляет своего ближайшего помощника, Сэнди Койфмана, в Лондон уже послезавтра. Я тоже прилечу. Мы сядем и сразу всё оформим.

Типичное проявление миллиардерской психологии. Не скажи я об альтернативном предложении, Сафра и не пошевелился бы, но как только на стол легла другая карта, он начал действовать.

Два дня спустя в одиннадцать утра я встретился с Бени и Сэнди в искусно отделанном шестиэтажном доме Сафры на площади Беркли-сквер. Сэнди было на вид лет сорок — высокий, смуглый человек средиземноморского типа. Бывший израильский летчик-истребитель, он делал рискованные ставки на финансовых рынках, разъезжал на феррари разных моделей и зорко оберегал Сафру от неприятностей — из всего этого и сложилась его репутация. Мы сели в библиотеке, я чувствовал на себе его оценивающий взгляд. Обычно он выжимал все соки, прежде чем приступить к делу, но Сафра дал ему указание заключить сделку, что он и сделал.

Предложение было простым и честным: Эдмонд Сафра и Бени Штайнмец вкладывают в фонд двадцать пять миллионов долларов и дают стартовый капитал, необходимый для работы управляющей компании. Банк Сафры будет делать вложения и расчеты по сделкам, оценку стоимости фонда и оформит все нужные документы. И самое важное: если я преуспею, Сафра представит меня всем своим клиентам — а это самые богатые и влиятельные семейства мира. Взамен Сафра получает половину прибыли, из которой определенный процент будет выделен Бени за то, что он свел нас вместе. Преимущества этого предложения были очевидными, и я тут же его принял.

Еще один момент придавал сделке пикантность: Сафра предпочитал иметь дело исключительно с людьми, которых он и его семья знают не одно поколение. С новичками вроде меня он до этого ни разу не связывался. Я не знал, почему он сделал для меня исключение, но искушать судьбу и задавать вопросы мне не хотелось. Сэнди, будто прочитав мои мысли, сказал:

— Прими мои поздравления, Билл. Я знаю, что Сафра с большим энтузиазмом относится к этому проекту, но учти: я не спущу с тебя глаз.

Договор от юристов Сафры я получил неделю спустя, и, в отличие от договора Беркла, в этом документе говорилось именно то, что я ожидал, поэтому вскоре мы его подписали. Когда я сообщил Берклу, что отказываюсь от сделки с ним, тот вышел из себя и обрушил на меня лавину ругательств, грозя подать в суд. Это ни к чему не привело, зато я наконец увидел его знаменитый норов.

Итак, все было готово. До Рождества я подчищал хвосты, готовясь к переезду в Москву. Вот только переезжал я не один: я встретил девушку.

Звали ее Сабрина. Мы познакомились на шумной вечеринке в Камден-Тауне за полгода до этого. Никогда прежде не встречал я такого удивительного создания. За привлекательной внешностью темноволосой еврейской девушки с северо-запада Лондона скрывалось неотразимое сочетание нежной хрупкости и пылкой решительности. Она осиротела при рождении и выросла в бедной приемной семье на востоке Лондона. Но ей как-то удалось покинуть Ист-Энд, избавиться от местного акцента кокни и стать актрисой мыльных опер. В день знакомства мы вместе ушли с вечеринки, направились прямо к ней домой и с того дня уже не расставались. Две недели спустя я дал ей ключи от своего дома, а на следующий день, вернувшись с пробежки, обнаружил в коридоре два больших чемодана. Так, даже не обсуждая это, мы стали жить вместе. При обычных обстоятельствах я предпочитаю не торопить события, но был так очарован Сабриной, что она могла веревки из меня вить, и я бы не возражал.