Муссон. Индийский океан и будущее американской политики - Каплан Роберт Д.. Страница 4

Разумеется, следует быть крайне осторожным, оценивая действия Китая в этом регионе. Истинные китайские намерения касательно Индийского океана пока что далеко не ясны, можно лишь гадать и спорить о них. Кое-кто в Вашингтоне скептически глядит на стратегию «нити жемчуга» как таковую. Открытое строительство баз не сочетается с негегемонистским, добродушным видом нынешнего Китая. Нынче китайцы редко рвутся к открытому господству, предпочитая оставаться в стороне. Таков случай с Гвадаром; администрация Сингапурского порта готовится управлять его делами еще долгие десятилетия. (Хотя один сингапурский чиновник сказал: «Страна-то наша – крошечная, и Гвадар не представляет для Китая никакой угрозы».) Многие магистральные трубопроводы, берущие начало в этих портах, проходят через политически нестабильные регионы, поэтому Китай и не спешит приводить в действие многие из упомянутых планов. Например, отчасти из соображений безопасности китайцы заморозили на побережье Гвадара строительство нефтеочистительных сооружений стоимостью в миллиарды долларов. И все же, учитывая требования, предъявляемые географией, а также исторически обусловленную связь Китая с регионом Индийского океана (я остановлюсь на этом вопросе подробнее), явственно видно: что-то происходит. Не столь существенно важны проекты портового строительства сами по себе – все они порождены требованиями местного развития и лишь косвенно имеют отношение к Китаю. Гораздо любопытнее и поучительнее следить за стремлением Китая получить доступ к современным глубоководным портам в дружественных странах вдоль евразийского побережья. Тут Китай предоставляет существенную экономическую помощь, тут оказывается большая дипломатическая поддержка. Таким образом Пекин расширяет свое присутствие на морских путях сообщения, пересекающих Индийский океан. Охрана этих путей вызывает крупнейшие бюрократически-торгашеские препирательства в китайских правительственных кругах: обсуждаются вопросы, относящиеся к военному флоту, способному действовать в открытых океанских водах [18]. Главный урок здесь таков: окружающий нас мир становится «изощренным», и главное тому свидетельство – Индийский океан. На смену военным базам – твердыням времен холодной войны и более ранних эпох – приходят военно-гражданские сооружения, играющие двоякую роль. Согласно условиям использования, они будут скорее вероятными, чем действительными базами, а существование их окажется всецело зависящим от добрых двусторонних отношений.

Долгие старания Китая проникнуть в Индийский океан и утвердиться в нем, чтобы властвовать над его водами и защищать свои суда – торговые и нефтеналивные, – отражаются, например, в щедро оплаченном всенародном чествовании памяти Чжэн-Хэ, исторической личности, путешественника и флотоводца времен империи Мин. В XV в. он бороздил моря между Китаем и Ост-Индией, Цейлоном, Персидским заливом и Африканским Рогом. Мусульманский евнух, выходец из Монголии, которого еще маленьким мальчиком захватили во время набега и кастрировали для службы в Запретном городе, Чжэн-Хэ сумел впоследствии возвыситься: повел свой груженный сокровищами флот, насчитывавший сотни кораблей и 30 000 моряков – включая врачей, переводчиков и звездочетов, – к побережьям Среднего Востока: торговать, облагать данью народы и развевать над волнами китайское знамя [19]. Оживившийся государственный интерес к этому исследователю Индийского океана и к его жизненному пути свидетельствует, что эти воды всегда входили в сферу китайского влияния.

Пока Китай занимается самоутверждением, Индия хочет увеличить свое региональное влияние от Среднего Востока до Юго-Восточной Азии. Адмирал Суриш Мехта, ранее возглавлявший индийский военно-морской штаб, совершил первую зарубежную поездку на запад именно по странам Персидского залива, ныне ведущим обширную торговлю с Индией. Процветает Индия – процветает и ее торговля с Ираном и поднимающимся на ноги Ираком. Возьмем для примера Индию и Ирак, два литоральных государства, одно из которых доминирует в Южной Азии, а другое – на Среднем Востоке. Американцы не привыкли относить эти страны к одной и той же категории, но по большому счету так оно и есть. Иран, подобно Афганистану, сделался стратегической тыловой базой Индии в борьбе с Пакистаном, а также будущим партнером в производстве энергоносителей. В 2005 г. Индия подписала с Ираном многомиллиардное соглашение, согласно которому Иран обязуется ежегодно поставлять ей 7,5 млн т сжиженного природного газа в течение 25 лет [20]. Так и не ратифицированное окончательно, соглашение все же составлено и вполне может получить законную силу в обозримом будущем. Сходным образом обсуждалась постройка трубопровода из Ирана в Индию через территорию Пакистана – проект, способный содействовать улучшению индо-пакистанских отношений, а заодно «срастить воедино», наподобие сиамских близнецов, Средний Восток и Южную Азию. Кроме того, Индия помогает Ирану реконструировать и расширять порт Чахбехар на Аравийском море. Среди прочего, попытки США изолировать Иран обречены на провал и по этой причине. В былые годы могущество США зависело от евразийской раздробленности; многим государствам приходилось кланяться Вашингтону, чтобы получить нужную поддержку. Теперь положение дел в Евразии движется в сторону все большей интеграции – таким образом, Соединенные Штаты оказываются до некоторой степени «вне игры».

Часто забывают: многие сотни лет Индия имела тесные экономические и культурные связи как с персидским, так и с арабским побережьями Залива. Примерно 3,5 млн индийцев работают в странах – членах Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, ежегодно отсылая домой денежные переводы на сумму 4 млрд долларов. Одним из главных толчков к нынешнему наращиванию индийской морской мощи в Индийском океане стала унизительная неспособность индийского военного флота эвакуировать индийцев из Ирака и Кувейта во время войны в Персидском заливе (1990–1991) [21].

Из тех же соображений Индия расширяет военные и экономические связи с Бирмой, лежащей к востоку. Демократическая Индия не может позволить себе такой роскоши, как презрение к авторитарной Бирме, поскольку эта соседка, богатая природными ресурсами, грозит полностью передаться Китаю, если Индия будет высокомерно сторониться ее и бездействовать. По сути дела, Индия надеется, что узел шоссейных дорог, связывающих восток и запад, наравне с нефте- и газопроводами в конце концов позволит ей «мягко повелевать» бывшими индийскими землями времен Раджа, то есть Пакистаном, Бангладеш и Бирмой.

Но состязание между Индией и Китаем, порожденное расширением и «перехлестом» их коммерческого и политического влияния, будет менее заметным на суше, чем на морских просторах. Чжао Нан-ки, руководитель службы снабжения при Генеральном штабе китайского военного флота, заявил: «Мы не можем более воспринимать Индийский океан как воды, принадлежащие исключительно Индии» [22]. Это суждение относится, в частности, к Бенгальскому заливу, где обе нации намерены содержать немалые военные силы из-за того, что неподалеку находится Бирма, а также Андаманские и Никобарские острова – индийские владения у входа в Малаккский пролив. Следовательно, обоюдная зависимость Индии и Китая от одних и тех же морских путей может привести к союзничеству, которое при известных обстоятельствах способно сделаться неблагоприятным для Соединенных Штатов. Иными словами, именно в Индийском океане обнаружится динамика всемирной мощи. На этом пространстве совокупно с ему сопредельными Ближним Востоком и Средней Азией начинается новая великая геополитическая игра.

Холодная война неизбежно вызвала искусственную дихотомию в регионоведении: Средний Восток, Индостан и Азиатско-Тихоокеанский регион рассматривались порознь. Но, поскольку Индия и Китай все более неразрывно связываются с Юго-Восточной Азией и Средним Востоком посредством соглашений о торговле, энергетических поставках и безопасности, общая карта Азии создается заново: как некое органическое единство, подобное уже существовавшему в прежние исторические эпохи, – и это всего заметнее на отдельно взятой карте Индийского океана.