Антони Иден - Трухановский Владимир Григорьевич. Страница 108
"Мне нет необходимости называть эти заявления, - продолжал Никольсон-младший, - ибо они почти все хорошо известны... Только что говорилось об одном из них: выдвигалось обвинение в тайном сговоре. Почему премьер-министр не ответил на него более прямым опровержением? Затем существует разница между французскими и английскими объяснениями причины, почему мы не информировали (о своих намерениях. - В. Т.) американцев. Существует легенда, что мы "оказали помощь ООН". Разрешите мне добавить четвертый пункт. Что имел в виду премьер-министр, когда он только что сказал, что мы сделали все, "что могли, чтобы при помощи предупреждения остановить израильско-арабскую войну"? Кого он предупреждал и о чем? Это и есть те вещи, которые я называю полуправдой".
Идеи ответил на эти обвинения. "Конечно, - заявил он, - есть кое-что и неприятное, связанное с нашей акцией. Вы, надеюсь, не считаете, что Молле и я получали удовольствие, действуя за спиной американцев и Объединенных Наций? Но как можно было поступить иначе? Я могу понять, что Никольсон подразумевает под "полуправдой". Некоторые заявления, являвшиеся полуправдой, если они вообще были, были немногочисленными и не затрагивали серьезных проблем. Они были необходимы, они всегда необходимы при осуществлении операций такого рода". Итак, премьер-министр Англии, лидер консервативной партии был вынужден официально признать ложь и обман, которыми он пользовался в период суэцкого кризиса.
Разве могла партия тори после этого ориентироваться на Идена, который сам признался в бесчестных действиях? Разве могли после этого верить консерваторам и поддерживать их избиратели? Верхушка партии давала на эти вопросы отрицательные ответы, что вызвало борьбу и острые трения среди нее. "Величайшей ошибкой было, - пишет Томас, - втянуть страну в войну на основании того, что в свете имеющихся ныне свидетельств должно расцениваться как умышленный обман народа. Никак нельзя оправдать направление войск в битву и призыв к национальному единству под фальшивым предлогом".
Как видим, Идена обвиняли не за неудачу. В конце концов у любого политического деятеля могут быть неудачи. Премьер-министра обвиняли в другом: он вел дело таким образом, что дискредитировал свою партию, существующую политическую систему в Англии, тот незыблемый порядок, который именуется "истэблишмент". Именно поэтому открытый бунт против Идена начался в рядах его же коллег по кабинету, затем в консервативной фракции парламента и среди государственных служащих (прежде всего в Форин оффис) не после поражения трех агрессоров, а еще в момент предъявления ультиматума Египту, который всеми правильно был понят как объявление войны. Напротив, после приказа о прекращении огня бунт начал утихать.
В момент предъявления ультиматума достигло апогея и нараставшее в течение трех месяцев движение протеста против политики правительства Идена, постепенно охватывавшее все более широкие народные массы и в конце концов захлестнувшее лейбористскую партию и конгресс тред-юнионов.
31 октября подал в отставку в знак протеста против суэцкой политики правительства заместитель министра иностранных дел Наттинг. Его примеру последовал заместитель министра финансов Бойл. Сенсацию вызвала отставка Кларка, помощника Идена по связям с прессой. Он решил покинуть Даунинг-стрит после того, как главный парламентский организатор консервативной партии дал ему указание сообщить прессе, что отставка Наттинга вызвана не политическими мотивами, а состоянием здоровья, что было, конечно, неправдой. Второй причиной отставки Кларка, как он сам говорил, явилось то, что "правительство старалось использовать конфиденциальные каналы связи с прессой и Би-Би-Си для выдвижения таких версий", которые давали заведомо неправильную трактовку событий.
В парламенте возникла группа, состоявшая примерно из 15 депутатов-консерваторов, которая выступала против политики правительства Идена во время суэцкого кризиса. Главой группы был Спирмэн. Члены этой группы обращались к Идену с письменными протестами.
В Форин оффис группа заместителей министра и старших чиновников, много потрудившихся над созданием "особых отношений" с США, подписала так называемый "круглый робин"13, осуждавший военные операции против Египта. Юридический советник министерства Фитцморис распространил меморандум, в котором подвергались критике юридические основы подготовлявшихся против Египта военных действий. Несколько младших сотрудников подали в отставку. В министерстве были очень недовольны тем, что Иден действовал, не запрашивая мнения дипломатов. История повторялась: именно так поступал двадцать лет назад Невиль Чемберлен.
Сразу же после прекращения огня последовали многодневные дебаты в парламенте. Они были очень острыми, но в конечном итоге неопасными для кабинета Идена. Консервативные депутаты довольно единодушно выступали в защиту действий правительства. Лейтмотивом защиты они избрали старый, заезженный мотив "советской угрозы". Он был приятен как для консервативных, так и для право-лейбористских ушей. "8 ноября, - пишет Макмиллан, - Питер Торникрофт, министр торговли, произвел огромное впечатление своей сильной речью в защиту позиции правительства. Он смело заявил, что планы русского правительства предусматривали захват Ближнего Востока... Англо-французская интервенция приостановила это". Как обычно в таких случаях, никаких доказательств приведено не было. Да их и не могло быть.
В целом парламентский финал суэцкой авантюры оказался для Идена благополучным. Никто не внес вотума недоверия его правительству. При голосовании одобрения правительственного курса воздержалось только 15 консерваторов (по другим данным - 8). Из этого следовали два вывода. Во-первых, за суэцкой политикой Идена стояло подавляющее большинство консервативной партии, стояло даже после того, как интервенция закончилась крахом. Во-вторых, никаких официальных оснований для отставки Идена, как тогда казалось, не было.
На поверхности все было спокойно, насколько это было возможно в сложившихся условиях. Но в глубине шли процессы, неуклонно ведшие к уходу Идена. В руководящих кругах консерваторов в глубокой тайне обсуждался вопрос о его судьбе. Сам он, конечно, чувствовал это и 23 ноября, сославшись на рекомендацию врача, уехал на Ямайку. Отдохнуть действительно не мешало, а главное, нужно было выждать и на досуге обдумать, как быть дальше.
Антони и Кларисса Идены отдыхали на вилле, предоставленной в их распоряжение одним из друзей. В отсутствие премьер-министра на заседаниях кабинета председательствовал министр без портфеля Батлер. Иден по телеграфу получал полную информацию о деятельности правительства и санкционировал его решения.
Однако долго отсиживаться под мягким в эту пору солнцем и лазурным небом Ямайки было нельзя. 14 декабря 1956 г. Иден возвратился в Лондон бодрым, отдохнувшим и в боевом настроении, что никак не предвещало скорой отставки. В Лондонском аэропорту он сделал довольно пространное, заранее составленное заявление, свидетельствовавшее о том же. Зная о настроениях в консервативной партии, Иден снова заявил: "Я убежден, более убежден, чем в чем-либо на протяжении всей своей общественной жизни, что мы были правы, мои коллеги и я, в суждениях и решениях, которые мы принимали. История это подтвердит". И опять в качестве главного объяснения и оправдания приводится знакомый тезис: "Сейчас все знают, что Советы планировали и готовились делать на Ближнем Востоке".
Но вскоре появились симптомы, свидетельствовавшие, что дела Идена неважны. 18 декабря состоялось заседание "комитета 1922 года". Оно показало, что консерваторы не осуждают в принципе попытку применить силу против арабов, но возмущены тем, как правительство Идена осуществило эту операцию. Идея была, по их мнению, верна, а исполнение этой идеи правительством - никудышное и вредное для Англии.