Я, бабушка, Илико и Илларион - Думбадзе Нодар Владимирович. Страница 19

«Ну что ты, Илларион!» – успокоил я его.

«Зурикела, сынок, подуй на рану, авось полегчает!» – взмолился Илларион.

Битый час сидел я подле него, дул на рану и проклинал Илико. Потом кое-как, с большим трудом дотащил Иллариона до дому, уложил на кушетку и наложил на посиневшую рану мокрое полотенце. Затем я сбегал к себе домой, привел бабушку и больше не отходил от кряхтевшего и стонавшего друга.

«Видишь, видишь, Ольга, какую он со мной выкинул шутку? – сокрушался Илларион, впиваясь зубами в подушку. – У-у, одноглазый дьявол, доберусь я до тебя! Доберу-у-сь!..»

«Неужели он не знал, что это ты?» – спросила бабушка.

«Упаси боже! Если бы он меня узнал, лежал бы сейчас ваш Илларион с пулей в груди…»

«Поделом тебе! В другой раз будешь умнее. А ты о чем думал, прохвост? – вдруг накинулась на меня бабушка. – Раздевайся сейчас же и ложись спать. Постираю вашу вонючую одежду, авось высохнет до утра, а нет – так валяйтесь в постели… Лодыри!..»

Легли мы только на рассвете.

…Было совсем светло, когда на дороге показался Илико. Я первым заметил его из окна и затаил дыхание. Илико нес на спине два мешка с мукой. Мешок побольше он сбросил у ворот Иллариона, другой перекинул через наш плетень. Потом он сложил руки рупором и закричал:

«Илларион!.. Илларио-о-н!.. Ты что, не слышишь, дорогой?»

Илларион молчал, как могила.

«Зурико! Зурикела-а-а!» – не унимался Илико.

«Чего ты разоряешься, косой черт! – откликнулась бабушка. – Чуть свет будишь мне ребенка! Что хотел?»

Илико, который больше всего на свете боялся моей бабушки, сразу же смягчил голос:

«Ничего, дорогая Ольга, я хотел только узнать, дома ли Илларион».

«А мой Зурикела сторожем к нему приставлен, что ли? Пойди и сам посмотри!»

Илико с минуту молчал, словно сил набирался, а потом разразился:

«Где ты, носатый дьявол?!. Выйди, покажись!.. Не смеешь?.. Вор! Разбойник!.. Нашел себе занятие – воровать чужую черешню!.. Бесстыдник!.. Ну, каково лежать в постели? Не нравится?.. А может, подбавить еще немного соли? Не хочешь? Выходи, говорю тебе, покажись!.. Не можешь ходить? Так тебе и надо, бандюга! Будешь знать, как обворовывать честных людей!..»

«В чем дело, Илико, за что ты его так проклинаешь?» – спросила бабушка.

«За что? Задумал, понимаешь, прошлой ночью моей черешней полакомиться. И получил по заслугам. И он, и его дружок!»

«Какой еще дружок?»

«Не знаю! Пусть сам скажет!..» – уклонился Илико от ответа.

«Погоди, может, это был вовсе не Илларион?!»

«Да если б это был не он, разве простил бы мне столько ругани! И потом, с чего это ему вдруг приспичило стирать свою сорочку и брюки? Вон! Развесил на перилах! Скажите, пожалуйста, разбогател, смену имеет! Вставай, выходи, носатый, и забирай свою муку, пока я не передумал!.. Разбойник!..»

Илико с видом победителя зашагал по дороге. Пройдя несколько шагов, он остановился, обернулся к бабушке и громко спросил:

«А все же, где этот прохвост Зурикела? Или он не слышит меня?»

«Что тебе от него нужно?» – сказала бабушка и взяла в руки палку.

«Ничего особенного, дорогая… Просто хотел спросить, долго ли он тащил вчера на спине носатого дружка?..»

Не вытерпев больше, я с хохотом выбежал на двор.

Смеялась бабушка, смеялся Илико. Не смеялся лишь бедный Илларион, он по-прежнему лежал, уткнувшись носом в подушку, и скрипел зубами…

…Я закончил свой рассказ. Тетя Марта встала, поцеловала меня в лоб и налила чай. Потом открыла шкафчик, достала банку орехового варенья и положила мне на блюдечко два черных шарика.

– Ну и уморил ты меня, Зурикела! Дай бог здоровья тебе, и твоей бабушке, и твоему Илико, и твоему Иллариону!..

– Это я завтра утром съем, тетя Марта, – сказал я и взял блюдечко.

– Ешь сейчас, а на утро возьми вот это! – ласково сказала тетя Марта и придвинула ко мне банку с вареньем.

Сегодня произошло чудо: Софья встретила меня в постели. Она, наверное, долго ждала меня, но я засиделся у тети Марты до двух часов ночи. Софья чуть приоткрыла один глаз, взглянула на меня и, убедившись, что это я, снова закрыла. Я быстро разделся и лег рядом с ней. Прошло несколько минут. Софья молчала. Наконец я не вытерпел и спросил:

– Спишь?

Софья не ответила. Она снова открыла один глаз, посмотрела на меня, потом закрыла и продолжала мурлыкать.

– Софья, – сказал я, – это довольно глупо с твоей стороны! Ну, почему ты дуешься, скажи, пожалуйста? Ведь я был у тети Марты!

Софья хотела что-то ответить, но не смогла: ведь это была Софья, а не Мурада, который понимал меня с полуслова и мог глазами разговаривать со мною на любую тему…

– Софья, – продолжал я, – сегодня день моего рождения. Знаешь, сколько лет мне исполнилось?

Софья не знала и, видимо, не интересовалась этим. Но она прочла в моих глазах радость и по-своему разделила ее: повернулась ко мне и ласково потерлась мордой о мою щеку. Я обнял Софью, и мы заснули. Всю ночь мне снились бабушка, Илико и Илларион, а Софье, наверное, – мыши…

…Светало, когда у нашей калитки кто-то громко позвал:

– Хозяин!

Я не был здесь хозяином и поэтому не откликнулся.

– Эй, хозяин! – позвал кто-то еще раз.

В комнате тети Марты послышался шум, потом скрипнула дверь и по балкону прошлепали тапочки моей хозяйки.

– Кто там?

– Где тут живет Зурикела Вашаломидзе?

– Кто?

– Прохвост Зурикела Вашаломидзе!

Всемогущий боже! Святая Мария! Тетя Марта! Софья! Знаете ли вы, что такое чудо? Знаете ли вы, как от радости останавливается сердце? Нет? А знает ли об этом тот, кто сейчас произнес мое имя? Быть может, это всего-навсего телеграмма? Нет, это не телеграмма! Так в чем же дело? Спокойнее, Зурикела! Не выскакивай босиком во двор, простудишься, выгляни-ка сперва в дверь! Нет, нет, беги, лети к калитке! Кричи, плачь, смейся, пой, Зурикела! С огромным хурджином на плечах, запорошенный снегом, с посиневшим от холода носом во дворе стоит твой Илларион!

Илларион прекрасно, – словно это было вчера, – помнит день рождения Зурико. В тот день он в последний раз выстрелил из своей берданки, – вскоре после этого ружье у него отобрали. Что бы там ни случилось, Илларион не забудет день рождения Зурико, потому что нет на свете никого, кто был бы Иллариону дороже, чем Зурикела.

Вот и сейчас он приехал к своему любимцу и привез теплые шерстяные носки, вино, водку, сушеные фрукты. И деньги. Свои премиальные – за шелковичные коконы – семьсот рублей. А еще привез он письмо от бабушки. А ну-ка, что там пишет бабушка своему Зурико?

Целый день Зурико читает и перечитывает это письмо. Читает и на другой день, и на третий. Ему хочется плакать и смеяться, кричать и петь. К черту Тбилиси, учение, диплом! Зурико соберет свои пожитки, купит билет и поедет в деревню, туда, где его ждут бабушка и… Мери. Поедет! Обнимет свою добрую, старую бабушку, а потом пойдет к Мери и спросит: