Собрание сочинений. Том 6 - Маркс Карл Генрих. Страница 40
Во время этого длинного пролога первый судебный следователь Гейгер был назначен исполняющим обязанности полицейдиректора, а прокурор Геккер — на пост обер-прокурора. Так как по этой своей новой должности г-н Геккер был незадолго до начала чрезвычайной сессии переведен из Кёльна в Эльберфельд, то он не предстанет перед судом присяжных одновременно с обвиняемыми.
II
Кёльн, 22 декабря. В какой день состоялось общее собрание в Гюрценихе, на котором должно было быть констатировано ожидавшееся» преступление? Оно состоялось 25 июня. 25 июня было днем окончательного поражения июньских инсургентов в Париже. В какой день власти возбудили судебное дело против Готшалька и его товарищей? 2 июля, т. е. в тот момент, когда прусская буржуазия и ее тогдашний союзник — правительство — в мстительном упоении считали, что настал час для расправы со своими политическими противниками. 3 июля Готшальк и его товарищи были арестованы. 4 июля нынешнее контрреволюционное министерство в лице Ладенберга вступило в министерство Ганземана. В тот же день правая берлинского собрания соглашателей решилась на государственный переворот: принятое большинством голосов решение относительно Польши она просто-напросто отменила на том же заседании, воспользовавшись тем, что часть левых разбежалась[134].
Сопоставление этих дат говорит о многом. Мы могли бы подтвердить свидетельскими показаниями, что «некое» лицо 3 июля заявило: «Арест Готшалька и его товарищей произвел на публику благоприятное впечатление». Но достаточно просмотреть номера «Kolnische Zeitung», «Deutsche Zeitung» и «Karlsruher Zeitung»[135] за указанные даты, чтобы убедиться, что в эти дни в Германии и, в частности, в Кёльне тысячекратно отозвалось не «эхо» мнимого «франкфуртского движениям, а скорее «эхо» «кавеньякского движения».
Наши читатели помнят: 25 июня кёльнские власти «ожидали» отголосков «франкфуртского движения» в связи с общим собранием Рабочего союза в Гюрценихе. Они помнят далее, что судебное следствие против Готшалька и его товарищей было возбуждено не на основании какого-либо действительного преступления Готшалька и других, совершенного до 25 июня, а исключительно лишь в силу ожидания властей, что 25 июня будет, наконец, совершено какое-нибудь осязаемое преступление.
Надежды на 25 июня не сбылись, и 25 июня 1848 г. внезапно превращается в 1848 год. Обвиняемым инкриминируется движение 1848 года. Готшальк, Аннеке, Эссер обвиняются в том, что
«в течение 1848 года» (обратите внимание на растяжимость этого выражения) «они составили заговор в Кёльне с целью изменения и ниспровержения существующего правительства и возбуждения гражданской войны посредством подстрекательства граждан к вооружению друг против друга или же» (внимание!) «или же подстрекали к покушениям и к тому подобным целям посредством речей на открытых собраниях, посредством печатных произведений и расклейки плакатов».
Итак: составили заговор «или же» никакого заговора не «составили». Но во всяком случае подстрекали «к покушениям и к тому подобным целям», т. е. к покушениям и тому подобным делам! Как великолепен этот юридический стиль!
Так гласит постановление обвинительного сената о возбуждении судебного дела.
В заключительном абзаце самого обвинительного акта упоминание о заговоре опущено, и Готшальк, Аннеке и Эссер обвиняются «согласно этому» в том, что
«в течение 1848 года они своими речами на открытых собраниях и печатными произведениями прямо подстрекали своих сограждан к насильственному изменению конституции; к вооруженному восстанию против королевской власти и к вооружению одной части граждан против другой, причем, однако, эти подстрекательства не увенчались успехом. Преступление предусмотрено статьей 102 в соединении со статьями 87 и 91 Уголовного кодекса».
Так почему же власти не привлекли их к суду в течение 1848 года до 2 июля?
Впрочем, прежде чем говорить о «насильственном изменении конституции», эти господа должны были бы сначала доказать, что существовала, какая-нибудь конституция. Корона доказала противное, разогнав к черту собрание соглашателей. Если бы соглашатели были сильнее короны, они, быть может, доказали бы то же самое обратным путем.
Что касается подстрекательства «к вооруженному восстанию против королевской власти и к вооружению одной части граждан против другой», то это обвинительный акт доказывает:
1) речами обвиняемых в течение 1848 года,
2) ненапечатанными и
3) напечатанными документами.
Ad 1) {К пункту 1). Ред.}. Речи дают обвинительному акту следующий corpus delicti {состав преступления. Ред.}:
На заседании от 29 мая Эссер объявил «республику» «средством избавления рабочих от бедствий». Подстрекательство к вооруженному восстанию против королевской власти! Готшальк заявил, что «реакционеры приведут к учреждению республики». Некоторые рабочие жаловались, что им нечем «поддерживать свое существование». Готшальк ответил им: «Вы должны научиться объединяться, отличать своих друзей от своих замаскированных врагов, должны научиться самостоятельно вести свои собственные дела».
Явное подстрекательство к вооруженному восстанию против королевской власти и к вооружению одной части граждан против другой!
Обвинительный акт резюмирует свои доказательства в следующих словах:
«Свидетели, члены и не-члены союза, допрошенные относительно этих прежних собраний, вообще отзываются о Готшальке и Аннеке, особенно о первом, не иначе, как с похвалой. По их словам, он всегда предостерегал от эксцессов, стремился скорее успокаивать, чем возбуждать массы. Правда, при этом он указывал на республику, как на конечную цель своих стремлений, которая, однако, может быть достигнута не уличным мятежом, а лишь убеждением большинства народа в том, что вне республики нет спасения. Стремясь, таким образом, как это ясно видно, постепенно подрывать основы существующего строя, он, конечно, не раз бывал вынужден обуздывать нетерпение грубой толпы».
Именно тем, что обвиняемые успокаивали массы вместо того, чтобы возбуждать их, они ясно доказали свою злонамеренную тенденцию постепенно подрывать основы существующего строя, т. е. законно использовать в неугодном для властей направлении свободу печати и право союзов. И это обвинительный акт называет «подстрекательством к вооруженному восстанию против королевской власти и к вооружению одной части граждан против другой»!!!
Но вот, наконец, наступает «ожидавшееся» властями общее собрание 25 июня. По поводу этого собрания, — говорит обвинительный акт, — «имеются подробные свидетельские показания». И что же сообщают эти подробные показания? Что Готшальк сделал доклад о франкфуртских событиях; что обсуждался вопрос об объединении трех демократических союзов в Кёльне[136]; что Готшальк произнес «заключительную речь», которая привлекла к себе особое внимание Мальтезера и референдария фон Гроте и заканчивалась следующим «кульминационным пунктом»: «для выжидания требуется больше мужества, чем для безрассудного натиска. Нужно подождать, пока реакция сделает шаг, который даст толчок к провозглашению республики». Явное подстрекательство к вооруженному восстанию против королевской власти и к вооружению одной части граждан против другой!!!
Что касается Аннеке, то ему в обвинительном акте не вменяется в вину «ничего другого, кроме того, что во время прений об объединении трех союзов» (трех демократических союзов в Кёльне) «он очень горячо высказался за это объединение, причем обращался к собранию со словами «граждане республиканцы»».