Сословная структура постсоветской России - Кордонский Симон. Страница 14

Репрессии как форма регулирования межсословных отношений в СССР

Ресурсное обеспечение сословий по критериям социальной справедливости чревато феноменом, который с незапамятных времен называется мздоимством, или по-современному коррупцией [38]. Сословное устройство стремится к справедливости, распределяя ресурсы согласно априорно заданной значимости сословий. Однако на пути к справедливому распределению ресурсы претерпевают описанные в предыдущей главе трансформации, в ходе которых их существенная часть не доходит до тех, кому они предназначаются.

Ресурсы используются нецелевым образом потому, в частности, что с них берется сословная рента, ведь каждый член сословного общества имеет то, что охраняет и распределяет. Или ресурсы расхищаются людьми, которым они «не полагаются», но им все равно хочется кушать, как тем миллионам наших сограждан, которые пошли в лагеря согласно директивам 1932 и 1947 годов, известным в народе как указ «семь / восемь» (вышел седьмого августа) или «указы о колосках» [39].

Борьба за правильное, целевое использование ресурсов составляет содержание внутренней жизни сословного устройства. Нецелевое использование ресурсов и, тем более, их расхищение осуждается сословной моралью и преследуется согласно порядку управления специфической для сословного устройства формы регулирования отношений по сбору, хранению и распределению ресурсов. За сотни лет сословной истории накоплен огромный опыт борьбы с нарушениями порядка использования ресурсов, в том числе и репрессивный. Этот опыт показывает, что даже сажание на кол в индивидуальном порядке не очень умеряет аппетиты расхитителей. Гораздо эффективнее оказался институт массовых репрессий, в полной мере примененный во времена строительства социализма в отдельно взятой стране и, естественно в меньших масштабах, используемый всеми правителями страны в периоды «наведения порядка». При массовых репрессиях сажают на кол не отдельных представителей сословий, а все сословие целиком. Именно репрессии всего сословия, приспособившегося использовать ресурсы нецелевым образом или оказавшегося неадекватным смене целей на конкретном этапе строительства нового общества, позволили осуществить коллективизацию и индустриализацию СССР. Такой способ регулирования межсословных отношений, сопряженный с использованием принудительного труда членов репрессированных групп, обеспечил очень высокие темпы модернизации народного хозяйства СССР. Членов сословий, неумеренно активных в сборе сословной ренты, «ставили к стенке» в полном составе, как это произошло с несколькими поколениями командного состава чекистов, или переводили в сословие заключенных, работавших на стройках народного хозяйства. Эту самую мобильную часть «трудовых ресурсов» обеспечивало народному хозяйству ГПУ — ОГПУ — НКВД — МВД, выполнявшее волю ВКП(б) — КПСС. Обилие советских сословий позволяло локализовать репрессии на одном или нескольких из них для того, чтобы обеспечивать трудовыми ресурсами социалистическое строительство и в то же время разрушать систему нецелевого использования ресурсов, которую вырабатывали эти сословия. Без массовых репрессий расхищение ресурсов и их нецелевое использование превращаются в бедствие сословного общества и подрывают его основу систему справедливого распределения.

Репрессивный способ регулирования межсословных отношений был специфичен для СССР 20-50-х годов XX века. После смерти Сталина была утеряна политическая воля, необходимая для масштабного репрессивного регулирования межсословных отношений, и сословная система закоснела. Послесталинские сословия так «приспособились» к нецелевому использованию ресурсов, к их расхищению и сбору нелегитимной сословной ренты, что вся система сословного распределения оказалась нефункциональной, что проявилось в феномене тотального и официально ничем не компенсируемого дефицита. Выборочные репрессии 60-80-х годов XX века против отдельных работников торговли, общественного питания, милиции и т. д., по-видимому, только способствовали выработке более изощренных способов нецелевого использования ресурсов, усугубляя проблему их несправедливого распределения. Сколько ни сажали нарушителей социалистической законности, дефицит не уменьшался. Нецелевое использование ресурсов, их расхищение и нелегитимный сбор сословной ренты в 60-80-е годы «брежневского застоя» превратились в обыденную практику. «Посадки» скорее, наоборот, стимулировали развитие теневой экономики и трансформацию ресурсов в товары, которые поступали на «черный рынок», где можно было купить все, что было «дефицитом» в системе государственного распределения.

Распад системы советских межсословных отношений

Система советских межсословных отношений основывалась на базовом статусе члена КПСС, руководящей роли партии и ее номенклатуре — как каркасе социального устройства и репрессиях как механизме социального регулирования. Прекращение массовых репрессий, а потом и ликвидация конституционной «руководящей роли КПСС» привели, в частности, к крушению основ сословной системы и к всеобщей неопределенности статусов прежде всего за счет деструкции сословного распределения ресурсов. Распад СССР был в первую очередь распадом системы межсословных отношений общества, так как, еще раз подчеркну, в сословном государстве общество от государства неотделимо. Членство в КПСС потеряло свою социальную значимость, а номенклатура исчезла вместе с партийными институтами подбора и расстановки кадров.

Дефицит материальных ресурсов [40] для распределения в сочетании с идеологической беспомощностью советской власти привел к расхищению СССР бывшими союзными республиками, сопровождавшемуся крушением системы советской сословности. Советская идеология к тому времени была амортизирована настолько, что уже не могла использоваться для оправдания всеобщего дефицита, необходимого как утверждала КПСС для достижения когда-то великих, но потерявших свою привлекательность целей. В поисках новой идеологии советские интеллигенты читали и перечитывали труды классиков марксизма-ленинизма и впитывали обрывки импортных концепций социального устройства, доходившие до них в основном в самиздате в виде переводов трудов экономистов, политологов, социологов и философов. Непереваренные импортные обществоведческие различения, принципиально не применимые к отечественному сословному устройству, стали в конечном счете теоретической и аксиологической основой перестройки.

Ослабление сословной организации (которое происходит, когда исчезают ресурсы для «распила») сопровождалось автоматическим формированием рынков и расслоением населения по уровню потребления, то есть формированием классовой структуры. А классовая структура по отношению к сословной организации общества-государства выступает в роли раковой опухоли: она разрушает сословные институты и расслаивает членов сословия, разводит их по классам. В такие периоды проявляется до того скрытое сословным распределением социальное неравенство, выраженное прежде всего в разных возможностях доступа к ресурсам. Появление «черного рынка», на котором ресурсы конвертируются в свободно обращающиеся товары и деньги, стало вызовом сословной системе, так как нарушило предустановленную социальную гармонию и единство принципов действий членов сословий в «распиле» ресурсов и в сборе сословной ренты.

После распада СССР и создания Российской Федерации, после всеобщего уже кризиса дефицита рынок, рыночные отношения и демократия были восприняты российскими сословиями (в точном соответствии с принципами сословного мировоззрения) как новый источник ресурсов для «распила» (такой же, каким в последние десятилетия советской власти была нефть), который можно использовать для дальнейшего развития сословного государства-общества. Постперестроечные политики и реформаторы «строили» рынок в первую очередь как новую систему согласования интересов сословий [41]. Более того, наиболее активные из них сами себя определили как сословие «молодых реформаторов» с закрытым членством и привилегиями при приватизации «общенародной собственности». Но при этом, наверное, вопреки их воле, происходило отделение общества от государства и отделение экономики от государства.