Предложенные пути к свободе - Рассел Бертран Артур Уильям. Страница 19

Но и путать цели со средствами тоже не стоит: как бы мы ни отвращались от попыток загнать голодом в страну Муравию, всё равно мы не спорим с тем, чего добиваются синдикалисты.

Предлагаю отвлечься от критики нашего парламентаризма, а рассмотреть лишь те качества демократии, которые сохранятся и после отмены частной собственности. Определённые пороки останутся неотъемлимой частью любой представительной власти: бред величия у депутатов, необходимый для впечатления избирателей; неизбежная привычка к лицемерию, поддерживаемая неумением публики распознать притворство; определённый привкус цинизма, ощущаемого необходимым для удержания кресел. Вина демократии в этом равна депутатской вине, ведь невозможно пробиться без подхалимства. Но всё равно можно разоблачить подлеца и осознать недостаток как нечто неизбежное при нынешних формах народовластия. В особенно крупных государствах встаёт ещё проблема удалённости слуг народа от их электората — удалённости в психологическом смысле, а не географическом. Законоположники пользуются всевозможными излишествами за толстыми стенами из кирпичей и полицейских, защищающих их от народного вопля. Со временем они забывают свои страстные клятвы на предвыборной кампании; проникаются убеждённостью в своём призвании служить обществу в целом, а не группам населения, которые чем-то недовольны. В то же самое время интересы общества настолько неясные, что могут легко быть спутаны с личным интересом политиков. Именно это побуждает законодательную власть к предательству (сознательному или безотчётному) по отношению к народу — тем объяснимей отказ от демократической идеологии у наиболее решительных друзей труда.

Диктатура большинства, присущая большим государствам, вредна ещё тем, что в очень многих вопросах заинтересовано или разбирается лишь небольшое количество людей, которые всё равно имеют не больше голоса, чем прочие. Когда нет особого интереса к проблеме, люди уязвимы для посторонних измышлений, что выливается в противление самостийности зависимых групп вроде нацменьшинств. Из этих соображений крайне опасно предоставлять населению право решать от имени его части, что географически, что классово, что как-нибудь ещё обособленной. Лучше всего эту опасность предупреждает самоуправление каждой важной части населения во всех вопросах, затрагивающих интересы этой части больше, чем они затрагивают интересы остального населения. Правительство особой части населения, избранное членами этой части, будет намного ближе к своему электорату, намного лучше сознавать групповые интересы, нежели далёкий парламент, только по названию являющийся представительным. Самая исконная идея синдикалистов (принятая и развитая гильдеистами) заключается в самоуправлении работников отраслей народного хозяйства по вопросам, касающимся их внутренних дел. Если применить эту стратегию к прочим группам с очевидно специфическими интересами, то думаю, что можно значительно преодолеть пороки демократии.

Как мы видели, гильдеисты предлагают немножко другое, гильдейское самоуправление, подрывающее государственную власть и помогающее сохранить личную свободу. По их предложениям, наряду с территориальными выборами (по современнному образцу) в парламент как в орган потребителей нужно предусмотреть выборы в Конгресс нацгильдий — наследник нынешнего конгресса тред-юнионов, составленный из представителей нацгильдий и отстаивающий интересы общества производителей.

Этот проект ослабления государства заманчиво изложил Дж. Коул:

«Как теперь государство принимает

Закон о фабриках

или

Закон об угольных шахтах,

так и Конгресс нацгильдий в будущем будет принимать подобные законы, которые будут исполняться с такой же необходимостью, с какой действует исполнительная власть государства».

Он защищает эту систему её ограждением личной свободы:

«Основным поводом сохранения в демократическом обществе производственной и политической форм социальной организации мне представляется единственно расчленение излишней власти, которая прибрана к рукам промышленным капитализмом, в надежде на завоевание индивидуальной свободы».

Действительно ли от Коуловых проектов надо ждать обещанных результатов? Думаю, ясно, что в этом отношении будет хоть какое-то продвижение. Улучшить представительную власть можно только лишь сближением депутата с закреплёнными в его законопроектах проблемами, и это наверняка будет возможно при передаче вопросов производства на усмотрение конгрессу нацгильдий. Но если несмотря на предосторожности Нацгильдконгресс достигнет всемогущества, не ограничиваемого усилиями отдельных гильдий, то, боюсь, можно ожидать возрождения государственной тирании. Многие профсоюзные руководители, когда начинали влиять на политику государства, сразу закосневали и стиранивались; утрачивали связь с теми, кто их избрал; склонялись к сотрудничеству с действующей властью. Формальное назначение на должность только катализирует этот процесс. В сущности, если не по-видимому, начинается объединение с парламентским составом. Несмотря на мелкие разногласия, уместные в отношениях между конкурирующими торгашами и не нарушающие целостности капиталистического строя, воцаряется согласие между главарями двух классов. Согласие за счёт индивидуальной свободы, ради которой все избирались.

Нигде не видно методы, позволяющей власти охранять личную свободу и представлять общество в целом, будь то общество производителей или общество потребителей, или оба сразу. Единственным выходом в достаточную свободу (который всё равно не подходит малочисленным меньшинствам) остаётся сплочение граждан в группы по специфичным интересам, ограждение самостоятельности в своих делах, готовность противостоять вторжению извне при помощи стачек, умение поддерживать справедливую в глазах многих людей борьбу (вооружённую или психологическую) против организованных сил государства. Будь подобный метод эффективным, и люди были бы хорошо организованы, массы уважали бы свободу, а покорность государству — что теоретическая, что деятельная — полностью бы исчезла. Имелся бы риск беспорядков, однако он не так страшен по сравнению с застоем, неизбежным при централизации и всемогуществе власти.

Теперь можно подвести некоторые политологические итоги.

Как это не нравится анархистам, но государство кажется институтом, очень важным для определённых целей. Вопросы войны и мира, налогообложения, санитарных условий, сбыта опасных медицинских препаратов, справедливого распределения благ — это далеко не всё, что сложно решать без централизации власти. Взять, например, торговлю крепкними напитками или опиумом в Китае: приобретайся спиртное по себестоимости и без налогообложения (всё равно в меньшем количестве, чем при бесплатной раздаче анархистами), можно ли ожидать управы на алкоголизацию населения? Та же Поднебесная со своим опиумом дошла до самого края, и каждый сколь-нибудь патриотичный китаец мечтает о пресечении наркотрафика. В этих областях свобода не панацея, и для поддержания здоровья населения требуется хоть какое-то ограничение.

Но оставляя за государством право на существование, его силу следует строго ограничить до минимальнонеобходимой. Противоядием против злоупотребления властью должны сослужить сознательные группы, готовые защищать своё самоуправление даже в ущерб законности, мешающей внутренним делам группы без необходимости для общества в целом. Идеология лизоблюдства перед государством, служить которому — долг для каждого, очень вредна прогрессу и свободе. Даже порождая множество зол, государство способно и к хорошим вещам, делающим его необходимым в условиях неизбывности разрушительных тенденций у всех людей. Но при этом оно всего лишь средство, требующее ограниченного и осторожного применения в случаях, когда от него будет больше пользы, чем вреда. Не государство, а общество, общность всех людей мира, современных и будущих, заслуживает нашего служения. Славное общество не порождается славой государства, а только лишь свободным развитием индивидов, обеспечиваемых повседневными радостями, близкой по духу работой, возможностью творчества для всех, личными отношениями, воплощающими любовь и убивающими зависть в зародыше, а прежде всего наслаждением жизнью, воплощаемым художественными и научными инсайтами. Только это оправдывает существование века и нации, не будучи достижимым заискиванием у государства. Человек, который реализовывается в хорошем, свободно растёт над собой, — вот конечная цель всякой политической системы, всякого преобразования мира.