Император и шут - Дункан Дэйв. Страница 6

— Верно. А как т-ты эт-то узнал?

— И султан был на том же корабле, что и ты? — допытывался гость.

Заметив выскочившую из дома девушку, до самых глаз закутанную в покрывало, так что непонятно было, это дальняя родственница или родная сестра, Скараш равнодушным кивком подтвердил предположение импа и жадным взглядом вцепился в наполненные вином бутылки в ее руках.

— Из Алакарны? — доброжелательным тоном выведывал приятель.

Имп был вызывающе красив, к тому же обаятелен и мил. Он изъяснялся изысканно. Скараша завораживала певучая интонаций неожиданного друга... Он наслаждался его речью.

— Ага, — пустился в объяснения мастер, — я прямиком п-поехал. На в-верблюде. Вообще, з-знаешь ли, торговцы, они... свои тропки имеют. П-понимаешь... поним-маешь почему? Мы странствуем... бро-одим... Во-от. Пр-равильно я говорю?

— Конечно, — поддакнул имп с обаятельной улыбкой. — А султан?

— Султ-тан? О-они с-с-с дедом к-крюк с-сделали. Не-е-большой.

— Крюк?

— Да-а, через Т-тум-м!

— Невозможно! Это же Проклятые Земли! Знаешь, ты меня по-настоящему заинтриговал.

Чуть-чуть протрезвев, Скараш засомневался, разумно ли он поступает, откровенничая с чужаком. Дед Скараша был магом, а теперь состоял служителем при колдуне Олибино, одном из Четырех Стражей. Но окончательно избавиться от винных паров мастер не успел: имп предупредительно наполнил его кубок. Себя он тоже не забыл и начал провозглашать тост за тостом, пока не иссякло вино в бутылках.

Неумолчный стрекот цикад органично вплетался в монотонную беседу двух собутыльников.

— Пусть он маг, но я не могу взять в толк, как он сумел выследить в такой дикой местности?

— А-а-а! — с таинственным видом погрозил пальцем Скараш. Тут его замутило, и мастер подумал, что не мешало бы чем-нибудь закусить выпитое. Крепкие вина слишком быстро валили джиннов с ног, поэтому те старались избегать попоек, подобной этой. Обычно Скараш никогда не злоупотреблял спиртным, но сегодня... — Н-ну, ко-олдунья снаб... снабдила деда лову-ушкой, по-поводком. Ма-а-гия-то следы-ы ост-тавляет, п-понимаешь...

4

— Тетушка, — сквозь сон услышала Кэйд.

Герцогиня с трудом разлепила веки. Голова гудела словно чугунный котел, а во рту ощущался премерзостный привкусу, верный признак того, что спала она в неудобной позе. Проморгавшись, она различила в неверном свете луны закутанную в покрывало фигуру.

— Инос! Дорогая!

— Не вставай... не надо, — забеспокоилась племянница.

Но Кэйд все равно поднялась и поспешила обнять девушку.

— Инос! Милая моя девочка! Я так... тревожилась! Ты в порядке?

— Конечно же, тетя. Все нормально. — Отпустив плечи тетушки, Инос повернулась к окну. — Разумеется, со мной все в порядке. Я самая желаемая и заботливо охраняемая женщина в Араккаране. Да что там... но всем Зарке. Как же со мной может быть что-то не в порядке?

От тона, каким говорила племянница, у Кэйд защемило в груди. Она рванулась вперед, но Инос поспешила отстраниться.

— Ты совсем одна, тетя. Почему ты уснула посреди комнаты? А ужинала ли ты сегодня вечером?

— Рассказывай, дорогая! Рассказывай! — не сдавалась Кэйдолан.

— Что рассказывать?

— Все!

— Правда? Ты хочешь услышать подробности моей брачной ночи?

— Да, — промолвила герцогиня и, проглотив комок, стоявший в горле, подтвердила: — Пожалуй, да.

Инос медленно повернулась к ней. Плотное белое покрывало скрывало всю ее фигуру, с головы до ног. Только глаза из складки поблескивали.

— Тетя! Даме не к лицу такое любопытство.

— Не шути, Инос. Я сердцем чувствую, что-то не так.

— Грабители вломились во дворец и режут всех направо и налево.

— Инос, пожалуйста!

— Хорошо. Что с Рэпом? Он в тюрьме?

— Да.

— Из-за меня, — простонала она. — Как это несправедливо! Разве должен страдать преданный друг только потому, что пытался помочь мне?

— Пройдет несколько дней, и султан раскается...

— Нет у нас времени! Нет... — Инос заломила руки. — Что они с ним сделали, тетя? Ты что-нибудь знаешь? — Вначале ее голос дрожал, но потом она справилась с собой.

— Увы, дорогая, — вздохнула тетушка. — Я пыталась спрашивать, но...

— А я не сомневаюсь. Азак обещал, что крови больше не будет, но он дико ревнив. Раньше я и не представляла, что это такое — ревность. Теперь это слово наполнилось для меня вполне определенным смыслом. Знаешь, его бесит даже подозрение, что я могу подумать о каком-либо мужчине. Если я заикнусь насчет Рэпа, то подпишу ему смертный приговор, незамедлительно. Не понимаю, что ему понадобилось в Большом зале?...

— Дорогая, мы сделаем все, что сможем, — заверила ее тетушка.

— Боюсь, немногое мы можем, — прошептала Инос.

После этих слов повисло неловкое молчание. Обе женщины вглядывались друг в друга, стоя в серебряном свете луны. Кэйд показалось, что она слышит стук собственного сердца.

— Это не все, не так ли! — промолвила она.

Иносолан кивнула.

— Тебя не обмануть, — обронила племянница. Затем она сбросила покрывало.

— Боги! — вскрикнула Кэйдолан, всплеснув руками. — Нет! Нет! — рыдала она.

— Раша умерла слишком рано, — горько вздохнула Инос.

— Колдунья не сняла заклятие?! — ужаснулась герцогиня.

— Нет, не сняла. Обещала, но не сделала. Даже не принималась за это. Ведь он только собирался меня поцеловать, только собирался...

Даже в сумраке видны были жуткие ожоги на щеках и подбородке девушки.

«Как хрупка красота! И как быстротечна! — проносилось мыслях ошеломленной Кэйд. — Была, и нет ее... А эти ужасные раны, покрытые струпьями... Безобразные шрамы от них останутся надолго, если не навсегда».

Шатаясь, герцогиня сделала несколько шажков и упала на подушку. Она смотрела на племянницу, содрогаясь в бессильном отчаянии.

— Боль терпима, — успокаивала ее Инос. — С этим тоже можно прожить.

— Свадьба! О Боги! Твой брак, — вспомнила Кэйд.

— Ему нельзя дотрагиваться до женщин, — горько вздохнула Инос. — Даже до своей жены.

Кэйд обмерла — мир вокруг, казалось, подернулся дымкой тумана. Невозможно было понять, то ли она на грани обморока, то ли глаза ей застилают непрошеные слезы.

— Как же быть? — дрожащим голосом промолвила она.

Раньше дела были плохи, а теперь стало и того хуже — обречена на целомудренный брак, а буйная страсть Азака вскоре перерастет в глухую ненависть к той, которую он страстно желал, но до которой не мог и теперь никогда не сможет притронуться.

— Существует лишь один способ поправить наши дела, — с напускным спокойствием говорила девушка. — Однажды мы попытались... Теперь вновь рискнем — обратимся за оккультной помощью.

— Мастер Рэп?

— Нет, нет! Он всего лишь адепт. Только колдун сможет снять заклятие.

— Колдун? — Кэйд была слишком шокирована, чтобы соображать нормально.

— Четверка. Хранители. Проклятие, наложенное на монарха, суть политическое вредительство, так что нейтрализовать колдовство — их прямая обязанность. Стражи снимут проклятие и, надеюсь, исцелят мое лицо.

Герцогиня несколько раз глубоко вздохнула и тряхнула головой, надеясь прочистить мозги, но ничего не вышло. Все же она не отступила:

— Что ж, корабли мне всегда нравились, к тому же я давно мечтала посетить Хаб, наконец-то...

— Нет, тетя, — остановила ее племянница.

— Нет?

— Нет, ты не едешь. Он не желает. Тетя, я пришла попрощаться. Боги да благословят тебя, — ровным, холодным голосом роняла она слова. Куда только девалась ее прежняя музыкальность. — И... спасибо тебе за все.

— Уже? Неужели?

Где-то скрипнула дверь. По каменным плитам коридора с мерной неторопливостью звонко стучали каблуки сапог. Кэйд так разволновалась, что, когда она попыталась встать, колени отказались ей служить. Иносолан сама подошла к ней и, наклонившись, поцеловала в щеку.

— Пройдет немало дней, пока двор поймет, что Азак далеко, — торопливо шептала она тете. — Объявлено, что молодожены отправляются в путешествие по загородным дворцам. Так мы выиграем неделю-другую. А там... что ж, как Боги пожелают. Замещать султана остается принц Кар. Он здесь будет главным.