Политическое цунами - Кургинян Сергей Ервандович. Страница 62

Вполне возможная в ходе перечисленных процессов дестабилизация Судана неизбежно вновь выведет «на поверхность» традиционных радикально-исламских политических и властных оппонентов Омара аль-Башира из «Аль-Каиды», «Братьев-мусульман» и суфийских орденов. Наложившись на племенные войны и сепаратизм на Юге, Западе (Дарфур) и Востоке страны, а также на вполне вероятную исламскую радикализацию в Египте и Ливии, это не может не вызвать «домино» дестабилизации не только в глубоко исламизированном Чаде, но и в христианской Эфиопии.

В любом случае, описанные процессы в Судане, при их дальнейшем развитии, вполне способны разжечь новые крупные военно-террористические «пожары» в огромном (и перманентно конфликтном) регионе Африки.

Сомали

Сомали уже около 20 лет, после распада в 1991 г., — фактически «несостоявшееся государство», непрерывно раздираемое войнами между крупнейшими племенными кланами и субкланами. Единственная относительно успешная попытка восстановить сомалийскую государственность произошла в 2005–2006 годах, когда религиозные лидеры одного из крупнейших племен — Хавийе — объявили органом власти исламские суды, управляющие обществом по законам шариата. А затем быстро прекратили, с использованием военных формирований судов, бандитский «беспредел» клановых ополчений и фактически объединили все центральные и южные территории страны, кроме отколовшихся самопровозглашенных Сомалиленда и Пунтленда на Севере. И создали единую политическую власть в виде Союза исламских судов [348].

При этом относительно умеренные лидеры Союза исламских судов, за несколькими исключениями, решительно отказывались от поддержки зарубежных исламских радикалов, включая «Аль-Каиду». Однако они предъявили притязания не только на «отколовшийся» Север, но и на часть территорий соседней Эфиопии, населенную сомалийцами. В результате в декабре 2006 г. эфиопская армия, при поддержке США, вторглась в Сомали, разгромила легковооруженные отряды Союза исламских судов и поставила в Могадишо марионеточное правительство, которое, ввиду отсутствия реального политического авторитета, быстро ввергло страну в прежний хаос клановой «войны всех против всех» [349].

И тогда же в Сомали, на фоне растущей ненависти к христианским эфиопским захватчикам в мусульманской стране, на политическую авансцену вышли такие наиболее радикальные исламские лидеры, как глава организации «Аль-Шабааб» шейх Аден Хаши Айро, которые быстро наладили связи с «Аль-Каидой». Причем если сначала основное взаимодействие шло с йеменской «Аль-Каидой на Аравийском полуострове» и затем с «Аль-Каидой в странах Магриба», то вскоре «Аль-Шабааб», по данным военных источников, в значительной мере переориентировалась на «Аль-Каиду в Пакистане». И именно в этот период вокруг Африканского рога скачком возросла активность сомалийского морского пиратства [350].

Сейчас центральное правительство Сомали в реальности контролирует лишь отдельные кварталы столицы Могадишо. Юг и юго-запад страны находятся под властью отрядов исламских боевиков из «Аш-Шабааб» и еще одной радикальной группировки, связанной с египетскими «Братьями-мусульманами», но в последнее время практически объединяющейся с «Аш-Шабааб», — «Хизб-уль-Ислами». Против них на стороне правительства сражаются около 8 тысяч солдат-миротворцев миссии «АМИСОМ» Африканского союза (в основном из Уганды и Бурунди), отряды суфийского движения «Ахлу Сунна валь Джамаа», а также немногочисленные группы племенных ополчений [351].

До недавних пор между этими двумя противоборствующими силами сохранялся относительный военный паритет, в рамках которого они то завоевывали, то сдавали очередные районы и города, но ни одна из сил не получала решающего перевеса. В октябре 2010 г. Африканский союз потребовал от ООН принятия решения о морской и воздушной блокаде Сомали, которая должна была прервать контрабандную торговлю «Аль-Шабааб» через порт Кисмайо, а также прекратить поставки исламским боевикам вооружений и боеприпасов [352]. Однако такое решение ООН принято не было. С ноября 2010 г. влияние центрального правительства в Могадишо дополнительно резко снизилось в результате назначения премьер-министром Мохамеда Абдуллахи Мохамеда, имеющего как сомалийское, так и американское гражданство.

А с начала 2011 г., на фоне домино «исламских революций», наметилось ослабление потенциала войск АМИСОМ в Сомали (включая перебои в финансировании и снабжении), при одновременном росте потока вооружений из Йемена для «Аш-Шабааб».

В конце января 2011 г. на саммите Африканского союза в АддисАбебе председатель Комиссии АС Жан Пинг констатировал провал миссии переходного правительства Сомали, которое «не смогло установить свой контроль на всей территории страны, равно как не выполнило своих обязательств» [353].

14 февраля духовный лидер «Аш-Шабааб» Шейх Джамаа Абдусалам призвал сомалийцев восстать по примеру Туниса и Египта против правительства страны, поддерживаемого Западом.

20 февраля в столице Могадишо прошли несколько боев между отрядами «Аш-Шабааб» и войсками АМИСОМ. Миротворцы объявили о гибели более 20 человек — мирных жителей, двух своих солдат, а также шести боевиков-исламистов из Пакистана, Йемена, Сирии, Кении, Индии [354].

28 февраля «Аш-Шабааб» пригрозило нанести удар по Кении, обвинив ее в подготовке солдат для правительства Сомали в Могадишо.

В марте в результате боев в центральных регионах Сомали «Аш-Шабааб» существенно расширила зону своего контроля в стране.

А 3 апреля 2011 г. в столице Кении Найроби было торжественно объявлено о возникновении на территории Сомали еще одного нового государства — Азания [355]. Государство создается в южных провинциях Сомали, на границе с Кенией, и призвано стать для Кении своего рода «буфером» от непосредственных контактов с сомалийскими исламскими радикалами. Президентом Азании объявлен бывший министр обороны Сомали Мохаммед Абди Ганди, который тут же провозгласил своей целью борьбу с «Аль-Шабааб».

При этом можно предположить, что создание Азании — это интерес не только Кении (что очевидно из процедуры появления нового государства), но и Китая, который намерен обезопасить от давления исламских боевиков с севера свои кенийские инвестиционные проекты. И прежде всего — планируемый нефтепровод к кенийскому побережью из Южного Судана.

Однако экспертам уже известно, что «Аш-Шабааб» оказывает все более жесткое давление на подчиняющиеся клановым племенным лидерам группы сомалийских морских пиратов, требуя (в обмен на их снабжение развединформацией о проходящих судах, оружием и снаряжением) «долю» от доходов пиратского промысла. Причем это давление в апреле усилилось в связи с неуспехами попыток власти в Могадишо и ее силовой международной опоры АМИСОМ сократить сферу территориального контроля «Аш-Шабааб» в стране.

И это, скорее всего, означает, что вскоре «сомалийская пиратская проблема» гораздо более остро и серьезно затронет не только Китай, Индию, Японию и Южную Корею, которые обеспечивают свои основные потребности в импортной нефти за счет танкерного транзита через северо-западную часть Индийского океана, но и всю систему мировой морской торговли.

Иордания

Иорданское хашимитское королевство занимает особое место в ряду монархий Ближнего Востока.

Другие монархи Залива относятся к этой, наиболее древней в регионе хашимитской династии (короли Иордании ведут род от деда пророка Мухаммеда), с определенной, иногда далеко не дружественной ревностью. Особенно после того, как во время войны международной коалиции с Ираком в 1991 г. Иордания, вопреки общей позиции других монархий Залива, неявно поддержала Багдад.