Конституционные идеи Андрея Сахарова (сборник) - Баткин Леонид Михайлович. Страница 19

5. Нуждается, как мне кажется, в уточнении вторая фраза ст. 9: ведь опубликованный текст может быть понят так, что недопустимо вообще исключение из любой организации по любому мотиву, кроме совершения преступления. Я думаю, вполне допустимо исключение из профессиональной ассоциации юриста или врача, грубо нарушивших профессиональную этику, даже если это нарушение не является уголовным преступлением. Более того, я полагаю, в таких случаях допустимо (если это установлено законом) лишение такого лица звания, скажем, врача или адвоката. Но, разумеется, разбирательство проступка должно быть гласным и с обеспечением права на защиту — хотя и не обязательно в суде. Я думаю, Андрей Дмитриевич так и понимал эту статью, но текст ее недостаточно ясен.

6. Неуместны, на мой взгляд, в тексте Конституции фразы, начинающиеся со слова «должны», такие фразы уместны лишь в пояснительной записке. Например, в абз. 2 ст. 11 (12) сказано: «Должны существовать платные системы повышенного типа медицинского обслуживания и конкурсные системы образования». Я полагаю, слова «должны существовать» следовало бы заменить словом «существуют» или словами «разрешается существование» или тому подобными. И в абз. 1 этой же статьи фразу «Пособия и другие виды социальной помощи должны гарантировать уровень жизни всех членов общества не ниже прожиточного минимума» следовало бы, по моему мнению, перередактировать примерно следующим образом: «Государство гарантирует каждому члену общества (если необходимо, с помощью пособий и других видов социальной помощи) жизненный уровень не ниже прожиточного минимума».

7. В ст. 25 неточно воспроизведены ныне существующие названия видов национальных автономных образований. Ныне существуют автономные области, а не «Национальные автономные области», и с 1977 года не существует национальных округов, они переименованы в автономные округа (хотя и не пользуются никакой автономией).

8. Обычно принято говорить, что Совет Министров состоит из министров, а ему подчинены министерства и другие органы управления. Мне представляется поэтому неудачным положение ст. 33 о том, что Совет Министров включает Министерства и Комитеты. Если такое отступление от обычного словоупотребления сделано сознательно, то я не понял — для чего.

Кстати, название «Комитет» с некоторых пор закрепилось в советском законодательстве за многими органами, действующими отнюдь не коллегиально. КГБ, скажем, ничуть не более коллегиально действует, чем ранее существовавшее министерство (МГБ), где тоже ведь существовала коллегия министерства. Вряд ли целесообразно такое словоупотребление переносить в новую Конституцию.

9. Явная ошибка допущена в ст. 23, где сказано об отмене приговоров по уголовным делам в порядке помилования. Акт помилования не отменяет приговора, а лишь отменяет или прекращает исполнение назначенного приговором наказания, юридическая сила приговора помилованием не затрагивается.

10. Я думаю, что А. Д. Сахаров не имел в виду, что избиратели каждой национальности вправе избирать в Палату Национальностей только депутата своей национальности. Поэтому в ст. 29 слова «еще два депутата данной национальности» надо заменить словами «еще два депутата от данной национальности».

11. В ст. 34 ч. 2, вероятно, имеется в виду избрание не только председателей, но и членов Палат Верховного Суда Союза.

_{27 февраля — 20 марта 1990 года}

А. М. Яковлев

ОБРАЩЕНИЕ К ПРАВУ

Одним из тяжко выстраданных уроков нашей истории является осознание все более очевидного бессилия силы, самоубийственный тупик ядерной конфронтации, неприемлемость, бесперспективность принуждения как главного или единственного метода решения внутренних проблем. Среди многих отвергаемых ныне культов культ насилия — наиболее тяжкий по его реальным последствиям. Огненное колесо насилия, перемоловшее миллионы, высветило для нас одну совсем не новую истину: зло не поборешь более «сильным» злом, одним насилием не положишь конец другому насилию. И в конечном счете не раз случалось так, что жертва всего лишь менялась местом с палачом и кровавое колесо делало еще один оборот.

В основе тезиса о построении в нашей стране правового государства лежит главное: на место права силы поставить силу права. Что же для этого нужно? Мудрые законодатели? Справедливые законы? Да, они нужны. Они необходимы, но… недостаточны.

Ровно 80 лет тому назад Богданом Кистяковским, одним из авторов сборника «Вехи», были сказаны слова, полные горечи и мрачных предчувствий: «Русская интеллигенция состоит из людей, которые ни индивидуально, ни социально не дисциплинированы. И это находится в связи с тем, что русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности, из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне… В той совокупности идей, из которой слагается мировоззрение нашей интеллигенции, идея права не играет никакой роли… Правосознание русской интеллигенции никогда не было охвачено всецело идеями прав личности и правового государства… Духовные вожди русской интеллигенции неоднократно или совершенно игнорировали правовые интересы личности, или высказывали к ним даже прямую враждебность».

Что же тогда дивиться нашей судьбе и отыскивать далеко от себя виновников того, что нечаевщина и шигалевщина вопреки предостережениям великого пророка и гуманиста Федора Достоевского возросли стократ, вышли на простор и со страшной силой ударили по миллионам. И какими словами можно охарактеризовать после всего нами пережитого уровень правосознания тех времен (да и нашего времени)? И каковы же сегодня шансы на утверждение у нас господства права, построения правового государства?

Андрей Дмитриевич Сахаров оставил нам проект новой Конституции страны. Провозвестник окончания эпохи конфронтации в мировом масштабе, мирного разрешения международных проблем, сближения, сотрудничества и взаимного обогащения тем лучшим, что характеризует различные общественно-экономические системы, он ясно показал, что единственной заменой силового противостояния является объединение усилий всех стран мира на основе и в рамках общепризнанных норм современной цивилизации.

Замена господства силы, насилия, принуждения господством права, справедливости и гуманизма как суть, центральная линия перестройки нашего государственного и общественного устройства — логическое продолжение этих идей, пронизанное теми же высокими этическими принципами, которыми был, есть и будет славен этот человек.

Здесь не время и не место проводить юридический анализ предложенного им проекта — это время еще впереди. Но некоторые важные его особенности уже могут быть отмечены. Посмотрите, в какой последовательности складывается внутренняя структура этого документа. Прежде всего — определение Союза и его цели. Немедленно затем — и это очень важно — конституционные нормы о положении личности, о правах человека и гражданина. Далее — статус союзных республик. Затем — союзные органы власти. Завершение — вопросы организации экономики.

Уже сама эта структура ясно говорит о приоритетах, о системе ценностей подлинно демократического общества, преданности автора проекта этим ценностям. Вдумайтесь в статью 4 проекта. Конечно, это не столько правовая норма, сколько политическая и нравственная декларация. Но именно здесь вы увидите тот сплав национально-государственного с общечеловеческим, тот сплав политики с нравственностью, разрыв между которыми столь дорого обходится человечеству.

Далее в проекте Конституции следуют подробно разработанные нормы о правах человека и гражданина. Правовой нигилизм как тяжкое наследие и сегодняшняя реальность вырос и существует не на пустом месте. «Правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливость одной половины законов научила его ненавидеть и другую; он подчинялся им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно также поступает правительство». Это слова А. И. Герцена. Они сказаны в 50-х годах прошлого века. Далеко ли мы ушли с тех пор?