Русские придут наверняка - Рейхель Хуберт. Страница 6

Мне было приказано отправиться в Глейвитц с группой служащих СД и ждать там условного сигнала к нападению. Приказ предписывал захватить радиостанцию и удерживать ее до тех пор, пока говорящий по-польски немец произнесет по радио текст польского обращения. Владевший польским языком немец был в моем распоряжении.

Как сказал Гейдрих, в обращении речь должна идти о том, что настало время свести счеты между поляками и немцами, поскольку поляки объединяют свои силы и будут уничтожать любого немца, который окажет им сопротивление. Тогда же Гейдрих сказал мне, что ожидает в ближайшие дни нападения Германии на Польшу.

Я отправился в Глейвитц и четырнадцать дней в бездействии дожидался там условного сигнала. После этого я обратился к Гейдриху с просьбой разрешить мне возвратиться в Берлин. Мне было приказано оставаться в Глейвитце. Между 25 и 31 августа я разыскал шефа гестапо Генриха Мюллера, который в то время находился неподалеку, в Оппельне. В моем присутствии Мюллер обсуждал с неким Мельгорном планы организации пограничного инцидента, который позволил бы создать видимость нападения польских солдат на немецкие войска… Для этого следовало использовать до роты немецких военнослужащих. Мюллер сказал, что в его распоряжении примерно двенадцать или тринадцать приговоренных к смерти преступников, на которых должна быть одета польская военная форма. Их трупы следовало оставить на месте событий с тем, чтобы казалось так, будто они погибли в ходе нападения. С этой целью присланный Гейдрихом врач должен был сделать им смертельные уколы, а затем оставить на трупах следы огнестрельных ранений. Когда нападение завершится, к месту событий должны быть вызваны представители прессы и другие лица, после чего надлежало составить протокол полиции.

Мюллер заявил мне, что имеет приказ Гейдриха передать одного из этих преступников в мое распоряжение для выполнения в Глейвитце возложенного на меня поручения. Условно он называл этих преступников «консервами».

Инцидент, в котором я принимал участие в Глейвитце, был организован в канун немецкого нападения на Польшу. Насколько я помню, война началась 1 сентября 1939 г. В полдень 31 августа Гейдрих передал мне по телефону условный сигнал, означавший, что нападение должно быть совершено в восемь часов вечера того же дня. Гейдрих сказал: «Для проведения операции вам надлежит обратиться к Мюллеру за «консервами». Я выполнил это указание и просил Мюллера доставить одного человека к радиостанции. Я положил его у входа в здание. Он был жив, но без сознания. Я попытался открыть ему глаза. По ним я не смог определить, жив ли он. Я не обнаружил на нем никаких следов огнестрельного ранения. Его лицо было обильно смазано кровью. Он был в гражданской одежде.

Как и было приказано, мы захватили радиостанцию, передали по запасному радиопередатчику трехминутную речь, сделали несколько выстрелов из пистолета и покинули место действий».

Так молох второй мировой войны начал свое дело.

«Акция Цеппелин»

Среди заключенных прифронтового концентрационного лагеря 307, расположенного в польском городе Деблин, царило беспокойство. Вот уже несколько дней подряд заключенных вызывают на допросы. Ни один из них не вернулся. Так началась «акция Цеппелин».

Она была задумана шпионской службой Гелена, который руководил отделом «Иностранные армии Востока» в германском генштабе. В начале марта 1942 г. в здании, где размещалось верховное командование вермахта, на Бендлерштрассе в Берлине, состоялось совещание. На нем был одобрен план Гелена по использованию советских военнопленных в рамках широкомасштабной операции по осуществлению шпионажа и подрывной работы против Советского Союза.

10 марта с грифом «секретное дело имперской важности» был отдан приказ приступить к выполнению «акции Цеппелин». Нацисты торопились. Целыми днями по радио передавали специальные сообщения о новых победах.

Однако победы по радио — это одно. И совершенно иное — действительное положение вещей. Об этом лучше всех знали застрельщики «акции Цеппелин». Поэтому не было ничего удивительного в том, что приказ от 10 марта начинался с признания ошибочности пропагандистского тезиса, в соответствии с которым Советский Союз изображался «колоссом на глиняных ногах».

Выдвигалась задача сломить волю советского населения к сопротивлению и разложить его. Возможности для этого имеются. Разложение можно осуществить с помощью специальных частей, заброшенных в советский тыл.

Для решения этих задач в одном из подразделений Главного управления имперской безопасности создается служба «Цеппелин» (для проведения подрывных работ), которой все другие службы должны оказывать самое активное содействие.

Подразделения службы «Цеппелин» были направлены в концентрационный лагерь 307 в Деблине, в лагеря для военнопленных и на оккупированные территории. В их задачи входили «отбор из числа гражданского населения и военнопленных людей, подходящих для подрывной работы в русском тылу, их подготовка и практическое использование».

Приказ Главного управления имперской безопасности точно указывал, на какие группы людей необходимо было обращать особое внимание при отборе:

«а) русские национальные группы (представители кавказских, среднеазиатских, монгольских и др. национальных групп);

б) казаки;

в) члены оппозиционных коммунистических течений (троцкисты, бухаринцы и т. д.)».

Предусматривалось и использование «инакомыслящих».

Для вербовки в лагерях применялись пытки и посулы советским военнопленным, умиравшим от голода. С теми, кто отказывался, не церемонились. Их просто расстреливали. Только в концлагере 307 в Деблине тысячи военнопленных заплатили своими жизнями за отказ бороться на стороне фашистов против собственного народа.

Заключенные, не выдержавшие голода и пыток, направлялись в специальный лагерь. Они получали там усиленное питание и проходили подготовку под руководством опытных инструкторов. Потом самолет доставлял их ночью за линию фронта, где они сбрасывались на парашютах. «Чуда» они не совершили: многие из них сразу же являлись с повинной к советским властям. Других вылавливали и разоблачали.

Штандартенфюрер СС Вальтер Шелленберг после войны констатировал, что «акция Цеппелин» потерпела полный провал. «То были всего лишь булавочные уколы, — писал он в своих мемуарах — Мы оказались не в состоянии ослабить советский фронт».

3. «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА»

Секретный «Протокол «М»

Вильфрид Г. Буршетт — корреспондент добропорядочной английской буржуазной газеты «Дейли экспресс» в послевоенной Германии. В январе 1948 г. он прибывает в Западный Берлин. У него здесь много знакомых среди журналистов. Он знаком также с некоторыми офицерами британской армии. Тем не менее 14 января его не пригласили на доверительную беседу с одним из офицеров британской секретной службы. Его не оказалось в числе «тщательно отобранных корреспондентов».

Беседа протекала необычно. «Офицер показал корреспондентам некий документ и заверил, что «нет ни малейшего сомнения в его подлинности». Корреспондентам было заявлено, что соответствующий материал в тот же вечер будет опубликован в газете «Курир». Поэтому журналистам следовало указывать в качестве источника не британскую секретную службу, а «Курир»…»

Рано утром 15 января Буршетт купил номер «Курира». В глаза бросились огромные заголовки: «Планы Коминформа в отношении Западной Германии», «Протокол-М»: программа саботажа, разработанная КПГ», «Тайный план Коминформа».

Из сообщения вытекало, что «Протокол, М»» представляет собой коммунистический секретный документ. Он содержит «программу саботажа», в которой излагаются специальные директивы по захвату власти в Рурской области. Согласно «Протоколу «М», существует исполнительный комитет по осуществлению «акции Рур» с целью подготовки всеобщей забастовки. «Протокол-М» содержит «доказательство» того, что Советский Союз «любыми средствами намерен поддерживать» борьбу западногерманских коммунистов.