Враги народа. От чиновников до олигархов - Соколов-Митрич Дмитрий. Страница 14

Смысл существования этих населенных пунктов когда-то был очевиден — здесь работал Хрустальневский ордена Трудового Красного Знамени горнообогатительный комбинат, который добывал олово. На нем имели работу 7 тысяч человек. Теперь здесь работают 300 человек, это результат деятельности хозяина комбината — фирмы «Экология». Остальные либо воруют лес, либо собирают шишку. Лес — для избранных, а шишка — для всех. За килограмм кедровых орехов закупщики из Китая дают 23 рубля. Из 5–6 мешков шишек получается мешок чистого продукта. Добычей шишки занимаются мужчины. А женщины орехи перебирают. Перебрала килограмм орехов — получай 7 рублей.

Но шишка — сезонная работа. Зимой люди живут на то, что заработали летом, а если не хватает — копают железо на разоренной фабрике. Именно копают, потому что на поверхности уже ничего не лежит. Даже с памятника павшим сняты и орден, и все буковки. Вчера на совещании губернатор края Евгений Наздратенко сказал Сергею Шойгу, что людей отсюда надо просто эвакуировать. Но для этого нужны деньги. Есть еще выход — привлечь в Кавалерово инвестиции. Этим делом в краевой администрации занимается специальный отдел, но безуспешно. Наздратенко считает, что виной тому не отдел, а федеральная власть, которая не заинтересована создавать в крае благоприятный инвестиционный климат.

Короче, прилетает в Кавалерово Шойгу К нему тут же сквозь милицейский кордон прорывается толпа. Отчество помнят все, имя — не очень «Кужугетович, у нас на вас вся надежда, вы нам поможете?» — «А вы думаете, я для чего прилетел. Решать вопросы гинекологии, что ли?»

В этот день министр был настроен отнюдь не популистски.

— Дай нам денег, мы уедем отсюда, — вспылил один мужик.

Шойгу тоже вспылил:

— Говорят же тебе: я приехал сюда по теплу. Я что тебе — министр финансов?

— Вы же барин, а не я, — опешил мужик.

— Вон женщина и то понимает, а ты развел тут базар.

В каждом поселке Шойгу перекрывали дорогу пикеты. Он остановился раз, остановился два, а третий пикет проигнорировал, иначе пришлось бы только и делать, что радовать своей внешностью народ. Не помог даже плакат «Остановитесь, мы замерзаем!» и дружное скандирование: «Ломовцева под суд!!!». Ломовцев — это глава района.

В этот день министр посетил три котельные, три школы, детсад, дом престарелых и несколько квартир. Первая котельная работала, но отапливала только один дом.

— А почему остальные не подключены? — спросил Шойгу Ломовцева.

— Теплотрассы нужно в порядок приводить, а у меня людей 16 человек. Больше нету. Я им зарплату уже 11 месяцев не плачу. Нечем.

Другие котельные разозлили Шойгу еще больше. Одну только начали разогревать, причем дровами, а на третьей еще конь не валялся. Там он увидел мужиков, которые напоминали антиалкогольные карикатуры из журнала «Крокодил».

— А где же мазут? — спросил министр у главы района.

— На подходе.

— Что ж ты мне вчера врал, что все в порядке.

Выходя из котельной, министр чуть не выбил камеру из рук оператора НТВ: «Ты что снимаешь, как я матерюсь!»

— Эй, Валера, а мы же тебе высылали кредит в полтора миллиона. Где он? — вполголоса спросил Ломовцева вице-губернатор по вопросам ЖКХ Виктор Чепик.

— Да он не дошел!

Другой высокопоставленный чиновник несколько раз подкатывал ко мне в этот день с просьбой: «Спросите его, пришлют ли они денег. Пусть он скажет прямо в камеру. Чтобы потом не отвертелся». — «Да потом, — говорю, — пресс-конференция будет».

Учителя поселка Хрустальный пригласили министра к себе в школу — в «градообразующее предприятие». Так и сказали, причем без тени иронии. Там Сергей Шойгу, дыша паром, обратился к народу:

— Народ! Я скажу, что нужно делать. — Все приготовились услышать что-нибудь приятное. — Нужно вам выгнать на улицу всех мужиков, и пусть они помогут запустить отопление. У меня есть люди, целый полк МЧС, его можно сюда перебросить, но он в Хабаровске, это восемьсот с лишним километров. Вы думаете, это будет правильно? Учителя, у вас же есть трудовик. Ну, пусть он соберет 15–20 парней, они все равно уже два месяца не учатся. Вы же замерзаете, не кто-нибудь.

Люди были разочарованы:

— Как это? Мы, что ли, довели район до такого? Вон Ломовцев, рожа бесстыжая, это сделал, пусть отвечает! И Толстошеин!

Бледный Ломовцев молчал. А вице-губернатор, именем которого в Приморье почему-то народ называет каждую вторую бензозаправку, произнес речь:

— Давайте раз и навсегда прекратим вот эти разговоры, что Толстошеин виной всему. Я не вылезаю из командировок. Но я отвечаю за большую энергетику, а вы вот, вместо того чтобы других ругать, взяли бы и помогли. Ломовцева, между прочим, вы сами выбрали.

— Мы не о том…

— А я о том.

В общем, пришлось-таки Шойгу вызывать полк МЧС.

А я решил задержаться. Зашел в кабинет к Ломовцеву. Его состояние было близко к депрессии. Сначала говорить не хотел, а потом благодарил, что выслушали. «Иначе, — говорит, — я бы в больницу попал с приступом».

— Моя вина, — сказал Ломовцев, — только в том, что я не объявил голодовку, когда стало ясно, что будет срыв отопительного сезона. А ясно было еще в мае. Все это время мы писали письма — и тому же Толстошеину, и полпреду, и президенту. Ноль внимания. Первое совещание краевая администрация собрала в начале октября — когда уже надо было делать пробные пуски. Решили создавать топливный фонд. Полтора миллиона из него мы получили только через месяц. А первый мазут появился у нас только во второй половине ноября. Вот и все.

— Вы пообещали Шойгу затопить до 15 декабря. Это реально?

— Нет, конечно.

— Опять соврали?

— Да с ним попробуй поспорь. Шойгу оставляет здесь своего зама. Когда он начнет здесь со мной работать, сам поймет, что все не так просто.

Вечером того же дня Шойгу давал во Владивостоке пресс-конференцию. Журналистка из газеты «Народные вести» задала вопрос: «Когда вы были в этом году на Сахалине, помните, я вас звала в Приморье, предупреждала, что мы будем замерзать. А вы мне ответили: «Вот выбрали себе Наздратенко, так вам и надо».

— «Так вам и надо» я не говорил.

— Но у меня есть диктофонная запись.

— Следующий вопрос, — ответил Шойгу.

А я в это время еще раз заехал в Рудный. Без Шойгу этот поселок выглядел мрачнее. Не было толпы, бегающей за красной эмчеэсовской курткой. Передо мной, как мертвые, лежали несколько пятиэтажек, возле подъездов поленницы, а в квартирах пахло деревенскими избами.

Здесь буржуйки у каждого второго, а у некоторых даже стационарные печи. Дымоход выводится в вентиляционную шахту, поэтому над пятиэтажками поднимаются густые столбы дыма.

По сравнению со здешними условиями поселок Угловое — это Голливуд. В Рудном и холоднее, и беднее. У Натальи Осадчей комната уже превратилась в часть подъезда, живет она с мужем в кухне площадью 5,5 метра. И спят здесь, и едят, и все остальное. Мыться ходят к знакомым, которые живут в деревенском доме. У Натальи в комнате разморожены батареи. Разморожены — это значит, что в них осталась вода, она замерзла, увеличилась в объеме и сокрушила металл. И еще это значит, что теперь придется менять радиаторы. Таких квартир здесь абсолютное большинство. Единицам удалось спасти радиаторы. Вообще этой зимой в Приморье не батареи греют людей, а люди батареи.

Я им сказал, что можно было просто взять газовый ключ и слить из радиаторов воду. Для многих это было открытием, а некоторые сказали: «Мы вызывали сантехников, а они не пришли». Мысль о том, что это можно сделать и без сантехников, в головах этих людей не приживается.

Часть поселка вообще без воды. В таких домах у людей в квартирах стоят параши. Одна старушка живет… в ванной, потому что это самое маленькое помещение, этот островок жизни легче обогревать. Многие бросают свои дома и переселяются на летние дачи. Ставят там буржуйки, утепляют, возвращаются к первобытному образу жизни. Квартиры в пятиэтажках не стоят вообще ничего. Последний раз одна семья, уезжая, предлагала «двушку» за 500 рублей. Никто не взял.